nalleymegod

Здйавствуйте, товайищи. (с)

Вряд ли многим будет интересно и/или понятно то, что вы сейчас прочитаете, в силу специфики моей профессии, но я попробую вас заинтересовать такой скучной темой, как работа на заводе.

Я - девушка. Очень молодая и очень маленькая. Это пригодится по ходу истории, не принимайте за саморекламу. Так уж исторически сложилось, что лет в 14 мой рост остановился на отметке 156 см. Сейчас мне 19 и ничего не поменялось, кроме того, что сошла полнота. Так что на данный момент я довольно-таки хлипкая девчонка в стиле "50 кг в мокром дедовском тулупе".

Я учусь по специальности, тесно связанной с заводами, производствами и прочей технической ерундой. И дабы окунуть нас, будущих технологов-разработчиков-инженеров, в реалии сего жестокого мира, нас посылают на производственную практику. В чем она заключается: тебя берут и запихиваю на месяц на завод. Все. Отныне ты ходишь туда как на реальную работу, прогулы засчитываются, стаж накапливается, даже деньги платят и работать дают. Даже на проходных ты проходишь как работник. Офигеть, да?

Вот и мы офигели. На третьем курсе как раз в конце года послали нас на эту самую производственную практику. Распихали по разным заводам, цехам и отделениям. Я в цеху была не одна из группы и только поэтому, наверное, сойти с ума мне так и не удалось.

Меня определили в подмастерья к самому настоящему фрезеровщику дяде Жене. Правда это совсем не тот дядя Женя, героический образ которого наверняка появился сейчас у каждого в голове - усатый, толстый, с суровым взглядом и руками-клешнями, которыми можно гнуть лопаты, если вдруг возникнет такая необходимость. Или же вы представили нечто иное, но в этом направлении.

Так вот нет. Выкусите. Мне дали в качестве наставника гламурного заикающегося дядечку лет тридцати. Гламурного потому что в его манерах, жестикуляции и речи проскальзывало нечто, почти постоянно напоминающее о блондинках, леопардовом оскрасе и маленьких собачках с бантиками. Это было настолько неуместно и непонятно, что я всю неделю ходила в шоке и даже смеялась над анекдотами дяди Жени про Киркорова и Пугачеву. Я со всего смеялась, честно говоря. Наверное, от страха.

Дядя Женя был гламурен и говорлив, даром что заика, но работал он сурово, в самых страшных обстоятельствах и при этом с самым задумчивым лицом в мире. Работал он не абы как, а за станком.

Если можете, представьте себе вертикально-фрезерный станок, выпущенный три тысячи лет назад, когда все самое страшное и суровое имело самые огромные и внушительные размеры. Если не можете представить, зайдите в интернет, только помните, что габариты доставшегося мне станка были примерно 2х2. То есть моя голова была где-то на уровне фрезы. А руки на уровне стола, где в огромных тисках размещают заготовку.

Станочки, стоявшие рядом, были размером со взрослого самоеда, вставшего на задние лапы. Всего-то. А это чудовище как-бы свысока поглядывало на детсад под своей громадной чугунной станиной и брезгливо плевалась от визга соседствующих аппаратиков. Он не шумел, не визжал, не вибрировал. ОН ОРАЛ.

Этот станок рычал королевским львиным рыком, сотрясал половину цеха только когда его просто включали, плевался раскаленной стружкой куда только мог доплюнуть. В конце смены вокруг него тускло переливались самые настоящие дюны из крупной металлической стружки. А обрабатывали на нем не абы что, а быстрорежущую сталь.

Для нормальных людей поясню - стали всякие нужны, стали всякие важны, но для того, чтобы обработать что-то довольно твердое, на огромных скоростях, да и так, чтобы ни заготовка, ни инструмент в процессе не сгорели к чертям собачьим, нужно иметь высокую твердость и высокую красностойкость. Красностойкость (способность сохранять твердость и резать при больших скоростях и температурах) у быстрорезов градусов 630-650. Быстрорезами обрабатывают самое разное, на что фантазии хватит, но в основном всякие инструментальные стали. Лучше быстрорезов только твердые сплавы, которыми их и обрабатывают, и композиты вроде алмаза и эльбора.

Так вот, красностойкость. 630-650 градусов. Когда на станке обрабатывали быстрорез, он разогревался градусов так на 150-200, пару раз я замечала и то, что стружка аж до пола летела и светилась. Меня настигал суеверный ужас, хотя гореть она может и без критики, и совсем необязательно ей достигать для этого предела 650 градусов.

Я точно не могу сказать ни температуру, ни скорость вылета этой стружки. Знаю только, что если тебя прижгло, ты чувствуешь следующее: сначала тебе просто неприятно. Потом горячо. Потом страшно. А потом ты пытаешься отодрать от кожи кусок металла так, чтобы эта самая кожа осталась хотя бы на месте.

Поверьте, я знаю, о чем говорю. Мне прилетало и по щекам, и в шею, и даже пару раз за шиворот. Разок был хэдшот (хотя я стояла в двух метрах от станка (!)), а руки, которые и страдали первыми во всех случаях, всегда были в пятнышко. Только прежде, чем вы начнете разводить срачики по поводу техники безопасности, я вот что вам скажу - ТБ была соблюдена. Очки, форма, даже головной убор. Не было на мне только сапог и перчаток, но на заводе редко встретишь фрезеровщика с 35-м размером ноги, так что я не в претензии за свои насквозь прошитые стружкой кроссовки, а перчатки по этой самой ТБ вообще-то запрещены. Потому что если перчатку затащит в рабочий орган станка - у тебя не будет пальца, руки, иногда жизни.

Касаемо ТБ для работы на том конкретном станке - для того, чтобы не уходить со смены с кучей ожогов, там есть специальная сетчатая калиточка. Только вот незадача - моя шея, грудь и половина лица при работе (да и просто при наблюдении за работой наставника) за этим станком были ровно на уровне щели между этой калиточкой и столом. Да.

Так что несмотря ни на какие предосторожности, никогда нет гарантий, что в тебя что-то откуда-то не прилетит.

Третьей, самой интересной частью моей практики, стала сама работа.

Она заключалась в том, что надо взять заготовки под резцы (т.к. интенсивность работы порядочная, обрабатываются две заготовки разом), зажать в тисках. Взять молоток с ручкой из метал. трубы (намек на то, что для меня это тяжеловато само по себе, я не качок), забить заготовки так, чтобы пластина под ними не ходила, забить тиски и уже непосредственно обработать.

Понятно, к чему это я?

Когда все мои субтильные одногруппники чахли над стандартным универсальным оборудованием, я, не менее субтильная, хреначила молотком направо и налево. И далеко не с первого раза могла забить заготовку, так что приходилось ее раскреплять и переустанавливать. А кому-то из моих друзей вообще повезло угодить в цех станков с ЧПУ, хотя они там ничерта не делали. Ну и дураки.

Мораль сей басни не прослеживается ни под каким углом. Мне просто повезло однажды работать за станком, на котором я не могла элементарно сменить пластины на барабанной фрезе.

И теперь у меня огромный страх перед производственной практикой, потому что таких самодуров я никогда не видела. В общем-то, конец.