Lamrunka

Понимаешь, я не верю в "бога"

В такого странного мужика,

Который выдумал землю

И тебя

Потому что я сам тебя выдумал

А как иначе?

Идеальных столько черт, сколько

Не бывает в одном человеке

У тебя вот именно все очень удачно

Я не про глаза и губы

(Которые получились неплохо)

Я, например, про внутреннюю грубость

Вместе с сентиментальностью

До последнего вздоха

Ещё про твою любимую кружку

Которую ты очень редко моешь (поэтому пьешь из моей)

Ещё про шершавые руки, на которые по вечерам

Из окна падает свет

Ещё про то, что ты ничего не боишься,

Ну это я так, для себя, у меня домашняя крыса

(если хочешь, можешь бояться)

Ещё про ямочки на щеках, про волосы (обязательно рыжие)

Впрочем, не важно, поэтому не имеет смысла

Ещё я выдумал шрам на правой коленке

Который напоминает о побережье

И о том, как ты кормила чаек и не

заметила

например,

поребрик

Понимаешь, поэтому

Ничего не бывает определенным свыше

Я, может, хотел бы

Чтоб меня там кто-то услышал и познакомил с тобой

Но я не умею просить: я такой, каким

Меня тоже, наверное, кто-то выдумал

А потом я увидел тебя

Выходящую из соседней квартиры

И в руках

Ты держала крысу, которую я потерял

Спросила: она потерялась?

Я сказал: да, конечно, спасибо

Ты заправила рыжую прядь за ухо

И ушла

Я молча смотрел, как ты уходила

Понимаешь, тогда

Я понял, у нас любовь, как у лилички с Маяковским

В прошедшем времени

Шел по лесу Весна, на деревья смотря

Лист с числом он держал в руке

И сквозь снег и пургу, ледяную тайгу

Он стихи посвящал Зиме.

«Убирайся, Зима, все равно я тебя

Среди леса однажды найду

Так уж лучше иди, в календарь загляни

Натворил ты большую беду.

Ведь давно уже март, и деревья не спят

Так чего ты морозишь их зря?

Вылезай, выходи и меня не студи

Все равно доберусь до тебя».

«Лучше уж помолчал, ты всех птиц распугал» -

Злой явился из тьмы Зима

«Распугал? Но каких – тех ворон и синиц,

Что сидят на плечах у меня?»

«На листке – двадцать пять, но ты мог оторвать

Этот лист, никого не спросив

И проверить мне как, что из этих бумаг

Ясно, что мне пора уходить?»

«Тебе снег и пурга замели все глаза

Вот же подпись, сюда посмотри

Твое время прошло, так впусти же тепло

И из леса, Зима, уходи!»

Усмехнулся Зима, но плечами пожал

И покорно из леса побрел

А Весна, победив, руки сплел на груди

И продолжил идти, куда шел.

Но Зима не так мил, он мгновенно слепил

Из размокшего снега снежок

Он так метко кидал, что, конечно попал

Получился отличный бросок.

Разозлился Весна, каблуком сапога

Он ударил о снежный сугроб

На опушке весь снег моментально на нет

Волшебством неизвестным сошел.

Рассмеялся Зима, но решил он догнать

Своенравного парня Весну

Уж не знаю я, как, только вышло вот так

Что загнал он его под сосну.

«Что же думать теперь, ты попробуй проверь

Со мной это все, иль не со мной?

Что в снежки я играл и по лесу гонял

С этим страшным, суровым Зимой»

«Что же думать теперь, ты попробуй проверь

Со мной это все, иль не со мной?

Что в снежки я играл и по лесу гонял

С этим милым, капризным Весной».

На мотив Girls along the road  группы Fiddlers Green

Мы познакомились случайно,

А ты перчатку обронила.

Рукой махнула мне хрустальной

И улыбнулась очень мило.

С того рождественского бала

Прошел уж год, а то и больше

Меня ты, верно, вспоминала

А может, даже и не помнишь.

Но снова бал, и снова здесь я

И снова вижу твое платье...

Мы не танцуем больше вместе

Кружась средь пар холеной знати.

Я, как мальчишка, вновь влюблялся

В твои глаза, в твою улыбку

И твоим станом любовался...

Ах, этот танец был ошибкой.

Твои глаза – ручей прохладный

Ресницы – взмах пушистых крыльев

Я был таким сентиментальным,

Мои мечты покрылись пылью.

А ты, увы, цветешь упрямо

Роняешь всем назло перчатки

Как будто мало в жизни драмы

Для девушки-аристократки.

О, как прекрасны твои губы

Помада, цвета темной вишни...

Я был ужасно груб, был глупым!

Но ты прекрасна – я здесь лишний.

Краснеет честное зерцало

Когда глядишься в него смело.

Твоя душа не раз блистала

Сквозь платье, сшитое умело.

Я видел всю твою природу

Красивой, статной сердцеедки

И зря тогда перчатку поднял

Обворожительной брюнетки.

Ты улыбнулась и присела

Склонившись в скромном реверансе

И вскоре вслед за мной летела

Кружась в самозабвенном вальсе.

Ах, волосы – черны, как уголь

И оттого еще красивей

Да, я тобою был напуган,

Но я один, и мне тоскливо.

Скажи, имею ли я право

Во снах тебя, красотка, видеть?

Мой сон будто дурманит дьявол

Или же ты, о дьяволица!

Твои точеные запястья

На них – изящные браслеты

Привыкла, верно, с детства к власти

Ах, точно, я уверен в этом.

Ты пропускаешь между пальцев

Влюбленные чужие взгляды.

О, те несчастные страдальцы,

Чей выход – лишь бокалы с ядом.

Я так любил твою походку

Чудесной, грациозной птицы

И взгляд – то жалобный и кроткий

То гордый: хищной взгляд орлицы.

Ты часто пальцами вцеплялась

То в сумочку, то мне в запястье

Как будто в помощи нуждалась

В касаньях этих было счастье.

Сейчас же веером мне машешь,

Ты будто говоришь: «Уйдите»

Тебе уже ничто не страшно,

Ты не нуждаешься в защите.

Теперь ты – дева ледяная

Колюча, грозна, безупречна

А я любил тебя, родная!

И это, видимо, навечно.

Любил твой смех непринужденный

И то, как в вальсе ты кружилась...

В меня казалась ты влюбленной,

Но ты, конечно, все решила.

Хотел бы я забыть, не помнить

Твои манеры, речь, осанку

Но каждый раз твой образ скромный

Мерцает предо мной обманкой.

Я снова вижу твои руки

И кисти в бархатных перчатках

Как будто не было разлуки

Как будто ты со мною рядом.

Но нет, теперь ты не со мною.

Не знаю, с кем, и одинока ль,

Ведь легче чьей-то быть мечтою,

Чем вновь лишить себя свободы.

Скажи, а встретимся ль мы снова?

Идти ли мне на бал и верить

Что я увижу средь знакомых

Любимый взгляд высокомерный.

Нет, я уж точно не поддамся

На эту лживую уловку

И не пытайся оправдаться!

Сейчас бы мыло... и веревку.