Дед Егор⁠⁠

Какое сегодня прекрасное утро! И, если верить прогнозу, то вся неделя будет такой же - морозной и солнечной. Вставая со своей большой мягкой кровати, дед Егор, как и всегда, был в хорошем настроении. Солнце, появившееся на горизонте, задорно путалось в лёгких прозрачных занавесках, играло бликами на его лице и покусывало глаза. Дед Егор весело щурился и по-детски искренне радовался зимнему Солнышку. Он подошёл к окну, отодвинул занавеску и начал разглядывать пешеходов, которые куда-то спешили и вряд ли замечали вокруг себя заснеженный мир, залитый солнечным светом. Лёд и пламя. Снег и солнце. Как же это прекрасно… Размышляя об этом, дед Егор со спокойным сердцем, полным счастья и умиротворения, твёрдо для себя решил, что именно сегодня он и умрёт.

Егорыч, был бодрым, весёлым и весьма энергичным мужичком, недавно справившим свой 70-й день рождения. Ему совсем не хотелось умирать, ведь месяц назад родился его первый правнук, и, как он любил говорить, «только сейчас начиналось всё самое интересное в жизни». Но чувство того, что организм вот – вот должен сдаться, давно уже преследовало деда Егора. Внутри что-то явно было не так, то ли сердце шалило, то ли печень барахлила, то ли все внутренности разом. А в последний месяц было совсем худо: постоянно ныла спина, болело брюхо (так говорил сам Егорыч) и часто тошнило. Вчера и вовсе начало знобить, лихорадить и тело заболело как-то всё целиком.

Накануне, дед Егор прочитал статью о пожилых людях, которые чувствовали приближающуюся смерть и могли с точностью до часа определить, когда она за ними придёт. Герои этой статьи, закончив все свои дела на этом свете, написав завещания и раздав долги, в роковой день спокойно ложились спать и уже не просыпались. Такой подход очень понравился Егорычу. «Главное не бояться, постараться полностью расслабиться и погрузиться в объятия пришедшей за вами смерти. И тогда вы почувствуете, как боль и усталость, накопившаяся в вашем теле, уходит, вам станет легко и спокойно, и вы умрёте с улыбкой на лице», - такими словами заканчивалась эта статья. Откуда это было известно её авторам, дед Егор не задумывался, ему была слишком приятна мысль о смерти с улыбкой на лице, ведь и всю свою жизнь он старался с ней не расставаться. Именно поэтому, сегодня, когда боль стала невыносимой и начала отбирать у деда Егора его вечную улыбку, он решил, что пора.

В далёкой молодости, когда дед Егор служил в армии, его сняли с наряда по столовой и срочно госпитализировали с болями в брюшной полости, рвотой и диареей. Через час после этого был обед, а через два во всей дивизии не осталось ни одной свободной кабинки туалета, куста или просто укромного местечка. На несколько часов ракетные войска, в лице этой дивизии, превратились в музыкальные. Стало ясно, что у Егорыча, как и у всех, простое отравление, вылечить которое можно активированным углём, «позой орла» и рулоном туалетной бумаги. Но, когда эта новость дошла до госпиталя, рядовому Егору уже вырезали аппендикс. С тех пор, дед Егор ненавидел врачей, любил поговорку «семь раз отмерь…» и никогда никому не жаловался на самочувствие. «Хорошо, что у меня диарея началась, а не энурез, а то не знай, что бы эти доктора мне отрезали», - любил приговаривать Егорыч, рассказывая эту историю. Поэтому сейчас, мысль о том, что надо лечь и умереть, была гораздо ближе и приятнее, чем возможность врачебной помощи.

Очень сильно хотелось выпить сто грамм, для храбрости, перед таким путешествием, но пять лет назад дед Егор зарёкся, что больше не выпьет ни капли алкоголя. Пять лет назад, хороший друг семьи, и по совместительству сосед по подъезду – Ефимыч, вышел на пенсию и по этому поводу устраивал приём. Так как Ефимыч был в разводе и жил один, приёмы он устраивал исключительно в формате «без жён». В тот вечер фуршет оказался гораздо пышнее, чем обычно, поэтому Егорыч вернулся домой не в десять, как обещал, а в час ночи. Чтобы избежать нотаций жены, он снял ботинки ещё в подъезде, на цыпочках прошёл мимо спальни в зал и лёг на диван. Проснувшись утром от сильнейшего похмелья, он точно также на цыпочках (чтобы жена не услышала, что он встал) прокрался мимо спальни и улизнул к Ефимычу опохмеляться. Из-за большого числа желающих «поправиться» и небывалой щедрости Ефимыча, традиционный опохмел перерос во внеочередной приём. Понимая, что сегодня от нотаций на цыпочках не уйти, Егорыч решил остаться ночевать у Ефимыча. С утра он наотрез отказался от опохмела и, с присущей ему самоиронией, пошёл сдаваться. Зайдя в квартиру, он обнаружил, что жена ещё спит. Дед Егор поставил купленный возле дома букет цветов в вазу, присел на край кровати и, не глядя на жену, начал просить прощения. Ответа не было. Жена делала вид, что всё ещё спит. Тогда Егорыч решился поцеловать супругу и нежно взял её за руку. Рука была холодной. Она умерла ещё в первую ночь злополучного приёма. В наказание себе за это, дед Егор поклялся больше никогда не пить ни капли алкоголя, и он держал свою клятву, отказываясь даже от конфет с коньяком. Поэтому сейчас, когда он собрался умирать, ему было неловко предупреждать об этом детей, друзей или знакомых. Он думал, что будет честно по отношению к жене, если он, после смерти, тоже полежит денёк другой в одиночестве.

Весь день Егорыч не ел. Он собрал все продукты с кухни в большой мешок, вынес и оставил его во дворе возле урны. Разморозил и тщательно отмыл холодильник. Протёр везде пыль и намыл полы. Завесил зеркала. Одним словом, дед Егор был готов. Аккуратно сложенное письмо с распоряжениями по похоронам, описанием, где что лежит и тёплыми словами детям, внукам и правнукам, лежало на прикроватной тумбочке. Новенький костюм, купленный Егорычем на последний юбилей, был отчищен, отглажен и отлично сидел на его крепкой, статной фигуре. Все электроприборы выключены, газ и вода перекрыты, входная дверь заперта на верхний замок, на один оборот. На протяжении всего дня, постоянно усиливающаяся боль подгоняла его и убеждала, что момент выбран верно. Когда наступила ночь, всё было переделано и не раз перепроверено. Дед Егор мог спокойно лечь спать.

Лежать на заправленной кровати в строгом костюме и ботинках было не очень удобно, но зато, как считал дед Егор, было очень эстетично. Сложив руки на груди и закрыв глаза, изо всех сил, стараясь улыбаться и не обращать внимания на боль, Егорыч начал медленно засыпать. Он был уверен, что стоит ему уснуть, всё будет кончено. В момент, когда сознание уже находилось в полудрёме, улыбающийся дед Егор почувствовал, как боль и усталость, накопленная в организме, начали покидать его, ему вдруг сильно захотелось в туалет. В первый раз за весь день, а то и за последние пять лет, дед Егор по-настоящему расстроился. Ведь всё уже почти свершилось, всё так хорошо шло, но этот предатель – мочевой пузырь всё испортил. Так как настрой был сбит и в туалет хотелось всё сильнее, дед Егор принял решение пойти на поводу у низшей из потребностей и направился опустошать предателя. Встав с кровати, Егорыч почувствовал, что озноб и лихорадка, сопровождавшие его весь день, заметно усилились. Внутренности начали кричать о своей боли, и дед Егор боялся, что скоро ему станет так невыносимо больно, что он уже не сможет умереть с улыбкой. Поэтому он торопился, стараясь, как можно скорее сделать все свои дела и побыстрее вернуться обратно в комнату умирать. Возраст, нервозность и боль никак не давали ему расслабиться и настроиться на необходимый процесс. Озлобленное, почти кричащее «пись-пись- пись», разносилось по квартире, но мочевой пузырь был не просто предателем, но и подлецом. «Давай же, давай!!! Пись-пись-пись, давай!!!» - сквозь зубы шипел Егорыч - «Ну же, ну!!!»

Резкое, ни на что непохожее, но крайне неприятное чувство свалилось откуда-то сверху. «ААААА!!! Ёб твою мать!!!» Неожиданно для себя закричал, всегда сдержанный дед Егор! Острая боль прорезала тело насквозь, и не поперёк, а вдоль – от пяток до макушки. «Главное не упасть. Главное не упасть». Держась за стены и изо всех сил стараясь не умереть сейчас, корчась от боли, а успеть доползти до кровати и улыбнуться, дед Егор почувствовал, как трижды проклятый мочевой пузырь, решился осчастливить его. «Твою мать, какой позор. Найдут через три дня, лежащего на полу в сортире, с ног до головы обоссанного, изгадившего такой хороший костюм. Нет. Надо держаться, изо всех сил держаться, чего бы это ни стоило. Закончить все дела, доползти до кровати, улыбнуться и только тогда умереть». Боль, ужаснее которой, казалось, быть уже не может, продолжала усиливаться. Пот крупными каплями катился по всему телу, ноги тряслись, руки, упёртые в стены, держались из последних сил, Егорыч громко матерился, мочевой пузырь никуда не спешил, выдавая равномерную тонкую струю. В глазах потемнело, дыхание сперло, виски пульсировали, боль дошла до своего предела. Дед Егор стиснул зубы и громко застонал, изо всех сил стараясь не умереть. В этот момент, откуда-то сверху, звонко брякнув об керамический унитаз, упал маленький камушек. Он с весёлым звоном описал дугу по белоснежному склону и с задором булькнул жёлтой водой, которая начала приобретать розоватый оттенок. Боль и усталость, накопленные в организме, куда-то ушли. Дед Егор всё ещё матерился, но, уже не корчась от боли, а смеясь и навзрыд плача от счастья.

Вернувшись в комнату, он застал в ней небывало прекрасное утро! И, если прогноз точен, то и вся неделя будет такой же морозной и солнечной. Старое знакомое - Солнце, появившись на горизонте, начало путаться в лёгких прозрачных занавесках его комнаты и играть бликами на его лице, покусывая глаза. Дед Егор весело щурился и со спокойным сердцем, полным счастья и умиротворения неожиданно для себя понял, что, пожалуй, поживёт ещё лет 10, ведь только сейчас, начинается всё самое интересное.