удалено
удалено
Без фотошопа...
20 изображений которые, как в это ни трудно поверить, сделаны без фотошопа (длиннопост)
\\"Непрерывная лестница\\"
Первый патент на изобретение "непрерывной лестницы" получил Натан Эймс из Массачусетса в 1859 г.
Почти через сорок лет стала возможной реализация этой идеи по непрерывному перемещению людей между этажами зданий. И как только в 1896 году был продемонстрирован миру наклонный пассажирский конвейер, произошел качественный скачок. На Всемирной Парижской выставке 1900 году было представлено 29 аналогичных подъемников, в их числе машина, изготовленная лифтовой компанией Otis по проекту Чарльза Д. Зеебергера, названная конструктором необычным красивым словом эскалатор (от лат. scala – лестница, и elevator – поднимающий).
Уже до первой мировой войны новинкой охотно пользовались крупные универсальные магазины США, Франции, Англии. А в 1911 г первые эскалаторы были установлены в метрополитене на Лондонской линии Пикадилли
В России об эскалаторах впервые задумались в 1932г., когда стало ясно, что первая линия строящегося Московского метро пройдет на глубине от 10 до 30 м. Как доставлять пассажиров к поездам на такую глубину? О лестницах, лифтах и речи быть не могло. В условиях метрополитена с его колоссальной пропускной способностью они выглядели бы смешно.
Известен был, правда, по слухам, еще один вид механического подъемника. Самодвижущаяся лестница – эскалатор. Движение его непрерывно. Интервалов между подъемом и спуском отдельных групп людей нет совершенно. Каждую секунду освобождается новая ступенька, готовая принять двух человек. Лестница движется плавно и мерно.
Эскалатор привлекал к себе строителей еще одним преимуществом. Он не требовал сооружений запасных пешеходных лестниц, ибо он сам по себе – лестница. Это значительно сокращало объем строительных работ. При всех своих достоинствах эскалатор имел в глазах строителей метрополитена один серьезный недостаток: никто не знал, как его нужно строить.
Переговоры о поставках эскалаторов с немецкой фирмой "Karl Flohr" и отделением "Otis" в Лондоне, оказались безрезультатными: за поставку эскалаторов для первой очереди Московского метро запросили непомерную для того времени цену - 4 млн. рублей золотом и 500 тыс. немецких марок за документацию.
32 год, сами знаете какие времена тогда были. Сталин дал команду - ориентироваться на собственные силы, что и стало толчком развития отечественного эскалаторостроения.
В феврале 1934 года Метрострой заключил договоры с ленинградским заводом "Красный металлист" на изготовление 18 эскалаторов и с московским заводом "Подъемник" на изготовление 6 эскалаторов. Срок сдачи первых машин–февраль 1935 года.
Узнав о таком повороте дел, директор фирмы Otis обратился к председателю Моссовета Н.А.Булганину с предостережением: "Ваши специалисты – способный народ. Но эскалаторы чрезвычайно сложное дело, и им с этим делом не справиться. Даже мы, с нашим тридцатилетним опытом, не возьмемся выполнить заказ в такие сроки. Я, как друг Советского союза, обязан вас предупредить, что сроки пуска метро могут быть сорваны".
Эскалаторы предстояло соорудить очень солидные, самые крупные в мире. Высота их по вертикали составляла от 22 до 30 метро Естественно, что ответственность на проектировщиков легла очень серьезная. Всякая ошибка в расчете даже маленькой детали могла нарушить взаимодействие всех узлов.
Сомнения оказались напрасными. Конструкторы "Красного металлиста" 6 февраля 1935 года работа первого эскалатора Н-30 была продемонстрирована делегатам Всесоюзного съезда советов. Эскалатор жил, двигался без скрежета, дребезжания и лязга. Успешно справился со своей задачей и завод "Подъемник", изготовивший эскалаторы Э-1 высотой 10 м для станции "Охотный ряд". И уже в мае 1935 года состоялся торжественный пуск первой очереди метрополитена - все эскалаторы были запущены под пассажирскую нагрузку.
Почти через сорок лет стала возможной реализация этой идеи по непрерывному перемещению людей между этажами зданий. И как только в 1896 году был продемонстрирован миру наклонный пассажирский конвейер, произошел качественный скачок. На Всемирной Парижской выставке 1900 году было представлено 29 аналогичных подъемников, в их числе машина, изготовленная лифтовой компанией Otis по проекту Чарльза Д. Зеебергера, названная конструктором необычным красивым словом эскалатор (от лат. scala – лестница, и elevator – поднимающий).
Уже до первой мировой войны новинкой охотно пользовались крупные универсальные магазины США, Франции, Англии. А в 1911 г первые эскалаторы были установлены в метрополитене на Лондонской линии Пикадилли
В России об эскалаторах впервые задумались в 1932г., когда стало ясно, что первая линия строящегося Московского метро пройдет на глубине от 10 до 30 м. Как доставлять пассажиров к поездам на такую глубину? О лестницах, лифтах и речи быть не могло. В условиях метрополитена с его колоссальной пропускной способностью они выглядели бы смешно.
Известен был, правда, по слухам, еще один вид механического подъемника. Самодвижущаяся лестница – эскалатор. Движение его непрерывно. Интервалов между подъемом и спуском отдельных групп людей нет совершенно. Каждую секунду освобождается новая ступенька, готовая принять двух человек. Лестница движется плавно и мерно.
Эскалатор привлекал к себе строителей еще одним преимуществом. Он не требовал сооружений запасных пешеходных лестниц, ибо он сам по себе – лестница. Это значительно сокращало объем строительных работ. При всех своих достоинствах эскалатор имел в глазах строителей метрополитена один серьезный недостаток: никто не знал, как его нужно строить.
Переговоры о поставках эскалаторов с немецкой фирмой "Karl Flohr" и отделением "Otis" в Лондоне, оказались безрезультатными: за поставку эскалаторов для первой очереди Московского метро запросили непомерную для того времени цену - 4 млн. рублей золотом и 500 тыс. немецких марок за документацию.
32 год, сами знаете какие времена тогда были. Сталин дал команду - ориентироваться на собственные силы, что и стало толчком развития отечественного эскалаторостроения.
В феврале 1934 года Метрострой заключил договоры с ленинградским заводом "Красный металлист" на изготовление 18 эскалаторов и с московским заводом "Подъемник" на изготовление 6 эскалаторов. Срок сдачи первых машин–февраль 1935 года.
Узнав о таком повороте дел, директор фирмы Otis обратился к председателю Моссовета Н.А.Булганину с предостережением: "Ваши специалисты – способный народ. Но эскалаторы чрезвычайно сложное дело, и им с этим делом не справиться. Даже мы, с нашим тридцатилетним опытом, не возьмемся выполнить заказ в такие сроки. Я, как друг Советского союза, обязан вас предупредить, что сроки пуска метро могут быть сорваны".
Эскалаторы предстояло соорудить очень солидные, самые крупные в мире. Высота их по вертикали составляла от 22 до 30 метро Естественно, что ответственность на проектировщиков легла очень серьезная. Всякая ошибка в расчете даже маленькой детали могла нарушить взаимодействие всех узлов.
Сомнения оказались напрасными. Конструкторы "Красного металлиста" 6 февраля 1935 года работа первого эскалатора Н-30 была продемонстрирована делегатам Всесоюзного съезда советов. Эскалатор жил, двигался без скрежета, дребезжания и лязга. Успешно справился со своей задачей и завод "Подъемник", изготовивший эскалаторы Э-1 высотой 10 м для станции "Охотный ряд". И уже в мае 1935 года состоялся торжественный пуск первой очереди метрополитена - все эскалаторы были запущены под пассажирскую нагрузку.
Уговорили. спж
Не хотел Саня на рыбалку ехать. Очень не хотел. Как чувствовал. Но друзья всю неделю уговаривали - по телефону, по душам и по загривку.
Друзей понять можно - они машину искали. А у Сани машина была. На пятый день Саня понял, что ехать придется. Жене сказал, что едет к маме, любовнице - как ни странно, то же самое. Обеим обещал вернуться к вечеру.
Галдящая орава Саниных друзей достала водку и начала рыбачить еще в машине, в шесть утра. На полпути снасти закончились, и пришлось останавливаться, чтобы купить еще. После прибытия на место рыбалка продолжилась, и спустя часа три-четыре Саня, как самый трезвый, был командирован за новой порцией наживки. И закуски. К вечеру друзья висли на Сане и уговаривали:
- Ну, давай, выпей с нами. Вот мы тебе налили, вот тебе килечка. Оставайся!
Саня с полным до краев стаканом в руке лишь мотал головой - не буду, мол. Ему предстояло развести всех по домам, и оставаться на ночь не хотелось.
- Ну, ладно, - сжалились друзья , - Дуй домой. Мы останемся. Сами завтра доберемся. Пойдем, до машины проводим. Саня вышел на полянку... и обомлел.
Его родная "четвера" стояла на бревнышках. Колес у машины не было.
Сняли. Вот же, блин, съездил к маме! Что делать? Как отмазываться?!
Друзья тоже притихли и топтались вокруг горемыки. Потом один из них робко тронул за плечо:
- Ну, чего, Сань... Завтра утром что-нибудь придумаем. На вот, хлебни для успокоения. Саня молча съел стакан водки в три глотка. И тут друг повернулся куда-то в сторону леса и заорал:
- Народ! Все, он выпил!
Из кустов выкатились четыре Саниных колеса
Друзей понять можно - они машину искали. А у Сани машина была. На пятый день Саня понял, что ехать придется. Жене сказал, что едет к маме, любовнице - как ни странно, то же самое. Обеим обещал вернуться к вечеру.
Галдящая орава Саниных друзей достала водку и начала рыбачить еще в машине, в шесть утра. На полпути снасти закончились, и пришлось останавливаться, чтобы купить еще. После прибытия на место рыбалка продолжилась, и спустя часа три-четыре Саня, как самый трезвый, был командирован за новой порцией наживки. И закуски. К вечеру друзья висли на Сане и уговаривали:
- Ну, давай, выпей с нами. Вот мы тебе налили, вот тебе килечка. Оставайся!
Саня с полным до краев стаканом в руке лишь мотал головой - не буду, мол. Ему предстояло развести всех по домам, и оставаться на ночь не хотелось.
- Ну, ладно, - сжалились друзья , - Дуй домой. Мы останемся. Сами завтра доберемся. Пойдем, до машины проводим. Саня вышел на полянку... и обомлел.
Его родная "четвера" стояла на бревнышках. Колес у машины не было.
Сняли. Вот же, блин, съездил к маме! Что делать? Как отмазываться?!
Друзья тоже притихли и топтались вокруг горемыки. Потом один из них робко тронул за плечо:
- Ну, чего, Сань... Завтра утром что-нибудь придумаем. На вот, хлебни для успокоения. Саня молча съел стакан водки в три глотка. И тут друг повернулся куда-то в сторону леса и заорал:
- Народ! Все, он выпил!
Из кустов выкатились четыре Саниных колеса
Наказание горничной за плохую уборку.
Из игры Dishonored
Глаза
Когда-то давно, наверное, лет 80 назад, мы впервые увидели свет. Мы не понимали, что происходит вокруг. Но вскоре мы привыкли. Неясные очертания вокруг через несколько лет обрели обычные и понятные формы. Мы видели, как нам сказали, мир.
Мы видели других детей, их было много, но видели их мы только утром и где-то до момента, когда начинало вечереть. Мы смотрели, как он строил воображаемые города и разбивал вещи, создавал бумажные кораблики и смотрел, как их не стает за далекими камышами. Мы видели, как он ел, как жадно смотрел на сладости, и как в один дождливый день спрятал велосипед в кладовку. С того момента он уже был другим. Мы видели, как ему было сложно в школе, мы видели его терпение и ненависть. Мы видели мир, каким он рисовал его, мы видели его желания и страхи. Он боялся темноты, и когда шел по таким улицам, то обычно напевал песни из плеера.
А еще мы видели, как он впервые держал ее за руку. Но мы не видели, что было, когда ее глаза приблизились к нами. Просто потом они снова отдалялись, а на ее лице была улыбка. А потом мы узнали, что случилось - мы видели ее лицо еще около года, почти каждый день, мы уже знали ее глаза, и были прекрасно знакомы. Они были темно-голубыми, и мы знали их текстуру, так же как и свою. Где-то осенью был последний раз, когда мы их видели в нашей жизни.
Мы видели, как часто он падал из-за того, что был один, и как плакал ночью, когда боялся, что его родителей не станет. Это его самый большой страх. Мы знаем это. Мы знаем, как он любит свою бабушку, и знаем, что он самый добрый человек. Мы видели его терпение, когда люди ехидно улыбались ему в лицо, а странные символы на, как они их называли, мониторе, черным по белому навеки оставались в его мыслях. Иногда их было мало, и он так же создавал их в небольшом количестве, но порой он до утра сидел, создавая целые страницы, и получал взамен такие же.
Ми видели, как он научился искусственно плакать, смотря на других людей в мониторе. Мы ждали, когда его кофе перестанет действовать, и он заведет будильник на семь утра, что бы через три часа нам снова нужно было вставать. Мы много уставали, когда были с ним, но нам было хорошо.
Мы видели, как он прошел через университет, и повидал мир.
Потом мы увидели еще одни глаза. Они были с нами до конца. Через несколько лет мы, и ее глаза создали еще одни. Они были "нашими". Еще через некоторое время мы долго куда-то ехали, и перевозили всю мебель. Мы теперь жили в доме у озера. Нам было спокойно. Глаза, рожденные нами, вызывали у него и у нас любовь - всем было хорошо. Мы были спокойны за него - у него больше не было кошмаров. Мы научились жить ради других глаз, как бы странно для нас это не звучало, и когда он очень устал, мы почувствовали то же самое, и решили отдохнуть. Больше мы не видели мир, и не видели глаз, что породили. Но мы всегда будем помнить его, нашего хозяина, который подарил нам жизнь и ту красоту, что мы делили с ним на двоих.
Мы ведь помним всё. Мы ведь его глаза.
Мы видели других детей, их было много, но видели их мы только утром и где-то до момента, когда начинало вечереть. Мы смотрели, как он строил воображаемые города и разбивал вещи, создавал бумажные кораблики и смотрел, как их не стает за далекими камышами. Мы видели, как он ел, как жадно смотрел на сладости, и как в один дождливый день спрятал велосипед в кладовку. С того момента он уже был другим. Мы видели, как ему было сложно в школе, мы видели его терпение и ненависть. Мы видели мир, каким он рисовал его, мы видели его желания и страхи. Он боялся темноты, и когда шел по таким улицам, то обычно напевал песни из плеера.
А еще мы видели, как он впервые держал ее за руку. Но мы не видели, что было, когда ее глаза приблизились к нами. Просто потом они снова отдалялись, а на ее лице была улыбка. А потом мы узнали, что случилось - мы видели ее лицо еще около года, почти каждый день, мы уже знали ее глаза, и были прекрасно знакомы. Они были темно-голубыми, и мы знали их текстуру, так же как и свою. Где-то осенью был последний раз, когда мы их видели в нашей жизни.
Мы видели, как часто он падал из-за того, что был один, и как плакал ночью, когда боялся, что его родителей не станет. Это его самый большой страх. Мы знаем это. Мы знаем, как он любит свою бабушку, и знаем, что он самый добрый человек. Мы видели его терпение, когда люди ехидно улыбались ему в лицо, а странные символы на, как они их называли, мониторе, черным по белому навеки оставались в его мыслях. Иногда их было мало, и он так же создавал их в небольшом количестве, но порой он до утра сидел, создавая целые страницы, и получал взамен такие же.
Ми видели, как он научился искусственно плакать, смотря на других людей в мониторе. Мы ждали, когда его кофе перестанет действовать, и он заведет будильник на семь утра, что бы через три часа нам снова нужно было вставать. Мы много уставали, когда были с ним, но нам было хорошо.
Мы видели, как он прошел через университет, и повидал мир.
Потом мы увидели еще одни глаза. Они были с нами до конца. Через несколько лет мы, и ее глаза создали еще одни. Они были "нашими". Еще через некоторое время мы долго куда-то ехали, и перевозили всю мебель. Мы теперь жили в доме у озера. Нам было спокойно. Глаза, рожденные нами, вызывали у него и у нас любовь - всем было хорошо. Мы были спокойны за него - у него больше не было кошмаров. Мы научились жить ради других глаз, как бы странно для нас это не звучало, и когда он очень устал, мы почувствовали то же самое, и решили отдохнуть. Больше мы не видели мир, и не видели глаз, что породили. Но мы всегда будем помнить его, нашего хозяина, который подарил нам жизнь и ту красоту, что мы делили с ним на двоих.
Мы ведь помним всё. Мы ведь его глаза.
