Деревенские россказни. Самоубивец-неудачник
Я уже не вспомню как его звали, ну пусть, например, Кузьма. Почему бы и нет?
Кузя был обычным деревенским жителем. То есть он синячил лет с 12. К 26 годам он выглядел на 40+ и имел почти стеклянный взгляд. К тому времени у уже была жена и пара детишек. Кстати, ни один из его отпрысков на него не был похож. Видимо это и было причиной того, что периодически женушку свою он поколачивал. Или это было следствие. А может и тем и другим одновременно.
Еще у Кузьмы была зазнобушка. Вполне себе замужняя бабёнка, живущая на другом краю деревни. Так как в деревеньке у населения была одна работа: мужик – механизатор-скотник-пастух-разнорабочий, баба – доярка-скотница-разнорабочая. Так что есть подозрения, что пересеклись они в коровнике или свинарнике…
Так вот, вышел у Кузи разлад с женой – навалял он ей от всей пьянющей души. А подружайка его что-то не возжелала приютить одинокого ковбоя. Ну и с пьяных глаз этот придурок и решил самоубиться. Он бы взял ружбайку и высадил себе мозги, но скорее всего его женушка спрятала ружжо. Это такая деревенская традиция – самый трезвый прячет огнестрел. Короче, Кузьма решил повесится. Хлопнул последний стакан самогонки, взял ремень и пошел в лес. Топография деревеньки была такова, что перед лесом был пруд, за ним орешник, потом овраги, поле и только потом уже опушка. В общем от самоубийцы требовалась большая сила воли и очень много упорства. Но хватило только до орешника. К слову все это происходило вечером.
Выбрал Кузя дерево помассивнее, нагнул его, привязал ремень, сунул голову в петлю и отпустил руки. А может сперва помолился или поорал матом. Не важно. Важно, что руки он отпустил.
Орешник распрямился и… согнулся обратно, но уже слегка затянув петлю. Тяжеловат оказался Кузя для орешника. В общем дышать ему стало тяжело, но смерть не наступала.
Немного попрыгав Кузя еще затянул петлю. И опять недостаточно – орешник гнулся. Хотя дышать становилось все тяжелее.
Тогда Кузя решил отменить экзекуцию и все же дойти до леса. Но не тут-то было. Нож он с собой не взял, а затянутый ремень совершенно не хотел отпускать. Попытка сломать орешину к успеху тоже не привела – Кузя же выбрал самое здоровое дерево…
Немного голливудских спецэффектов. Камера перелетает по параболе из орешника в дом Кузиной подружайки и замирает прямо перед ее помятым лицом – завтра дам этому дурачку, шепчут губы в легкой улыбке и обнажаются гнилые зубы. Камера, не теряя фокуса с лица подружайки, вылетает в окно и прицельно входит в окно дома Кузи, замирая перед лицом его жены. У нее тоже помятое лицо с кусочком навоза, который прилип к подбородку. Губы шепчут – нажрался у какой-то шалавы, кобель! Камера медленно разворачивается и фокусируясь на двух детках, которые спят в одной постели под одним одеялом, медленно вылетает обратно в окно. А детки улыбаются – им снятся цветные сны где много конфет…
Камера пролетая темную деревню с тусклыми фонарями и лающими собаками возвращается в орешник. У Кузи начинается не самый приятный этап его жизни. Его самоубийство вполне себе затягивается на всю ночь.
Конечно Кузя пытался орать, но ремень туго сжимал его шею. Дышать становилось все труднее и труднее, а ночь – темнее и темнее...
Утром какая-то баба, идя мимо орешника нашла слегка бледновато-синеватого, но еще живого Кузю. Сбегала она в деревню, взяла нож, вернулась и долго-долго пилила тупым ножом Кузин ремень…
С одной стороны, богопротивное самоубийство не состоялось, с другой стороны, ни одна из житейских проблем Кузи не разрешилась. Но иногда Великое Дао бывает мудрее чем хотелось. Я это к тому, что Кузя, несмотря ни на что, вытянул свой счастливый билет...
Сам того не понимая, он кардинально изменил свою жизнь к лучшему: прямо с того самого момента, когда баба таки распилила его ремень, и до самого конца жизни на лице Кузи блуждала очень странная улыбка, а из головы напрочь вылетели все мысли сложнее "есть-пить-срать"…