gopurt

Судно морского торгового флота шло по Атлантическому океану в сторону Уругвая. Был конец апреля и случилась Пасха. Капитан принял тяжелое решение. Оно было сродни «Не можешь бороться - возглавь». Воскресенья – выходной, в обед барбекю.

Стратегия была проста. Временем начала «официальной» части торжества был выбран обед, чтобы к ужину моряки устали и пошли спать, ведь в понедельник работать, а капитан любит, когда моряки работают (ну такие вкусы, что поделать).

Сказано – сделано. В часов 10 утра, светлого праздника Пасхи, народ начал стягиваться на корму судна, где начинались приготовления. Мангал, музыка, весёлый трындёж, алкоголь. Старпом вынес водки, грузинский матрос – чачи. Всё пожарили и переместились за стол. Виски, мясо, салатики, тосты и солёные анекдоты. Слабые духом разошлись спать по каютам, а неугомонные тоже по каютам, но пить.

В одной из кают заседали три матроса. Все были изрядно выпившие. Озвучивались суждения о том, что каждый из присутствующих достойный человек и моряк, но и видеть рожу друг-друга осточертело. Эту напряженную идиллию нарушил настойчивый стук в каюту. На пороге стоял электромеханик с бутылкой чиваса и заявлением:

-Сейчас я вас буду учить бухать, матросня! – изрёк он.

-Заходи, учи. – согласились матросы.

Дальнейшие события пришлось собирать, как пазл. Гость раз за разом разливал на палубу жидкости, чистил гранат, а кожуру раскидывал по каюте, на замечания не реагировал, нарёк всех присутствующих мудаками и был таков. У одного из матросов лопнуло терпение и он, с помощью кончика и знания морских узлов, скрутил и связал незадачливого учителя. Вытащил из каюты и любезно тянул дальше. По ходу движения электришин сказал что-то обидное, матрос расстроился, дал ему в морду и вернулся в каюту, подло бросив в коридоре товарища. Электромеханик сумел выпутаться и отправился на ходовой мостик.

На судовых часах было 17:30, когда на мостик, где нёс вахту старпом, ворвался наш герой с криком: «Чииф! За мною черти гонятся». Чиф испугался, что на судне вершится расправа и схватился за фонарик. Но по дальнейшим действиям электришина, старший помощник капитана понял, что «черти» по большей части эфемерны и находятся в голове жертвы. Он посоветовал отправляться в каюту и ложиться спать. Немного помахав руками, путешественник отчаялся найти справедливость и отправился на свою палубу.

Капитан сидел в своей каюте и наслаждался праздником в компании кинематографа и бутылки виски. Его покой нарушил странный шум. Каюта элетришина была на капитанской палубе и добравшись до родного дома он не смог её открыть, ибо посеял где-то ключи. Теперь он ходил вокруг и что-то мычал. Капитан вышел на звук и обнаружил потеряшку:

-Дружочек, а ты чего бродишь? - спросил капитан.

-Кэп! У меня в каюте Чиф закрылся.

Капитан удивился, взял мастерключ и пошел открывать каюту. Открыв, никого там не обнаружил и сказал:

-Ну вот же смотри. Никого.

Электромех заглянул внутрь, убедился в правдивости слов капитана и парировал:

-Так он через иллюминатор выпрыгнул.

Хитрый, хитрый чиф.

Мораль такова. Набухался, сиди в каюте. Жаль я и сам еще не полностью усвоил эту истину.

Случилось судну морского торгового флота стоять на якоре у бразильского города Сантос. Рейд затянулся из-за жадности греческих судовладельцев, которые не хотели заплатить бразильцем денежку для постановки в порт. Экипаж был взволнован. Подходили к концу запасы воды и продовольствия, а главное - на борту уже давно закончился алкоголь.

Пришла неоднозначная весть - завтра подойдет катер с водолазами для очистки днища судна. Это было грустно, потому что на водолазов деньги есть, а на катер с провизией нет, с одной стороны и радостно, ибо всё можно было взять в свои руки. Матросами было принято решение - любой ценой договориться с дайверами о поставке на судно достаточного количества "огненной воды" для поддержания психики и веры в людей.

Под палящим тропическим солнцем к нам подходил старенький катерок с шестью здоровыми и жизнерадостными амигосами. Высший комсостав был бы не рад, узнав о наших планах, поэтому ради конспирации, было решено не тереться всей палубной командой рядом с катером, а оставить кого-то одного для дальнейших переговоров. Выпала эта честь опытному парню с хорошим знанием английского, который ему абсолютно не пригодился. Амигосы не знали и пары слов на языке Байрона. Нас спас ватсап и храни его Посейдон, гугл транслейт. Водолазы долго не ломались, мы были далеко не первые русские моряки, которые с безумными глазами требовали алко-сделки. На следующий день работ, груз должен был быть доставлен.

Следующим утром, мы побили свои рекорды по скорости швартовки катера и с плохо скрываемым нетерпением разбрелись по судну, имитируя бурную деятельность. Наш неисчерпаемый энтузиазм к работе был вознагражден. Весёлый афро-бразилец махал внушительных размеров красной сумкой, цвет которой лишал нас шансов пронести ее внутрь без лишних вопросов. Это ему и было сообщено при помощи магии интернета. Прочитав сообщение, амиго показал жест "ни слова больше, бро", надел костюм и вместе с сумкой прыгнул в воду. По пузырькам мы увидели, что он поплыл под судно и смекнули, что вынырнет с кормы, где нет обзора с навигационного мостика. Бразильский Том Круз добрался очень быстро, а на корме его уже ждал матрос с кончиком. Отравляющая радость была на борту, оперативно расфасована по рундукам, сумка возвращена.

Тем вечером, мы подымали рюмки со страшным бразильским пойлом под названием "мантилья" за бразильского дайвера, сравнивая его с Прометеем, который добыл людям огонь.

- В португальском языке есть потрясающее слово: "солдада", - вдруг сказала она. (Я не знаю, как пишется это слово по-португальски, поэтому ограничиваюсь воспроизведением русской транскрипции; ударение, кстати, на предпоследнем слоге.)

Перевод отнял у нас примерно четверть часа, обсуждение - остаток вечера. Чтобы объяснить значение слова "солдада", надо вспомнить так называемую "эпоху великих открытий", многие из которых были сделаны именно португальскими мореходами.

Можно было бы сказать, что состояние, которое испытывает человек, вот уже три месяца пребывающий на колеблющейся палубе корабля, когда родной берег остался так далеко позади, что вернуться туда уже невозможно (для этого попросту не хватит запасов воды и продовольствия); а в существование какого-то иного берега уже невозможно поверить (потому что пропал веселый энтузиазм, охватывающий странника в самом начале пути) - и есть "солдада". Но нет, это еще не все.

Устав болтаться между прошлым и полной неизвестностью (вместо привычного "между прошлым и будущим"), путешественник начинает испытывать ненависть к своим спутникам - без причины и даже без повода. Но он терпит, стиснув зубы, и не затевает свару, потому что знает: корабль сейчас подобен пороховой бочке, и никто не пожелает стать безумцем, высекающим искры. И еще он знает, что стоит ногам оказаться на твердой земле, и все пройдет: ненавистные чужаки снова покажутся ему добрыми товарищами по странствию в пленительную неизвестность. Поэтому на корабле воцаряется напряженное, противоестественное дружелюбие, больше всего похожее на дрянную репетицию в самодеятельном театре. Можно было бы сказать, что это и есть "солдада", но это еще не все.

Родные и близкие, оставшиеся дома, постепенно начинают казаться страннику самыми совершенными, идеальными, чудесными существами. Все ссоры забываются, а незначительные мгновения тихого домашнего счастья, вроде бы, не несущие мощного эмоционального заряда, кажутся ему райским блаженством. Постепенно путешественник перестает верить, что его близкие существуют на самом деле, он понимает, что они вовсе не живые, реальные люди, а ангелы, привидевшиеся ему во время ненадежного предрассветного сна, и поэтому воспоминания столь обманчиво похожи на реальность, хотя... не так уж и похожи. Путешественник понимает, что никогда больше не сможет оказаться рядом с ними (не потому что не верит в благополучный исход путешествия, а потому, что понимает: этих людей никогда не было, он их придумал, а значит - все безнадежно!) И он вынужден смириться с этим знанием. Можно было бы сказать, что это и есть "солдада", но и это еще не все...

Дело в том, что друзья и родные путешественника, те, кто остался дома, отлично знают о чувствах, которые он испытывает. Они искренне сопереживают ему, но прекрасно понимают, что ничем не могут помочь: им остается только ждать, а все остальное в руках Провидения. И еще... еще они знают, что из путешествия к ним вернется (если вернется) совсем другой человек, и он будет не слишком похож на того, которого они проводили. Скорее, совсем не похож. Но они все равно ждут.

Все это вместе и есть "солдада". Мост между тем, кто доверился ненадежному темному морю, и теми, кто остался дома. Мост между людьми, которые расстались навсегда - чем бы не закончилось путешествие. Самая светлая и самая сокрушительная разновидность тоски.