numbra

Попивая чай в замерзающей и богом забытой сибирской точке невозврата, я таки начал писать про свой второй сольный поход в тайгу. Топливом послужили теплые отзывы и общий позитивный фон, царивший в комментариях к первому повествованию. Спасибо вам друзья огромное! Когда черновик только начал подходить к середине путешествия, текста получилось многовато и я решил разбить на две части, ровненько и под линеечку. И вам побыстрее прочитать и мне текст проверить, пишу я с таким сонмом ошибок, число им легион, мне иногда стыдно. :) Я все же технарь и по русскому/литературе у меня твердые трояки в двух аттестатах. Вообщем получилось, как получилось, вторая часть появится на пикабу по мере написания.

СИБИРСКИЙ КОСМОС

Часть I. Водка с нотками рефтамида.

Обожаю секунды, испытанные миллионами путешественников за историю рода людского — момент, когда твоя нога пересекает порог жилища и опускается в неизведанное. Ты словно Паташник, отгрыз пуповину скафандра и оттолкнувшись, сиганул в пространство, отключив себя от привычно уютного и такого родного дома. Впереди всегда вселенский рандом и это прекрасно, создатель смеется над твоими планами и урча, перекраивает путь, бросая щедро помолотые пряности приключений в котел жизни путника. Именно поэтому я стараюсь не планировать путь, безблагодатное дело. Достаточно примерного места назначения и времени. Вперед!

О месте икс слил мне Игорямба, мой хороший товарищ по приборному поиску. Игорь полз с северной трудовой вахты в Омск и попивая чай, трепался с поездными людьми: "Есть в глуши за Тевризом деревенька, сейчас уже урочище, там стояла красивая церковь и места невероятно сказочные. Как бы туда пробраться?" :) Змей искуситель, питон, блин, шерстяной! 😃

Собирался недолго, рюкзак стоял почти нетронут с прошлого похода, все упиралось в билеты и в крайне неудобное время автобуса – два рейса: один в ночь и приходит в Тевриз крайне рано, другой рано утром стартует и привозит в сумерки, а я не успеваю в этом случае доползти до тайги на достаточно безопасное от деревни расстояние и встать лагерем. Пытаюсь взять на утро и не думать. Приключения начались уже на автовокзале, когда сонный кассир продал билет не на утренний рейс на 8–15 а на вечерний в 20–15. Девулю не смутил ни мой бравый туристический вид и потрепанная энцефалитка, ни огромный баул за спиной. Вообщем, уехал я несолоно хлебавши домой готовиться к ночному переезду, т.е. спать. Ожидался скучный переезд, автобус идет до Тевриза примерно 10 часов, причем до Знаменского дорожное полотно хорошее, скорость приличная, а после начинается зона авианалетов, колдобины и тёрка, скорость резко падает и спать невозможно, трясет.

В целом, дорога, как дорога, если отбросить удивленные взгляды на твой огромный рюкзак и призрачные пальцы у виска, сигнализирующие о твоем не совсем вменяемом психическом состоянии здоровья, жить можно. Спать в уставшем от трудовой жизни Лиазе нечеловечно и спина просится наружу, прочь из засаленного кресла, там где тишина и не плачут дети.

Я ехал и мечтал о подвиге, пялясь в окно и просчитывая масштабы своего шила в одном месте. Автобус мерно покачивается и накатывает легкий сон. Сибирь из окна не так разнообразна, но взгляд ищущего красоты всегда находит искомое. Природа прекрасна во всех проявлениях себя, будь то поля, разрушенные зернохранилища и остовы коровников. У меня такая красота вызывает щемящую тоску по ушедшему, там где я никогда не был… Словно я поймал ускользающий пульс чужой жизни.

Постоянно ловлю взглядом машины ДПС на выездах из деревней. Сосед слева объясняет,что это карантин, не допускают вывоз тушек зараженного мяса свиней. Беда пришла к фермерам.

Тару проезжаем ночью, стоим недолго и люди, желая использовать время стоянки по максимуму, словно уставшие зомбята, разбредаются по площади автовокзала. Редкие разговоры не будят город, ему спать еще не меньше семи часов.

Вот и долгожданный Тевриз. Ловлю потрепанный волгарь и таксист, прокуренный дядек, везет меня к паромной переправе на деревню Белый яр. Тайга ощущается с каждым вздохом, она уже так близко, манит. За окнами проплывают огромные кучи, с трехэтажный дом, калиевой, или еще какой–то, селитры. Ее в советское время привезли удобрять поля, да так и бросили, болезную, отравлять всем своим видом и ядовитым нутром природу вокруг. Лет двадцать уже лежит. Таксист привез меня к пристани, неправильно поняв, по его рекомендации я бесполезно махал рыбачившим с лодок рыбакам, но никто не торопился сорваться на мой берег. До парома два с лишним часа. Посижу.

Я ушел с пристани к пустой паромной переправе и стал ждать. Начали подъезжать машины, приперся трактор и газелька с дядьком за рулем. Дядек курил сигаретку и вел неспешную бреду со мной. За жисть тяжелую, ништяки дорогие и как всё развалили. Молчим. Сзади раздается улюлюканье, с разбегу в воду бомбочкой, прямо в одежде, ныряют две молодых парня. Поплавав с минуту, купальщики вылазят на берег, отфыркиваются и просят сигаретку у дядька. Жарко!

Косо подошел паром и я поспешил на отведенную для людей, супротив перегородки, зону. Заползла машина с хлебом и куривший дядек, перебросившись парой слов с водителем такой же газели, купил булку свежайшего хлеба, чем заставил меня призадуматься и взять себе. Рядом встал парень, дружелюбно поздоровался и мы разговорились. Имя я не запомнил, но отпечаток его лица четко остался в памяти. Простое спокойное русское лицо, обычного работяги. Так как работы в деревнях практически нет, парень ездит из Белого яра в Тевриз и охраняет магазин. Спит в закрытом помещении по ночам, ну а как же иначе? :)) За копейки арендует дом и в родной деревне практически не появляется. На паром загоняют технику и мы отплываем к пристани Белого яра.

Деревню я стараюсь проскочить быстро, не мозоля глаза местным и это удается — людей на центральной улице нет, лишь стайка молодняка одухотворенно метелит в углу ветками от тополя проржавевший, видавший виды, бак. Миную деревенскую помойку и выхожу на раскисшую вырубку в направлении урочища Черный мыс. Первой моей точкой маршрута и пристанищем должна стать поляна у неизвестного кладбище в тайге, отмеченное на старых картах генштаба без всяких обозначений урочищ, это недалеко, километров восемь от Белого яра.

Тащусь по раскисшей дороге вверх, стараюсь, пыхчу. Очень много гати встретил я на своем пути. Гать — способ сделать дорогу, там где болотистая местность и ни о каком асфальте речи быть не может. Дорожное полотно выкладывается круглым бревном, часто в ход идет все подряд. Торчащие куски бревен позволяют сделать вывод, что строили гать давно, бревна старые и очень толстые.

Через минут пятнадцать меня догоняет расхлябанный трактор, что переправлялся вместе со мной на пароме и трое ребят. Двоих я узнаю, это те самые купальщики у переправы на Белый Яр. Подхожу, знакомлюсь. Имен уже не помню, время безжалостно постирало имена, остаются лица: Один пухлый, веселый, расхлюстанный парнишка лет двадцати, за главного водителя и объекта для шуточек, второй наоборот тощий, как жердь и по поведению чётко видно — парень недавно вернулся из армии. Третий персонаж по пояс гол, не участвовал почти в беседе, сразу упал рядом с трактором на кочку с травой и захрапел. Ощущаю себя, словно в детстве, когда ты вышел во двор и пытаешься познакомится с компанией мальчишек. Всегда было волнительно, ты не знал, примет ли тебя чужая компания, а может быть придется с кем–нибудь драться? Наверняка все это навеяно простотой деревенской души, они еще не так сильно поражены метастазами цивилизации и гораздо проще смотрят на мир. Суют мне пластиковый колпачок из–под рефтамида (средство от комаров и клещей), наливают в него водки. Я отнекиваюсь всеми правдами и неправдами, мне еще долго идти и я почти не спал ночь, какая уж тут водка. Спрашиваю, работают ли они пьяные бензопилами, кивают и смеются.

Мой вопрос о технике безопасности с бензопилой под градусом породил явное недоумение в глазах парней, ответили — мы мол под градусом пятилетки в три года запиливаем и вообще неистовы в деле лесорубном. В пьяном угаре проходит трудовая вахта. Насколько я понял, эти товарищи сами себя забрасывают на делянку на пару недель, с бытовиками тракторами и бензопилами, где они, выпивая дешевенькой водки, крошат сосны налево и направо, стаскивают брёвна тракторами и лесовозные машины вывозят добро. Поболтав полчаса, ныряю в тайгу.

Так получилось, что распрощавшись с тремя молодыми лесорубами у свертка в чащобу, я слегка заплутал и ушел выше нужного мне маршрута, скорректировав же курс по gps, вышел на основную делянку лесовиков, потеряв передовой отряд с тремя оболтусами. Люди только приехали, тракторами заволокли в тайгу бытовки, разбирали вещи, кричали и бегали. Меня приветствовал, стоя на бытовке средних лет мужик, спросил буду ли я водку, и после отказа, потерял ко мне всякий интерес. Пожал пару рук, сказал пару слов. Дорога не ждет.

Часть II. Разрытый погост

А тайга пахнёт мёдом! Воздух магически сгущается и наполняется ароматами разнотравья и хвои, птицы играют лучшие симфонии мира, построенные лишь ведомыми им математическим формулам звука, описываемым одним лишь словом - гармония! Иду через лес и не могу надышаться!

Ноги приносят на искомое место и я, стараясь не потревожить тишину, рассматриваю старое заброшенное кладбище: поваленные кресты и, к ужасу моему, разрытые в головах несколько могил. Ямы довольно свежие, этого этого года или прошлого, костей внутри и в отвалах не видать.

Могил на кладбище мало, максимум две семьи, крестов от силы штуки три, остальные безымянные. Один крест лежит, кроме года смерти и надписи У.К.Р разобрать практически ничего нельзя.

На стоящих двух крестах надписи читаемы и я понимаю, что тут похоронены украинские старообрядцы.

То, что это именно кладбище старообрядцев видно с первых секунд — специфичные кресты: выдолбленные в центре ниши под медные иконки, старославянский текст с уклоном в украинский язык. "Году" написано как "року", умер как "помер". Медных икон в центре креста нет, смарадерены нелюдями, недочеловеками и я сильно сомневаюсь, что звери могли потревожить захоронения. Почерк одной руки — искали золото, сережки на ушах усопших, украшения.

Само кладбище очень интересно оформлено — сосновыми жердями сделан забор, на соснах не сразу замечаются долблённые кресты. Приходит ощущение, что мне нужно было сюда прийти, сфотографировать, запечатлеть, ведь пройдёт буквально десятилетие и от кладбища не остаётся и следа. Как же много я встречал таких погостов, ещё царских времён! Деревенская беднота не могла позволить себе мрамор или гранит, а деревянные кресты так здорово гниют! Вот и идёшь ты по кочкам этих могил и не знаешь, человек ли тут или почва земная.

Опускаюсь на землю, кладу руку на тёплую, прогретую августовским тёплым солнышком, хвою и желаю этим неизвестным, но наверняка с добрыми сердцами, людям спокойного сна. Всегда так делаю, когда прихожу на место и ставлю палатку и когда срываюсь в путь -благодарю природу и само место, может быть именно поэтому я спокойно сплю один в лесу, на старых урочищах и даже рядом с кладбищами.

За погостом, спустившись вниз, открывается потрясающий вид: небольшая поляна с пересыхающим озером, песчано–глиняный пляж и обрамляет кольцом непроходимый сосновый лес.

Теперь понятно, почему здесь жили люди — место потрясающее!

У озера много следов, я различаю лосиные, медвежонка и маленькой живности разного калибра. Сюда таежные звери ходят на водопой.

Ставлю лагерь на краю озера, поближе к выходу на маршрут и иду плавать после длительного пути. Вода тёплая, даже горячая, озеро не глубокое и с мягким илистым дном, одно удовольствие!

Вот он долгожданный отдых, нужно набраться сил, насытится этим местом, пропитаться и идти вперёд, глубже в тайгу к погибшим деревням.

Но все это будет завтра, а сейчас плавать, теплым августовским днем в таежном озере, в глуши.

Продолжение следует.

Все фотографии с моих летних походов можно посмотреть у меня в вк или в инстаграмме. Если вы хотите парочку фотографий в большом разрешении, дабы распечатать и на стеночку — не стесняйтесь, пишите в директ в инсте или в личку в вк, я обязательно вышлю! До скорой встречи, друзья!

Летом 2017-го я ходил в тайгу, на две недели. Один. Без желания выживать, что–то доказывать, без всякого смысла. Путь ради пути. Не ставил себе целей пройти километраж, просто побыть наедине с собой, отдохнуть от интернета, мобильной связи, а последние годы замучившая меня бессонница стала своеобразным топливом в виде пинка под зад собирать рюкзак и в путь. До этого в походы не ходил, в сольные тем более. Началось все с зудящего желания зимой, в период, когда был очередной дедлайн и хотелось просто разорвать любого встречно-поперечного, прогуляться в тайгу до заброшенной деревни Князевки, по мнению вики считавшей, что в 2014 году там умер последний житель. Как оказалось это не так.

Деревня славилась красивейшей деревянной церковью (нынче в плачевном состоянии, обрушилась одна часть), своими великолепными видами — стоит на горе, очень много дворов, а окружает непроходимая дремучая тайга. Дорога до Князевки это отдельная песня — летом проехать можно лишь на танкетке, болотоходе или грузовой проходимой технике. Когда идут дожди, груженные лесовозы разрезают раскисшую землю дороги на 30–40 см, оставляя огромные колеи, почти везде заполненные болотной водицей.

Путь.

Старт от поворота на деревню Гриневичи, последний оплот цивилизации перед глухой тайгой, автобус высадил в 18–30 по местному времени. В уши ударила тишина леса, а в нос необычайно ВКУСНЫЙ воздух. Да да! Именно вкусный! После затхлого, прокуренного намертво Омска, этот воздух показался амброзией, его хотелось не вдыхать — пить, не меньше. И тишина... Она подкреплялась полным отсутствием мобильной связи — в Атирке стоит одна вышка и та мегафон, дальше урочища Малиновка она не "бьет".

Первой целью, было пройти десяток километров, уйти подальше от цивилизации и встать на привал. Дорога шла то вниз то вверх, начал слегка одолевать гнус — от него спасал накомарник и разведенный на спирту деготь, лучший друг таежника. Пели птицы и на душе самому хотелось петь. Ощущения из детства — впереди неизведанное и ты ни одному микроорганизму во вселенной ничего не должен. Светлые чувства.

На Малиновку вышел к десятому часу вечера, она неожиданно наплыла на меня, лес вытолкнул в пустое пространство бывшей деревни. Заросшие домовые ямы, остатки загона для коней и таежная речушка с одноименным названием. Я заночевал на повороте на бывшую деревню Верхний Турунгас, рядом с еловой рощицей, костер разводить не было сил, хватило лишь на поставить палатку, замутить на горелке чаю и упасть в черноту сна. Изначально я пытался прогнозировать, как я буду спать один в тайге, будет ли типичный для горожанина страх перед лесом и ночевкой "в жало". Ребята, все это фигня, эти страхи остаются в городе. Протопав 11–12 км с 40 кг рюкзаком в жару ваши страхи уходят с потом. Плюс я не стал париться и воткнул бируши — ночью лес очень громкий, орут всякие птицы, шорохи и т.д. Не знаю, мне в палатке уютно и я чувствую себя защищенным.

Общее впечатление о дороге — тяжеловато. Но мне повезло, первые дни пути были не жаркими и всего лишь пару раз приходила гроза.

Идти по раскисшей дороге, где слева и справа болотина очень тяжело, жара душит и в накомарнике невыносимо. Часов десять такого пути в общем у меня и набралось.

О гнусе

Я сделал для себя открытие, таежная мошка меня вообще не ест, только мешается перед глазами, мельтешит и щекочет. Это раздражает. Комаров в июне много, репеллент спасает слабо, накомарник лучший друг. Вообще в следующий поход я пойду не в энцефалитке, а в сеточном костюме, в нем не жарко и гнус не помеха. Очень интересен эффект, как работает тепловизор у комаров — когда снимаешь рюкзак видно роящихся у нагретой спины и рюкзачных лямок тонны насекомых.

Я был очень удивлен, когда мелкая, по сравнению с таежной, омская мошка меня с удовольствием жрала наслаждаясь. Вот такой парадокс.

Клещей не было, я часто осматривал пропитанную репеллентом от клещей энцефалитку и не снял ни одного товарища. Оводы были номинально и не мешались, пару раз я видел шершней — гаргантюанского размера пчелка, сантиметров пять или шесть. Шершни дрались и моя роль была в качестве пассивного наблюдателя, издалека и сугубо откладывая кирпичи.

Один раз я вышел ночью в полной темноте в туалет и был крайне удивлен. По всей площади около палатки светились желтые звезды. Сначала было предположение, что это майские жучки, но объекты не двигались. При детальном рассмотрении оказалось, что это такие своеобразные гусенички со светящейся жопкой. Названия увы не знаю. Отшельники рассказывали, что в древние времена в деревнях набирали этих гусениц и гнилушки (места обитания) в емкость и при свете такой "лампы" вполне можно даже было читать.

Стоянка и быт

Я старался останавливаться на открытых участках, помня правило — не становись на ночлег рядом с большими деревьями. Не редки случаи, когда неопытно путешественника придавливало упавшим ночью деревом и человек погибал. Так как мне не требовалось углубляться в тайгу, я отдавал предпочтения вырубкам с протекающим рядом ручьем или речкой. И вода рядом и продувает ветерок, так поменьше гнуса роиться рядом с палаткой. В следующий поход обязательно найду полянку в чистом сосняке и проведу недельку, вдыхая невероятный аромат хвои.

Живность на пути

Утром второго дня ко мне пришли лоси. Фыркали у палатки и топтались. Заснять не получилось — ребята спешно дернули в тайгу и до свиданья. Место второй ночевки вообще изобиловало живностью. Рядом с палаткой было гадючье гнездо, его хозяйка частенько грелась на солнышке, сразу уматывая под елку при моем появлении.

Один раз передо мной вышел мишка, к сожалению я его не увидел. Первый раз прошел дождик и дорога раскисла до сметаны, подойдя к очередной большой луже я увидел свежайший след хозяина тайги килограммов так на 400, размер 45–ый ноги, не меньше. Фотографировать не стал, спешно покинул место. Поменьше следы медвежат и средней крупности мишек встречались постоянно, через каждый метр следы лосей, свежие и старые.

Совы, постоянные жители деревни Князевка, Василий говорит, что настоящая напасть в июле/августе. Налетают огромным количествам и жрут жрут жрут.

Отшельники брошенной деревни Князевка

На третий день я вышел к деревне. С недоумением потоптался у ворот перед холмами, покричал хозяев и все же решившись, отогнул проволоку и вошел. До меня дошло, эти ворота нужны для того, чтобы не убегали в тайгу кони.

Когда-то эта тайга давала дом двоим, я имею ввиду постоянных жителей, а не периодически ютившихся по избушкам охотников: в Князевке жил Коля Саренко, а в 50 км вглубь тайги, в поселке Туй жил Алмаз. Могу ошибаться, Алмаз прожил один около четверти века в Тую, а Коля едва ли чуть меньше в Князевке. К сожалению оба уже упокоились в лучшем мире и на момент путешествия я думал что в тайге буду один.

Интересные ощущения одолевают, пробирает аж до костей. Пустая безжизненная деревня — дома то стоят, прикрытые запущенными огородами и слегка покосившимися заборами, а людей нет. Пусто. Я прошел церковь и миновал аллею из елей, тут видимо была школа.

Навстречу вышел мужичок в картузе и забормотал приветствие. Пожали руки и познакомились. Мужичка зовут Леонид и он постоянно живет в единственном "живом" доме с еще одним отшельником Василием. Позвали в избу. Я сказал, что обязательно зайду, но мне нужно куда то встать с палаткой, желательно поближе к речке. Мужички посоветовали старую царскую заросшую дорогу, которой уже не пользуются лесовозы. Речка Чингала образует там маленький омуток, с перманентно плещущимися головастиками. Я прошел вниз деревни, перемахнул через развороченный танкеткой деревянный мост и начал разбивать палатку. Место просто прекраснейшее, дорога идет вниз, течет темной лентой таежная речка и обрамляет все это дремучая тайга. Не передать словами. Эта дорога вела на Туй, если пройти по ней километр начинает набирать свою силу гора, на которой стояла деревянная больница, все как и положено — подальше от деревни, вдруг эпидемия, мор какой. Когда деревня начала чахнуть больницу разобрали по бревнышку и увезли в Атирку. Вообще я заметил, что для деревенского человека это в порядке вещей — разбор и перевоз деревянного дома целиком.

Мое общение с Василием и Леонидом стало откровением — для меня распахнулся целый мир баек про жизнь в лесу, деревне и вообще в целом. Про экзистенциальный вакуум в теле деревенского жителя и как с ним бороться. Как как? Алкоголем конечно же! Отсюда и смена места жительства Леонида, мигрировавшего из пьющей вороватой разухабистой Атирки в Князевку на полную пожизненную реабилитацию три года назад.

Леню привез Владимир, брат Васи, едва живого, упитого вусмерть. Сжалился над одноклассником. Теперь Ленька помогает с конями, по дому.

Василию сложно со всем справляться, много лет назад при разборе дома на ногу ему упало бревно и теперь он ходить всегда с палочкой, иначе никак — стальная пластина на десять болтов и ибупрофен постоянно. Василий очень начитан и интеллигентен, зачитывается фантастикой и с ним приятно разговаривать. Леня же напротив прост, мало чем интересуется, но тем не менее по простому добр.

Я решил не идти дальше на Туй, еще 40 километров пути по внезапно возникшей жаре в +31 не придавали желания геройствовать. В конце концов я выбрался на отдых и решил отдыхать. Поселился на живописном участке на речке, ходил каждый вечер к мужикам за историями и общением, получая огромное удовольствие от компании.

Опишу дом — большая изба с русской печью, которой особо не пользуются, Василий сказал, что ему некому стряпать пироги. Зимой если, как обогрев. К ней приторочена крепко сваренная буржуйка, дымоход продет в русскую печь. В доме есть плитка на две конфорки и большой газовый баллон. Две комнаты, одна общая с печью — кухня и спальня на шесть пружинистых панцирных коек, как в пионерлагерях. В доме частенько ночуют охотники, рыболовы и т.д., кто сломался на снегоходе и дошел до избы погреться в лютую стужу да связи попросить по рации, кто просто в гости. Кстати о связи. Мобильники не ловят совсем, прям совсем. Можно лезть на крышу, дерево или приматывать к жопе — все без толку. Только радиосвязь. Старенькая "Ангара" и растянутый диполь на деревянных сосновых мачтах, вот вам вся связь. Когда идет гроза недалеко, очень уютно сидеть в этой избе вечером и слушать через динамик шуршание грома. Трещит.

В спальне на комоде милицейская фуражка Владимира — он отработал в Таре 27 лет милиционером. Василий токарь — шлифовщик. А Лёня по профессии не знаю кто, рассказывали, что командиром танка был, служил аж в германии в ГДР, а в каком городе я увы не запомнил. Но Лёня бывший алкоголик и человек простой души, а мне больше знать и не хотелось. Складных историй о питии всяких разных горюче-смазочных материалов от него я наслушался, много и в подробностях. Обещал на этой почве распечатать и привезти Василию рассказ Бригадира "Нитхинол", чтобы было чем троллировать Ленчика. Вася это любит.

Отшельники набирают весной большие канистры с березовым соком и кладут в него смородиновый лист. Получается своеобразный вкуснейший квас и он может храниться хоть до зимы. Хранят в сенях, где всегда прохладно. От этого кваса постоянно хочется бегать в туалет. Утверждают — моет почки на раз, оздоравливает.

Во дворе полно живности. Я насчитал на балках под потолком крытого двора пять ласточкиных гнезд. Именно ласточкиных, это не стрижи. Красивые такие, летают парами и постоянно чирикают.Василий запрещает Леониду обижать их.

Об алкоголе

Отношение спокойное, иногда пьет даже Леня, которому надо бы вообще не пить с его отношением к зелью. Я захватил с собой две бутылки водки, одну заблаговременно купил в Омске и перелил в пластик, другую в минимаркете на автовокзале Тары, когда узнал от аборигенов, что в Князевке все же кто–то есть живой. И сигарет. Водка в тайге вообще мастхэв, как антисептик тела и души. В первый вечер пили за знакомство, спокойно и одухотворенно. Никто из мужиков не впадает в состояние берсерка от спирта, только Лёню, если сильно перепьет, начинает от алкоголя троить - речь путается и руки трясутся.

Водку часто привозят охотники и рыболовы, джиперы и просто случайные путники. Особенно зимой, под новый год и месяц после, у мужиков скапливается огромное количество бутылок от вискарей, коньяков и т.д. Угощают нещадно. Сами же ставят бражку, на березовом соке, об ее питательных и живительных качествах для нутра очень любит разоряться Леня. Он фанат этой амброзии. Ну так конечно, после антистатика "Ланы" это нектар богов. А бражка и правда у них хороша :)

Еще раз о дороге

Если бы не дорога и обилие гнуса, это райское место никогда бы никто не покинул. Всех причин исхода мне не знать, но эти факторы хоть и были не основными, но были.

Летом проехать только на грузовой технике, на самодельных болотоходах, на очень подготовленных внедорожниках или танкетке. Омская тайга болотистая, а север области очень подвержен осадками, раза в четыре больше, чем южная часть.

По зимнику проехать могут даже "пузотерки", колеи засыпает снег и дорога становится крайне пригодной. Зима — вотчина снегоходчиков, охотников и рыбаков.

Байки

По словам Василия, строили школу еще в стародавние времена царизма. Там, где сейчас остатки учительской комнаты обитала попадья. Достаточно взглянуть на балки свода и удивиться. Они не круглые, а многогранные. И вообще вся постройка отличается крайней монолитностью. Школа была начальная, в деревне были автобусы и старших учеников развозили учиться дальше. Когда деревню начали покидать люди и осталось мало детей, школа работала до последнего ученика.

В семидесятых годах при совке делали трубопровод по деревне. Если найти карту ггц или генштаб и найти Князевку, видно обозначение водонапорной башни. Сейчас ее уже конечно же нет, остался остов. Рыли рыли, клали трубы и докопались до старого кладбища. Ни на каких планах его нет, да и известно, что кладбища всегда старались выносить на край деревни, где и располагается официальный погост. Покойнички то непростые, с кинжалами, с оружием похороненные и лежат не в обычных гробах из досок, а в "долбленках" — цельнодолбленные гробы из дуба. Советский союз, все боятся, закопали по быстрому. Вася мне место этого кладбища показал, на нем сейчас заброшенный двор стоит и мусор валяется.

Лошадки

Они для души. Их конечно же иногда продают, этим занимается Владимир, но это не статья заработка.

Коняжки в деревне гуляют сами по себе, на свободном выпасе. На зиму для них заготавливают корм, косят траву и привозят еще овса. Очень многие пугливые, но мне удалось погладить морды парочке. Один раз, приняв мою сумку с фотоаппаратом за туесок с овсом, лошадки сгруппировались у нее и пытались мордами открыть. Настоящим бичом для них является гнус, от него пытаются спрятаться в полуразрушенных домах, на старом зернохранилище и т.д. От мошки и комаров у коней кожа ходит ходуном.

Был забавный случай — в зной жеребятки штабелями улеглись рядом перед домом, штук шесть не меньше. А мамки ушли пастись. Внезапно залаяли собаки, жеребятки проснулись и давай метаться, в панике, не понимая где мамаши. Жались друг к другу. Все обошлось :)

Рыбалка

Так получилось, что мой приход совпал с приездом Владимира и Михаила, оба заядлые рыбаки. Я к рыбалке отношусь нейтрально, но не посетить это мероприятие не мог.

Ехали на шишиге (газ 66) на Валай или урочище Новокнязевка, на реку Кыртовку. Мужики рыбачили на спиннинг и на жерлицу. Причем рыбалка часто проходила в таком режиме: забросил, потянул, поймал. Очень много щуки, просто много. Владимир баловался обычной удочкой с поплавком и тягал гальянчиков для жерлицы. Выловленную щуку тут же сажали на кукан и опускали с моста в воду. Мужики не привезли садок, и были срывы.

О простой мужской пище, подарках и дружбе.

Я сидел у мужиков каждый вечер за столом и ел простую грубую пищу. Вкуснее ресторанной еды, мраморной говядины и лобстеров. Грубый хлеб, картошка, лук, вкуснейший гороховый суп от Василия, бобрятина, глухарь. Да да, именно бобрятина. Я сначала подумал, что это такая жирная разваренная говядина, ан нет. Нюансы вкуса катастрофически малы. Мясо подкидывают охотники, они частые гости в Васиной избе. Кстати Вася не берет ни копейки за ночлег, а за попытку всучить денег, обижается. Очень порадовала настойка водки на клюкве. Ягода растет в изобилии и Ленчик ходит собирать, грибы и ягоды.

Видно, что братья любят друг друга. Ссорятся иногда, да. Но кто не ссорится? Причем старший Вася всегда с хитрющим прищуром смотрит на Вову и словно угорает над ним. Василий почти всю жизнь стрижет брата, а сам сетует, что если никто, кто умеет стричь, не заезжает в Князевку, он обрастает до модели "кефаль", как барбос. У братьев каждый день радиосвязь, в восемь утра, в шесть и в девять. Общение не прекращается никогда!

Я подарил Василию хороший нож, мой второй основной. Оставил всю оставшуюся еду и половину своей аптечки, репелленты и все расходные мелочи. В следующем году обязательно снова поеду в Князевку и повезу мужикам машинки для кручения папирос, табак, диски с фильмами — смотрят на маленьком dwd проигрывателе, запитывая его от аккумулятора, распечатаю фотки и могу распечатать ваши слова для них. Если хотите — пишите в комментариях!

Наиболее востребованным в избе являются спирали. Я брал себе в палатке комаров гонять целую пачку рапторовских спиралей, но они так мне и не пригодились. Палатка маленькая, полуторка и проще гадов давить вручную. Пачка ушла Василию. Все на своей шкуре познается, опытным путем, блин. Весит пачка грамм двести, не меньше, знал бы не тащил. В августе, кстати, комар практически отходит, только мошка остается. В сенках и во дворе ставят такие современные дымокуры. Вася рассказывал, что когда деревня была жива и держали скот, без дымокура из гнилушек нельзя было подоить корову. Сволочи эти комары, нет им прощения!

О Лёне

Человек на котором держится львиная доля быта. Он смотрит за конями, приносит еду, помогает готовить и вообще мне показалось, это его реабилитационная плата, такая модель поведения. Его никто не обижает, все шутят, но не обижают. Я не успел подробно узнать про Лёнину жизнь: вроде учился, служил. Родился в деревне Новокнязевка (местные называют её Валай, по одноименной речке). Бухал жёстко, пропивал все, что есть. В Атирке у него есть сестра, и раз в три месяца он ездит её проведать. Начинает там бухать и она гонит его назад в Князевку. Про Атирку отзывается плохо — жулье, говорит там одно, и воры, алкаши. А как не воровать и не бухать, если единственная работа грузчиком на пилораме? Она бич деревни Атирка, один нюанс портит жизнь всей деревне –платят посуточно, пятьсот рублёв. Ну как тут не спиться? Пьют, и воруют. Чтобы пить. Лёня рассказывал, как у его матери украли трехлитровые банки со двора, кто то отнес и выменял их на самогон. В Атирке Ленчика обижали, за его простую душу и не способность, мне кажется дать, отпор. Пропитая молодая пара в автобусе на Гриневичи, рассказывали, что Ленчику в Князевке лучше. Ну естественно! Фотки: Лёня смотрит,куда свалили кони и сам герой.

Вот такая вышла у меня тайга, тайга одному обернулась иначе.

На момент написания этого текста, Владимир к великому сожалению умер от инсульта. Вечная память и пусть земля будет ему пухом!