Ermintar

В этом году фестиваль разместился по всему Садовому кольцу. Рассмотреть все локации за один день было нереально: каждая станция рассказывала свою историю.

Начинаем с эпохи Петровских реформ.

4 (14) января 1700 г. в Москве был объявлен именной указ Петра I «О ношении платья на манер Венгерского».

Указ предписывал «боярам, и окольничим, и думным, и ближним людям, и стольникам, и стряпчим, и дворянам московским, и дьякам, и жильцам, и всех чинов служилым, и приказным, и торговым людям, и людям боярским, на Москве и в городах, носить платья, венгерские кафтаны, верхние длиною по подвязку, а исподние короче верхних, тем же подобным; а то платье, кто успеет сделать, носить с Богоявлениева дня нынешнего 1700 г.; а кто к тому дню сделать не успеет, и тем делать и носить, кончая с нынешней Сырной недели».

Как мотивировать население исполнять сей указ? Брать с ослушников пошлину, портных штрафовать за пошив одежды в русском стиле. Казне пополнение, мастерам "нового" платья работа.

Конечно, главными достижениями Петра были не модные платья, а создание русского флота и расширение границ.

Представьте, что на корабле всего два грамотных человека: капитан и боцман. Из инструментов часы и секстант. При этом нужно журналировать направление движения, скорость судна, текущую ширину и долготу. Как?

Для логирования направления существовала специальная доска "лисица", потому что многохвостая. Каждый час в эту доску втыкается "хвост". Изменили направление на более северное? Следующий хвост надо вставить чуть выше предыдущего. Следующая смена занесет построенную карту маршрута в судовой журнал и начнет заполнять "лисицу" заново.

Как измерить скорость судна?

Скорость судов рассчитывали по лагу — бросаемой за борт треугольной доске с привязанным к ней тросиком, линем. Лаг с одной стороны обшит металлом, т.е одна сторона лага пытается утонуть. Сила трения "тормозила" лаг при движении судна.  Матрос определял длину линя, который уходит за борт, скажем, за полминуты. Делалось это путем подсчета узлов, завязанных на лине с равными интервалами. Причем интервалы подбирали на берегу так, чтобы число сосчитанных узлов показывало скорость судна в морских милях в час.

Вопрос: как посчитать долготу и почему она до сих пор измеряется в секундах?

Углубимся в прошлое еще немного.

Воин вольного города Любека

Шведский наемник

Шотландские игроки

Русское ополчение на привале

Про деньги и социальные договора времена Алексея Михайловича (1660е).

В 17м веке серебро имело высокую ценность, рудников было мало. Основные рудники в Европе: территории современной Чехии, Германии. В стране ходовая монета сделана из серебра, которое приходится импортировать. При этом за военные реформы зарубежным наемникам и мастерам нужно платить серебром по весу. Получаем колоссальный дефицит серебра в стране.

Как решить проблему?

Шаг 1. Объявляем социальный договор: серебряная монетка равна одному доллару одной медной монете. При этом медные монеты в любой момент можно обменять на соответствующий по номиналу вес серебра. Население начинает массово пользоваться медью.

Шаг 2. Начинаем собирать налоги только серебряными монетами. Т.е платить за товары можно медью, но налоги в казну извольте заплатить серебром. Население тратит запасы серебра из кубышек.

Шаг 3. Медный бунт 1662. Население выходит бунтовать. Используем слезоточивый газ и Омон стрельцов. Вешаем несогласных.

Несмотря на бунты и инфляцию, такие непопулярные меры позволили завершить войну с Речью Посполитой, присоединив Смоленск, а также земли, ранее отошедшие к Речи Посполитой в период Смутного времени, в том числе Дорогобуж, Белая, Невель, Красный, Велиж, Северская земля с Черниговом и Стародубом. Кроме того, Польша признала за Россией право на Левобережную Малороссию.

Ландскнехты. Отряды обладали твёрдой дисциплиной, за трусость и невыполнение приказов их сурово наказывали (вплоть до смертной казни), однако грабёж мирного населения и военнопленных не считался проступком, а взятый штурмом город иногда отдавался на несколько дней «на разграбление».

Средневековая мораль: если вы хотите пригласить наемников поучаствовать в вашей войне:

- убедитесь, что у вас больше войск, чем наемников, иначе ограбят вас

- спрячьте ваше население за городскими стенами или в лесах

В здоровом теле здоровый дух

До встречи в следующем году

Виктор Темин - один из самых известных фотокорреспондентов Великой Отечественной войны. Автор снимка "Знамя Победы над Рейхстагом". Воспоминания взяты из книги "Фотожурналист и время".

В моей фототеке, насчитывающей многие тысячи снимков, хранятся кадры, сделанные в годы

Великой Отечественной Войны.

Есть в моем собрании и фотографии, сделанные в поверженном Берлине, и они для меня самые дорогие. Мне довелось первым из фоторепортеров запечатлеть Знамя Победы над рейхстагом. Этот снимок занимает самое почетное место в моей серии знамен боевой воинской славы Советской Армии — у озера Хасан, у реки Халхин-Гол, на взорванных дотах линии Маннергейма, в Порт-Артуре. Серия так и называется — «Знамена побед». Расскажу, как появились некоторые из этих снимков.

.... В Берлин я попал с танковым корпусом генерал-лейтенанта С. М. Кривошеина.

От разрывов снарядов, ракет, от зарева пылающих домов пасмурное берлинское небо стало красным. Фашисты хорошо приготовились к обороне. Добраться до них, засевших в подвалах прочных старых домов пригорода, было очень трудно. Двигались наши танки медленно, иногда подрывались на минных полях, горели. Но все равно танкисты упорно шли вперед.

22 апреля командиру корпуса было доложено, что 219-я танковая бригада, уничтожив отлично укрепленный опорный пункт, захватив пленных, ворвалась в пригород Берлина — Вейсензее.

С 23по 30 апреля бригада буквально прогрызала оборону немцев. Наши танкисты воевали за каждую улицу, за каждый дом, все ближе и ближе продвигаясь к рейхстагу.

Бои шли уже в парке Тиргартен. Фашисты яростно сопротивлялись. Но это была агония.

.... В двухстах метрах дымился рейхстаг. Над ним реяло наше Знамя Победы. Но бой за рейхстаг продолжался. Вместе с кинооператором Романом Карменом мы с большим трудом пробились к зданию. И вот, наконец, я щелкаю затвором...

8 дни штурма фашистского логова за мной закрепили специальный самолет, который водил молодой летчик Иван Вештак. Я сделал несколько снимков с воздуха, в том числе и публикуемую здесь, обошедшую весь мир, фотографию «Знамя Победы над рейхстагом».

Широкую известность получили и другие снимки, сделанные в тот памятный день в поверженном Берлине, среди них — пленные немцы у Бранденбургских ворот, митинг советских танкистов в парке Тиргартен.

Еще несколько часов идут бои. И вот долгожданная победа!

Бегу к Бранденбургским воротам. Когда-то через них парадным маршем отправлялись на восток, в Россию «непобедимые» войска третьего рейха. Теперь они возвращаются. Через те же ворота бредет унылая колонна пленных... Делаю несколько снимков.

... Но надо было торопиться. Снимки должны быть быстро доставлены в Москву, в редакцию «Правды». Из Берлина трудно выбраться. Все улицы забиты нашими войсками. В 19 часов я позвонил командующему фронтом Маршалу Советского Союза И К. Жукову и попросил да его дать мне самолет в Москву. Разрешение было получено.

На специальном самолете ровно в 21.00 поднимаюсь в воздух. Пленка с заветными снимками - на груди, под шинелью.

По указанию командования в Януве (Польша) мне предстояло пересесть на ночной бомбардировщик, который и должен бил доставить меня в Москву. Но это означало потерю времени. По моей просьбе летчик по радио запросил у командования разрешение лететь в Москву. Ответа не последовало. Тогда всю ответственность я взял на себя: без остановки в Януве летим в столицу. Беспрерывно получаем запросы: «Где находитесь? Сразу же следуйте в редакцию» (это касается меня). Отправил последнюю радиограмму: «Настаиваем на посадке на Н-ском аэродроме» (он ближе к редакции). И получил ответ: «Посадка, где указано!». И все же смилостивились, разрешили приземлиться на Н-ском. Время — 2 часа 38 минут ночи. ...Через полчаса вхожу в кабинет редактора и П. Н. Поспелова. Рапортую: — Снимок «Знамя Победы над рейхстагом» доставлен!

Трудно передать те минуты. Все взволнованы, радостны. Часы в редакторском кабинете показывали 3 часа 10 минут утра.

А вскоре я держал в руках номер газеты «Правда» от 3 мая 1945 года, в котором были напечатаны приказ Верховного Главнокомандующего о взятии Берлина и мои снимки «Знамя Победы над рейхстагом», «Митинг танкистов генерала Кривошеина у колонны Победы» и «Колонна пленных у Бранденбургских ворот».

В 14 часов 3 мая 1945 года на улицах Берлина появились свежие номера «Правды» за тот же день. Бойцы-победители у стен рейхстага читали «Правду». Это стало сенсацией номер один. Лондонское радио поспешило сообщить, что на улицах Берлина жители читают русскую «Правду», которая якобы была напечатана в Берлине. Англичане, видимо, не поверили в нашу оперативность. 4 мая газета «Таймс» опубликовала мои берлинские снимки, переданные по бильдаппарату из Москвы в Лондон.

Я, конечно, понимал, что Маршал Жуков, давший мне самолет до Янува, сердит на меня за самовольный вылет в Москву. Но опасался лишь одного: что он не захочет выслушать меня. Но Г. К. Жуков принял меня. Я положил перед ним газету «Правда» от 3 мая 1945 г.

— Чтобы вовремя доставить эти снимки, — начал я объяснять, — мне пришлось нарушить ваш приказ. Из-за пересадки я мог опоздать в редакцию.

Жуков взял газету, быстро просмотрел. Его нахмуренное лицо прояснилось... Вскоре стало известно о том, что я награжден орденом Красной Звезды.

Война не кончилась в Берлине. Верная союзническому долгу, наша армия обрушилась на войска другого агрессора -- империалистической Японии. Враг яростно сопротивлялся... Империалистическая Япония должна была подписать акт о безоговорочной капитуляции уже в сентябре. Редакция «Правды» командировала меня в Токио. Процедура подписания акта должна была происходить на борту американского линкора «Миссури»», который стоял в токийском заливе.

Запечатлеть это событие 2 сентября 1945 года прибыло около 500 корреспондентов различных стран мира. Всем указали места для съемки. Советских журналистов поставили в 70 метрах от стола, где будет подписываться капитуляция. Телеобъектива у меня не было, а это означало, кто съемка обречена на провал. Нужно было искать выход.

Лучшее место для съемки занимали корреспондент и кинооператор одного из американских агентств. Специально для них была сделана удобная площадка. Я сразу оценил место и поднялся на площадку.

Но вскоре подошли два американских офицера.

— Сэр, прошу вас удалиться. Это место куплено Американскими агентствами.

В это время на борт поднялась делегация Советского Союза, которую возглавлял хорошо знавший меня генерал-лейтенант Кузьма Николаевич Деревянко. Я подбежал к нему, пристроился сзади и негромко сказал:

— Мне не дают места для съемки.

Деревянко, не оборачиваясь, ответил:

— Следуйте за мной.

Я зашагал по палубе с делегацией Советского Союза. Американские офицеры шли сзади, не упуская меня из виду. Навстречу Деревянко вышел глава американской делегации Макартур. Деревянко стал представлять ему членов советской делегации и в заключение сказал:

— А это наш специальный корреспондент Виктор Темин. Где вы хотите стать для съемки?

— Здесь, — уверенно ответил я и показал на площадку.

— Надеюсь, вы не возражаете, обратился Деревянко к Макартуру.

— О‘кэй, — ответил тот и взмахом руки как бы отсек от меня следующих по пятам офицеров.

... Снимок этот напечатала «Правда».

Редколлегия отметила находчивость, оперативность, премировала меня. Правительство наградило орденом Красной Звезды. Но я-то, признаться, больше радовался другому: это был последний снимок войны.