ЧЕЧЕНСКИЕ ОТРЫВКИ (Часть 9)⁠⁠

Ссылки на остальные части в конце поста.

Воспоминания младшего сержанта 276 МСП Александра Пахалуева

«Будни лесного блокпоста»

Всё-таки контрактники не только пили, спали и рассказывали свои жизненные истории. Например, Толик, мужик неопределённого возраста, с вечно красным лицом, научил меня готовить супы, каши и прочую нехитрую походную еду. Он же подсадил половину роты на самосборные травяные чаи. В горах ведь не только конопля растет. Тут тебе и дикая мята и шалфей, и лаврушка для супа.

Готовили мы на походной печке, похожей на ржавый цилиндр. Спички кончились ещё зимой, а каждый раз бегать до Бэхи и чиркать клеммами аккумулятора — не очень хотелось. Да и механник-водитель на это сильно ругался. Ещё был вариант сбегать за углями к соседям. Но в их землянке жил наш капитан, а как говорится: «не хочешь мозолить руки — не мозоль глаза командиру». Поэтому, я пользовался более простым и креативным способом. С помощью солнца, сломанной линзы и пороха, разжигал печку буквально за пару минут. Все мы в детстве выжигали, вот и тут, разобрал патрон, вытряс порох, и сфокусировав лупой солнечный луч, ждешь, когда пыхнет. Потом подкладываешь лапшеобразный артиллерийский порох и щепу. Через две минуты печка гудит как реактивный самолет. Правда, в случае облачности, такой вариант не работал.

Свой 19-й день рождения я встретил в окопе. Утреннее дежурство. Читаю свежие газеты и непонятно-откуда взявшийся в окопе Коран с русским переводом. Тишина. Вдруг резко оборачиваюсь, в трех метрах от меня сидит здоровенный заяц. Поздравить чтоль пришел... Пока я тянулся к ручному пулемету, ушастый в несколько прыжков перемахнул поляну и скрылся в «зеленке».

Зайцев вокруг было много, иногда они подрывались на растяжках, либо подстреливались дежурными и тогда наступал праздник живота. Пару дней взвод питался наваристым супом из зайчатины и довольно вкусными шашлыками.

Кроме зайцев, в окоп регулярно заползали змеи. Как правило, это были небольшие кавказские гадюки. Наступить мимоходом на пригревшуюся рептилию было довольно просто, поэтому в целях профилактики, я, как самый разбирающийся в фауне, брал лопату и рубил гадюкам головы. Если же это был уж, то просто хватал его за хвост и забрасывал подальше в кусты. Ибо нефиг тут ползать. Контрактники делали из гадюк жутко-полезный для мужского здоровья суп, а шкурки пускали на галстуки и ремни. Форменная одежда с пришитыми для украшения патронами, самодельными шевронами и чешуйчатым галстуком выглядела диковато.

Если с зайцами и змеями было всё понятно, то ночные шорохи и возня в кустах, пугали нас намного больше. К тому же, кто-то повадился воровать сухари из кухонной землянки. По началу, думали, что в роте кто-то «крысит». Но оказалось, что кухонный вор и виновник ночных шорохов — это маленький зверёк с пушистым хвостом, похожий одновременно на хомяка, белку и тушканчика. В одну из ночей, грызун залез в кухонный ящик из под снарядов, а обратно вылезти не смог. По внешнему виду и большим грустным глазам, я понял, что это скорей всего лесная соня. Сони ведут ночной образ жизни, любят орехи, виноград и всё, что плохо лежит. Убивать воришку было жалко, поэтому на утреннем консилиуме мы решили приручить зверя. Но соня приручаться не желал и сбежал при первом удобном случае. Зато теперь причина шорохов в кустах не пугала, а для «ночного хомяка» на видном месте оставлялись сухарики и галеты. Чтобы не лазил по ящикам.

Впрочем, в одну из ночей, когда я сидел на дежурстве в своём окопе, вместо сони сзади подкрался начальник караула. Мои уверения в том, что сзади находятся только наши землянки, поэтому душманы вряд ли оттуда нападут, на него не подействовали. Про соню я даже заикаться не стал. В качестве наказания меня отправили углублять очередную «турму». Мои предшественники уже вырыли яму глубиной метра четыре. Днем в ней было прохладно и тихо. Я спокойно отдыхал на старом бушлате, дочитывал Коран и разрисовывал блокноты сослуживцев. Благо, карандашей и фломастеров насобирал зимой в Грозном на полгода усиленных художеств. Рядом с ямой находилась палатка связистов. С музыкой в то время было не очень, кассеты с чеченскими песнями нам уже изрядно приелись, поэтому полковые связисты на отдельной волне устроили музыкальную радиопередачу, подключив к рации магнитофон. Между хитами «Сектора Газа» и какой-то плаксивой «Петлюры», вклинивались чеченские голоса. Видимо, боевикам тоже нечем было заняться в своих горах. Поэтому, джигиты лезли в наш музыкальный эфир и делились всего одной своей сексуальной фантазией. Звучала она как обычно: «эй, русский, я твой мама ибаль!» Наш связист, Алик (тоже не совсем русский) страшно возмущался и начинал (как он думал) троллить радиомоджахеда встречными заявлениями, про его сестру и бабушку. Данные диалоги с чеченским и башкирским акцентом забавляли всю роту, Алику давали советы и подкидывали новые идеи. Джигит кипятился, угрожая всех нас найти и «зарЭзать», затем кричал что-то про Аллаха и отключался. И снова из динамиков звучал Юра Хой.