Бродячий пес Вольный Ветер. Сказки о собаках. Сенбернар.
Ну, что тебе рассказать о Барри? Это уже немолодой, но еще крепкий пес. Он живет у монаха Бернара, в маленькой обители возле горной дороги. Да и какая это дорога? Так, тропа, набитая копытами вьючных мулов, да подметками прохожих. Раньше они жили внизу, в Ментоне, там было тепло и шумно, много людей и запахов. Здесь лучше - тихо почти все время, холодный ветер с ледников, весной - запах молодой травы, зимой - снега. Раньше Барри любил носиться по снегу, кувыркаться, хватать его жаркой пастью. Сейчас он не щенок, он солидный пес и делает это, только когда монах не видит.
Вообще-то Бернар взял Барри с собой для охраны от лихих людей. Большой пес с крепкими зубами и сильными лапами отлично отваживает разбойников одним видом. Но какие на этой высоте разбойники?
Сначала Барри просто скрашивал одиночество монаха. Ночью сторожил хижину, днем слонялся следом за Бернаром или спал. Сны ему снились самые героические - битвы, погони, схватки, он же потомок боевых мастиффов Римских легионов, его предков когда-то привезли из какого-то таинственного Тибета. А что это за Тибет такой, Барри спросить не может. Бернар понимает многое, но прочитать немой вопрос в собачьих глазах не в состоянии. Глянет, погладит большую голову и промолвит: "- Не грусти, медвежонок".
Барри тогда поднимает домиком брови и делает вопросительную морду.
"-Ну, да, псина, - говорит монах, - ты щенком был совсем как медвежонок, я и назвал тебя Барри. Слышал, как по ту сторону перевала зовут медведей? Bear".
Сейчас Барри уже не праздный лежебока. Как-то само получилось, что он нашел себе дело. Лавины здесь часты, а караваны идут и зимой. И накрывает их снегом тоже часто. А они все идут и идут, наудачу. А Барри знает, когда на перевале сойдет лавина. Он не задумывался, откуда знает, да и какая разница? Просто ветер как-то по-особенному ерошит шерсть, как-то глухо все становится, напряженно... А люди не слышат. Они многого не слышат, беспомощные какие-то. Идут и попадают под снег...
Однажды Барри не выпустил караван из дворика. Он стоял в воротах, ощетинив загривок, лязгая зубами на мулов, и не уходил, не смотря на крики погонщиков, ругань купца, увещевания монаха. Нет, его не рискнули огреть кнутом, пса с такими клыками не всякий рискнет иметь врагом, но орали они громко. А потом разом замолчали, когда в уши ударило ветром и стало видно, как вверху тропа исчезла под живой массой снега.
С тех пор его слушали. Если Барри не выпускал караван, никто не ругался, хотя, да, бывало и вздыхали. А он не ошибся ни разу.
Однажды какой-то торопливый рыцарь со свитой велел Бернару запереть пса, чтобы не мешался. Наверное, слишком образованный рыцарь, не чета какому-то псу. И ускакал со своими оруженосцами, прямо под лавину...
Барри с монахом тогда вытащили всех. Они же пахнут, даже под снегом. Страхом, отчаянием, иногда болью, сильными запахами. Барри чуть не стер лапы до костей, но они с Бернаром успели. А образованного рыцаря Барри специально "нашел" последним, чтобы поумнел.
Сейчас вечер, натруженные лапы гудят, как колода с дикими лесными пчелами. Старый монах садится на корточки возле большого лохматого пса и ласково гладит громадную голову.
-Знаешь, Барри, когда-нибудь таких собак будет много. Наверное, они будут лучше откормлены, потолще тебя, ребристого, но будут так же сильны и выносливы, и с таким же хорошим нюхом. И они будут служить людям на всех перевалах этих гор. Может, я и ошибусь, но, наверное, их будут звать сенбернарами, по названию нашего перевала. Я не знаю, когда это будет, через сто лет или несколько веков, сейчас только 11 век, рано загадывать. Но это будет. И люди будут гордиться дружбой с такими собаками. А сейчас спи, завтра снова работать: весна, караваны пошли, а снег не спокоен. Спи, лохматый...
Вообще-то Бернар взял Барри с собой для охраны от лихих людей. Большой пес с крепкими зубами и сильными лапами отлично отваживает разбойников одним видом. Но какие на этой высоте разбойники?
Сначала Барри просто скрашивал одиночество монаха. Ночью сторожил хижину, днем слонялся следом за Бернаром или спал. Сны ему снились самые героические - битвы, погони, схватки, он же потомок боевых мастиффов Римских легионов, его предков когда-то привезли из какого-то таинственного Тибета. А что это за Тибет такой, Барри спросить не может. Бернар понимает многое, но прочитать немой вопрос в собачьих глазах не в состоянии. Глянет, погладит большую голову и промолвит: "- Не грусти, медвежонок".
Барри тогда поднимает домиком брови и делает вопросительную морду.
"-Ну, да, псина, - говорит монах, - ты щенком был совсем как медвежонок, я и назвал тебя Барри. Слышал, как по ту сторону перевала зовут медведей? Bear".
Сейчас Барри уже не праздный лежебока. Как-то само получилось, что он нашел себе дело. Лавины здесь часты, а караваны идут и зимой. И накрывает их снегом тоже часто. А они все идут и идут, наудачу. А Барри знает, когда на перевале сойдет лавина. Он не задумывался, откуда знает, да и какая разница? Просто ветер как-то по-особенному ерошит шерсть, как-то глухо все становится, напряженно... А люди не слышат. Они многого не слышат, беспомощные какие-то. Идут и попадают под снег...
Однажды Барри не выпустил караван из дворика. Он стоял в воротах, ощетинив загривок, лязгая зубами на мулов, и не уходил, не смотря на крики погонщиков, ругань купца, увещевания монаха. Нет, его не рискнули огреть кнутом, пса с такими клыками не всякий рискнет иметь врагом, но орали они громко. А потом разом замолчали, когда в уши ударило ветром и стало видно, как вверху тропа исчезла под живой массой снега.
С тех пор его слушали. Если Барри не выпускал караван, никто не ругался, хотя, да, бывало и вздыхали. А он не ошибся ни разу.
Однажды какой-то торопливый рыцарь со свитой велел Бернару запереть пса, чтобы не мешался. Наверное, слишком образованный рыцарь, не чета какому-то псу. И ускакал со своими оруженосцами, прямо под лавину...
Барри с монахом тогда вытащили всех. Они же пахнут, даже под снегом. Страхом, отчаянием, иногда болью, сильными запахами. Барри чуть не стер лапы до костей, но они с Бернаром успели. А образованного рыцаря Барри специально "нашел" последним, чтобы поумнел.
Сейчас вечер, натруженные лапы гудят, как колода с дикими лесными пчелами. Старый монах садится на корточки возле большого лохматого пса и ласково гладит громадную голову.
-Знаешь, Барри, когда-нибудь таких собак будет много. Наверное, они будут лучше откормлены, потолще тебя, ребристого, но будут так же сильны и выносливы, и с таким же хорошим нюхом. И они будут служить людям на всех перевалах этих гор. Может, я и ошибусь, но, наверное, их будут звать сенбернарами, по названию нашего перевала. Я не знаю, когда это будет, через сто лет или несколько веков, сейчас только 11 век, рано загадывать. Но это будет. И люди будут гордиться дружбой с такими собаками. А сейчас спи, завтра снова работать: весна, караваны пошли, а снег не спокоен. Спи, лохматый...