kurwaawruk

...Продолжение


Эту ночь выспаться не удалось. Во-первых со стороны магазина периодически доносились звуки автоматной стрельбы. Во вторых со стороны моего города было слышно работу артилларии. Но уже было не понятно стреляют по городу или из него. Сегодня жена решила навестить своих знакомых (она была родом из этого поселка и половина ее детства прошла здесь).

Мы ходили по лабиринтам улиц частного сектора, здесь должна жить одноклассница моей жены, здесь ее подруга, там еще кто-то... Я уже и не вспомню кто кем являлся и кого как звали. Мы не всех застали дома потом, что сегодня был буден день и люди были на работе. Мы же уже не отличали будни от выходных, там, под обстрелами все дни были одинаковыми. А здесь все работало и жило.

Многие знакомые жены сразу начинали рассказывать какие у них хреновые дела, как все плохо, как не хватает денег, как болеют родные. Они, наверное, думали, что мы будем просить у них помощи. Но мы ходили не за этим, жена просто хотела увидеть знакомых, просто поговорить с людьми. Мы просто получали удовольствие от того, что можем свободно ходить по улицам, спокойно пойти в магазин, который будет открыт. В этом магазине будет хлеб, савежий, блин, хлеб. Как мало, оказывается, нужно для счастья. Но был один вопрос, который сильно нас интересовал, мы задавали этот вопрос всем, к кому заходили. Как ведут себя украинские военные?

(На самом деле, такого выражения как "украинский военный" или "всу" в нашем лексиконе в то время не было. Украинских военных мы называли либо "нациками" либо "украми". Точно не знаю происхождение этих названий. "Нацик" может быть связано с "национальная гвардия" или "нацист". В первой части я использовал слово "укропы", но сейчас мне кажется, что тогда такого названия мы не использовали, скорее всего там было "нацики". Это слово было наиболее популярным, его и сейчас используют многие жители моего города. В связи с этим, спрашивая у местных жителей о "нациках" мы долго подбирали слова, и чаще всего говорили "национальная гвардия", хотя ее в поселке и близко не было)

Как оказалось, все военные силы прошли мимо поселка, особо там не задерживаясь. И установили свои позиции ближе к моему городу. Здесь же периодически ездил патруль на УАЗике, (его мы и видели, когда приехали)но патруль никого не трогал, и из машины выходили только в магазин. По поводу стрельбы по ночам, сказали, что это вояки тренируются, или страху нагоняют на местное население, но жители к стрельбе привыкли и не обращают на нее внимания. Просто по ночам стараются не ходить на улицу. После разговоров с местными страх перед "нациками" начал потихоньку испаряться.

Вечером бабуля начала нам рассказывать, что мы ей очень сильно мешаем. Вчера суп готовили поздно, поэтому во флигеле было жарко и она не могла спать, и давление у нее подскочило, и алкаши мы (выпили вчера по бутылка пива), и от того, что жена курит у нее кашель, и малой постоянно шумит.

В этом же поселке жил мой отец со своей женой. Я его не видел с пяти лет, но год назад мы с ним начали потихоньку общаться. Он жил на окраине поселка, ближе к моему городу. Я ему позвонил, и сказал, что мы в поселке, и нам некуда деваться. Он согласился, чтобы мы пожили у него. Я объяснил где мы находимся, чтобы он нас встретил (я точно не знал где он живет). Через полчаса мы уже шли к его дому.

На окраине поселка есть квартал, где стоит несколько пятиэтажек. Мой отец жил в одной из них, а еще в десяти минутах ходьбы, в частном секторе у него была дача. Встретили нас намного лучше, чем я мог ожидать. Отец с женой предоставили нам квартиру, а сами находились на даче. Квартира была двукомнатной. В ванной комнате стояла душевая кабинка, в бойлере была горячая вода. Здесь, впервые за последний месяц, я почувствовал себя человеком. Малого мы положили в зале (так у нас называется гостинная), потому, что окна ее выходили на север. Сами лягли в спальне, окна которой выходили на юг. На юге был наш город, там была линия фронта, и оттуда теоретически могло что-то прилететь.

- Леен, - окликнул я жену, - а какое сегодня число.

- Не знаю, ща гляну...Первое августа. Бл...ть!

- Да-да, сегодня ровно пять лет как мы поженились.

Продолжение

До следующего населенного пункта мы не встретили ни одного человека. Улицы были пусты, ни людей ни транспорта, вокруг была тишина. Нервы были напряжены до предела, я внимательно всматривался в ратительность вдоль дороги, уже опасаясь получить автоматную очередь. Мы подъезжали к соседнему поселку, на улицах начали появляться люди. Возле автобусной остановки наперез движению нашего автомобиля побежал мужчина в оранжевом костюме. Дядька резко остановил иашину, но мужчина в костюме пробежал мимо.
- Тьфу, бл..., уже не знаешь кого бояться, - выругался дядька.

Мы поехали дальше. Где-то через километр мы свернули в частный сектор и поехали по узким улочкам. Дорога на этих улицах не была асфальтированной. На одном из поворотов нам преградил дорогу военный УАЗик. На капоте УАЗика изображен желто-голубой флаг.

- Ну все, приехали, - сказал я.

Возникла пауза, мне казалось, что прошла уже вечность, из УАЗика никто не выходил. Я уже не знал чего ожидать, даже мыслей в голове не было. УАЗик начал сдавать назад, уступая нам дорогу. Мы двинулись дальше, старались даже не смотреть в сторону военной машины.

УАЗик повернул туда, откуда приехали мы и скрылся за поворотом.

Мы подъехали ко двору. Здесь жила бабушка моей жены. Здесь нам с дядькой пришлось расстаться, они поехали дальше, а мы оставались здесь. Все, что мы забрали с собой из дома - это несколько футболок, горшок для ребенка, и полицейскую машину на веревочке. Еще у нас было около тысячи гривен.

Мы не думали, что нам придется здесь долго находиться. В те дни ВСУ вели активное наступление и занимали город за городом, нам казалось, что вхождение ВСУ в наш город это дело времени, и что к осени мы уже вернемся домой.

В доме не было никаких удобств, но нам такие условия казались чуть ли ни райскими. Здесь был колодец во дворе, а значит вода будет всегда, в нашем городе воды не было уже месяц, поэтому приходилось мыться по очереди в одной воде. Сначала малой, потом жена, потом я. Здесь было электричество и газ, мы могли приготовить еду не на костре. Но самое главное - это место было недосягаемо для артиллерии ВСН и в тылу артиллерии ВСУ. А значит артобстрела можно было не бояться ни от одной из сторон. Боялись мы только украинских военных, ибо не знали чего от них можно ожидать.

Мы помылись, переоделись и пошли в магазин. Малой тянул полицейскую машину. Непонятно почему, но очень хотелось пива. Этот поселок жил, жил той жизнью, которой мы жили пару месяцев назад. Это когда ты каждый день слышишь звуки войны, но тебе кажется, что это нечто, что тебя не коснется. Этот поселок был занят ВСУ без боя. Поэтому здешние жители нас не понимали, сочувствовали но не понимали. Мы шли молча, говорить совсем не хотелось, но люди вокруг нас говорили, и я невольно слышал их разговоры. В общем, местные говорили о нашем городе, о людях, которые из нашего города приехали (сейчас многие рванули сюда), говорили в основном с сочувствием. И вот здесь я уже не в первый раз повстречал "гибридного человека".

(Когда в детстве, я читал книги о войне, или когда смотрел фильмы, мне казалось, что война объединяет людей. Когда все вокруг становятся единым целым, когда кругом царит поддержка и взаимовыручка. Когда делятся последним куском хлеба и последней сигаретой. На этой войне все было не так.Не знаю, может у военных есть эта взаимовыручка, но у "мирняка" существует другое правило :"Человек человеку волк". А нормальные люди в жизни встречаются так же редко, как мальчиши-плохиши в книгах. Именно этот "мирняк" я и называю гибридными людьми)

- Ну почему бомбят у нас, а не здесь, - чуть-ли не кричала женщина в халате, - у нас такой хороший город, зацепились бы ополченцы здесь, здесь и людей меньше и дома маленькие...

Эту женщину ничуть не смущало, что ее слышат местные. Она даже думать не хотела, к чему могут привести ее слова.

Мы зашли в магазин.

- Заметь, - говорила одна продавщица другой довольно громко, - у этих из N-ска денег дохрена, почти все скупили.

- Не у всех дохрена, - сказала женщина из очереди, - кто-то вообще без денег приехал.

Разговор не получил продолжения, и меня это обрадовало. Но мне явно не нравилось, что скоро может назреть какой-то конфликт между местными и "беженцами".

Мы взяли два пива, хлеб и макароны.

Бабуля жила во флигеле, а дом берегла неизвестно для чего. Так в нашем районе делают многие. Мы расположились в доме. Приготовили суп и поели. В двухстах метрах от дома был шахтный ствол, поэтому на дорогах лежала характерная черная пыль, малой после двух минут прогулки становился черным как негр. Мы еще раз обрадовались, что во дворе колодец. За день малого купали раз шесть. И вот дело подошло к вечеру. Можно было лечь спать и не бояться, что ночью попадем под обстрел. Может сегодня я впервые высплюсь. Я вышел во двор, на улице стояла летняя прохлада, сверчки уже затеяли свои трели. И тут со стороны магазина донеслись звуки автоматных выстрелов. Выспался, бл... .

Мы выезжали на двух машинах. Сегодня наши дети были нашими щитами, без них из города нас бы не выпустили. на обеих машинах на каждом стекле губной помадой было написано слово "Дети". В одной машине машине ехал я со своим трехлетним сыном, моя жена ее дядя и тетя. Дядя жены был за рулем, я сидел рядом, на руках сын, сзади жена со своей тетей. Из задних окон развивались белые наволочки. Во второй машине ехала двоюродная сестра моей жены с мужем и сыном двух лет. Мы очень надеялись, что наши машины никто не будет обстреливать, и что мы случайно не попадем под огонь ортиллерии.

В трех метрах от ворот была воронка, забор и ворота напоминали решето. Мы объехали эту воронку, и двинулись вниз по улице, в сторону дороги, ведущей к выезду из города. По пути мы видели еще воронки. От трех домов остались только стены.

Нам нужно было заехать на работу к дядьке жены, забрать кое-какие вещи. Это было по пути, иначе никто бы туда не поехал. Мы подъехали к предприятию Крыша цеха была разрушена, а в стене было три отверстия от попадания снарядов. на предприятии не было ни рабочих ни военных. Когда дядька уже садился в машину, мы услышали громкий звук: "Гуп!" Это был звук исходящего выстрела. Мы не знали из чего стреляют, но мы четко по звуку отличали выстрел от падения снаряда. Гулкий и короткий "Гуп" - это звук выстрела ("наши" стреляют), раскатистый "Тррах!"- это звук падения (стреляют по нам). Если "тррах!" громче чем "гуп!", значит нужно срочно бежать в убежище. Если же "гуп!" громче, значит в убежище тоже нужно бежать, потому, что через пять минут прилетит ответка.

Услышав исходящий выстрел, мы поняли, что выезжать нужно быстрее. Мы выехали на дорогу и направились к границе города. Через минуту за нами начал ехать джип, обвешанный георгиевскими ленточками. Мы сбросили скорость. Джип сравнялся с нашей машиной (мы ехали первыми в коллоне). в джипе открылось окно оттуда высупулась голова в бандане, дядька тоже открал окно.

- Вы вывозите детей? - спросила голова.

- Да - ответил дядька.

- Вы понимаете, что везете их к укропам?

- Да.

- Тормози.

Мы остановились. Из джипа вышел бравый ополченец в камуфляже (позже он стал комендантом города, а еще позже был убит).

- А-а-а, пожаротушители, - узнал он нас, - я вам не советую ехать на север, там укропы, но если сильно хотите, то держать не стану.

- Хотим, - ответил я, - там родственники, больше ехать некуда.

- Тогда мы вас сопроводим, сколько сможем, иначе вас наши спайперы снимут.

Мы сели по машинам, и поехали следом за джипом. Справа от нас стояла полностью сгоревшая заправка. Я вглядывался в кусты вдоль дороги, надеясь увидеть там снайпера. Хотя, не понятно, за чем мне это было нужно. Мы приближались к границе города, джип развернулся и поехал обратно. Дальше мы ехали сами.

За городом был перекресток, это была самая высокая точка в нашем районе. Отсюда наш город был как на ладони. Еще до войны мы любили ездить сюда вечером, и наблюдать за огнями города. Это были не огни вывесок и магазинов, не всякие там гирлянды, это просто был свет от фонарей и из окон. Но нам это картина все равно нравилась. Это место мы называли Голливудом (перекресток). Сегодня весь перекресток был засыпан гильзами, потому, что несколько дней назад здесь стоял крупнокалиберный пулемет. Мы проскочили перекресток, дальше была территория подконтрольная ВСУ. Логически мы понимали, что едем в правильном направлении. Но исходя из всего услышанного по телевизору, от соседей и "ополченцев" - мы сейчас совершали самоубийство. И нам действительно было страшно. Мы действительно боялись, что наши машины могут обстрелять украинские военные.