Каждый вечер, как удар под дых выбивает из меня все мысли, каждая попытка постигнуть дао в прокуренных чиллаутах клубов. Самокопание, как сама никотиновая зависимость - отвратительно, но всё так же не даёт покоя до тех пор пока я не засыпаю.
Что я помню о своей жизни? она была достаточно паршивой и, скорей всего виноват в этом был я сам.
По стапелям прошла едва заметная дрожь, окалина со звоном рвущихся струн выстреливала в испачканный застывшей пылью воздух помещения и с шелестом листьев сыпалась на пол.
Под остатками обгоревшей камуфляжной ткани шевельнулось нечто огромное. Сирена заикнулась коротким лаем и замолчала.
Стапели дрогнули и отошли в стороны, ткань сползла.
Механическая ворона вспорхнула медведю на голову и заботливо тюкнула по выступающей железной кости черепа.
-Протокол руки мертвеца запущен, изделие 17 активировано и готово к использованию, - промурлыкала ворона приятным и спокойным женским голосом.
Медведь медленно повернул голову из стороны в сторону и переступил с лапы на лапу. Дюжина стержней, похожих на скелет крыльев выдвинулась из загривка.
-Охлаждение? - поинтересовалась ворона.
Медведь выдохнул струю раскаленного пара, попытавшись попасть по птице.
-В пределах нормы. Цель?
-Протокол руки мертвеца - последний. Его запуск предусматривает, что территория полностью захвачена противником, дружественные единицы исключаются.
-Цель? -терпеливо повторил медведь.
-Девастация.
Стальные створки в стене напротив наполовину открылись. Медведь подошел к ним, рассматривая гладкую остекленевшую равнину. Под его лапой хрустнули кости.
-Ты помнишь, кто ты?
-Нет. -медведь ударил лапой по одной из створок, та с грохотом вылетела наружу. Звук наглым эхом обыскав все углы вернулся и застыл чем-то ощутимым совсем рядом.
-Ты помнишь, что ты такое?
-Я - чудовище.
Тысячи слов застрявших в горле, алкоголь, работа, снова алкоголь, снова работа. Жизнь смерчем закручивает меня, вырывая память о похожих друг на друга как две капли воды днях. Иногда я закрываюсь в квартире, выключаю свет, забираюсь под кровать и играю в Буку.
я представляю как надо мной, там, на кровати сжался в комок и дрожит ребенок. Я представляю как ужас кляпом заткнул ему рот. Он боится того, что спряталось под кроватью, он боится чудовища, меня.
Я тихонько лежу часами представляя себе, как он неслышно всхлипывая дрожит там, снаружи.
Медведь размеренным шагом шел по стеклянной пустоши, под его лапами застывший и отполированный ветром песок лопался разбегаясь в разные стороны тонкими линиями трещин, разбивая отражение на тысячи маленьких ярких солнц.
-Красиво, -ворона сидела на одном из стержней, осматривая пустошь. -Им бы это показалось красивым.
Медведь остановился и опустил голову к расходящейся паутине трещин.
-Всё это - цветы на костях. Они не могли бы себе этого представить, потому что это могло появиться только после них.
-Ты помнишь как тебя зовут?
-Нет.
-Ты тоже был как они. У тебя человеческие мысли.
-В бредущем по стеклянной пустыне медведе больше человеческого, чем в большинстве из того, что я помню.
-А что ты помнишь? - не успокаивалась ворона.
Я помню, как мой мир переворачивался с ног на голову каждый раз. Я помню, как необъяснимое опустошительное горе приходило за мной каждую ночь. Я помню как возненавидел людской смех, я помню как каждая искра жизни, проникающая в мой занавешенный мир вызывала резь в глазах. Когда я завидовал каждому из них, каждому кто счастлив, каждому кто улыбается. Ненавидел себя за зависть.
Каждый раз когда жизнь что-то отнимала у меня я обижался. Каждый раз я кроил свой мир на тонкие бумажные полосы и сжирал их как лангольер, оставляя за собой пустоту.
Забившись глубоко в угол под кроватью я каждый раз ждал, что вот-вот покажется маленькая тоненькая детская ножка, и я схвачу её. Схвачу и утяну к себе в темноту.
Горизонт перекрывали шпили и остовы. Медведь двигался вперед не останавливаясь искал цель. Годы выжгли бурую шерсть превратив её в седину с оттенками ржавчины, через которую проглядывал нержавеющий и нестареющий остов.
Ворона не замолкала ни на секунду с тех пор. Она постоянно галдела, рассказывала о людях, задавала вопросы, каждый раз возвращаясь к одному и тому же.
-Ты помнишь как тебя зовут?
-Нет.
-Ассоциации, ты помнишь любовь?
-Она черная и гадкая, лживая и больная.
-А доброту? ты помнишь доброту?
-Я помню как она проносилась мимо, я помню как устал ждать.
-А хорошее? Что ты помнишь хорошее?
Медведь остановился, осматривая занимавшее весь горизонт стальное городище.
-Я помню как кто-то грел мои руки. Я помню как меня крепко обняли, запах снега и хвои. Кто-то большой стоял рядом, высокий и сильный. Я держал его за палец и мы ждали.
-Ты помнишь как тебя зовут?
Я прячусь под кроватью. Я слышу как открывается дверь в комнату и чьи-то ноги подходят к кровати, шаркающие заспанные ноги. "ну что ты, перестань. уже большой" маленькие ноги спрыгивают с кровати и прячутся за большими.
"вот, смотри, никого нет"
в комнате загорается свет.
Замечена цель. Огромная машина несется по городу расшвыривая ржавчину и камень. Уничтожить, вот и всё что нужно, этот последний. Приоритет ясно указан в протоколах управления.
Медведь с разбегу пробив стену, вломился в помещение.
Механическая ворона сидела на голом бетонном полу.
-Тест окончен. -мягким женским, но всё таким же механическим голосом констатировала ворона.
Медведь проигнорировав птицу шел дальше. Туда где была цель.
-Остановись.
Медведь не реагировал.
-Вспомни как тебя зовут.
Последняя дверь открылась. За ней была комната. В углу у кровати стояла женщина, в полумраке за её спиной прятался маленький мальчик.
-Ну что ты, перестань. уже большой. -женщина протянула руку к выключателю. Вот, смотри, никого нет.
В комнате вспыхнул яркий свет.
Люди в халатах стояли за стеклом, внимательно наблюдая за ходом эксперимента. Медведь рванулся в стапелях и зарычал. Женщина в халате наклонилась к микрофону.
-Ты знаешь где ты? Ты помнишь как тебя зовут?
Каждый вечер, как удар под дых. Каждое утро, как пинок под зад. Они говорят, что у меня хорошо получается управлять этой машиной.
В комнате загорается свети на самом деле.. меня нет. я не существую, давно растворившись в пыли и слившись с гадким холодным малиновым линолеумом пола. А маленькие ноги всё не верят и жмутся ближе.
