Я тоже русский
Я - русский, я воевал за страну в 2000 тогда ещё с террористами, когда это ещё не было мейнстримом и нам кричали даже в госпитале в Питере, что они нас туда не посылали, и не зовут меня в управленцы как счас участников СВО , и детям лекции в школе не читаю, но имею пару наград за подписью президента, не имею ноги, вот такой обмен) Считаю себя патриотом до сих пор
Ответ на пост «Нос по ветру»
Штош, нарочно не придумаешь
Конкурс для мемоделов: с вас мем — с нас приз
Конкурс мемов объявляется открытым!
Выкручивайте остроумие на максимум и придумайте надпись для стикера из шаблонов ниже. Лучшие идеи войдут в стикерпак, а их авторы получат полугодовую подписку на сервис «Пакет».
Кто сделал и отправил мемас на конкурс — молодец! Результаты конкурса мы объявим уже 3 мая, поделимся лучшими шутками по мнению жюри и ссылкой на стикерпак в телеграме. Полные правила конкурса.
А пока предлагаем посмотреть видео, из которых мы сделали шаблоны для мемов. В главной роли Валентин Выгодный и «Пакет» от Х5 — сервис для выгодных покупок в «Пятёрочке» и «Перекрёстке».
Реклама ООО «Корпоративный центр ИКС 5», ИНН: 7728632689
Поздравление Министерства обороны Российской Федерации: С праздником, защитники Отечества!
Богатырского здоровья, твёрдости духа, надёжных и преданных друзей, новых свершений и побед во имя России!
Источник: Минобороны
СТАЛЬНОЙ ГВОЗДЬ МУЖСКОГО РЕШЕНИЯ-НАМЕРЕНИЯ
Не было гвоздя –
Подкова пропала.
Подкова пропала –
Лошадь захромала.
Лошадь захромала –
Командир убит.
Армия разбита,
Армия бежит!
Враг вступает в город –
Пленных не щадя.
Потому что в кузне
НЕ БЫЛО ГВОЗДЯ !
(С)
Для изменения себя и своей жизни к ЛУЧшему – нужен стальной гвоздь мужского решения-намерения... Стальным гвоздём мужского решения-намерения ты включаешь свою Осознанность, своё Чело-вечное РАЗ-умение, свой Канал Связи. Ты само-стоятельно встаёшь на внутреннюю Ось быти-Я – и чувствуешь в себе свою закалённую многими воплощениями звёздную сталь Души. Ты чувствуешь себя Центром своего мира. Ты чувствуешь себя Мужчиной, Человеком, Со-Творцом в Божьем Промысле.
Если такого стального гвоздя мужского решения-намерения нет – нет вот этой Оси, нет мужского внутреннего Стержня, нет Центра. Нет Мужчины и Человека. Нет Бога в нём. Нет Искры Чело-вечного РАЗ-умения и Со-Творцовости. Нет своей Жизни. Нет связи с Източником Жизни в себе и в живой ПриРОДе.
А есть соци-умный эго-труп – загнобивший-сгубивший своими эго-скорлупами Безсмертный Зародыш Света-Духа, Божье Зерно, Искру Вечного Огня. Есть только человеко-подобный соци-умный эго-труп – плывущий унылой какахой в общем поле-море виртуального, психо-эмоционального, информационного, вибрационного, визуального, вербального и прочего тонко-материального мусора-кала-хавоза-морока-зла. Машинально-тупо живущий за и вместо Тебя в чужих псевдо-мирах совершенно чужую псевдо-жизнь – по чужим псевдо-целям, псевдо-ценностям, псевдо-смыслам. Машинально-тупо убивающий Твоё оставшееся Время жить. Это самое страшное, что может произойти с человеко-подобными Существами в физическом мире Земной Яви.
Но всё в Твоих руках... Пока Ты жив – можно всё изправить, изменить к ЛУЧшему. Нужен только стальной гвоздь мужского решения-намерения...
Нос по ветру
Стражи галактики
Знакомая рассказала вот такую историю.
На прошлой неделе она шла в 18:00 примерно на районе и наблюдала картину:
Русского парня бьют 3 нерусских.
Прохожие идут себе спокойно мимо — ничего не замечают. Сама она, благо, в драку не полезла.
Она вызывает полицию и идет за ребенком в сад, не может остаться на месте преступления.
Через полчаса ей звонят из полиции:
— Ну как там у вас?
— А вы что, еще не приехали?! Я не могла там оставаться.
— Мы сейчас отправляем наряд, выезжают...
***
Ваши мысли?
p.s. привет тебе, диванный разоблачитель с Пикабу, конечно же я всё это выдумал!
Русская идеология и культура
Русская идеология
О некоторых особенностях благочестия наших предков рассказывает в своем труде «Русская идеология» святитель Серафим (Соболев). «О значении православной веры для русских людей свидетельствует иноческая жизнь, которая возникла у нас почти одновременно с крещением Руси...
Наши предки-миряне руководствовались в жизни наставлениями иноков. Они “усвоили себе всю монастырскую обрядность и по ней устрояли свои действия. Сильная природа их и могучий характер выносили монашеские подвиги твердо, до последнего часа жизни... Их было несчитанное множество во всех сословиях”. И прежде всего эта вера располагала их к общественной молитве...
Русские люди не щадили денег для устроения и украшения церквей. Даже дома свои они украшали иконами в виде иконостаса наподобие церкви... Курбский писал, что “вся земля Русская от края до края... держится верою в Бога. В ней Божии храмы числом подобны звездам небесным, в ней множество монастырей, которых никто не в силах перечислить”.
Трогательное явление веры наблюдалось в наших селах среди крестьян. Сами они жили в хижинах, крытых соломой, с земляными полами, а храмы их возвышались, как дворцы. Сами они в своем домашнем обиходе пользовались сосудами из дерева и глины, а сосуды для святейшего евхаристического таинства ими делались из серебра и золота...
Иностранцы поражались церковностью Святой Руси... Внешний вид русского города и селения показывал, что религия - господствующая сила в стране... На всех улицах стояли часовни, иконы в окладах, с зажженными свечами. Прохожие крестились перед каждою церковью и часовней, иные клали земные поклоны». Храмы Божии были для наших предков местом «особенных, усердных молитв, совершение коих было для них настоящим и великим аскетическим подвигом. Многие посещали церковь каждый день. Мещане и купцы в городах ежедневно ходили к ранней литургии... “Ежедневное посещение церкви входило даже и в придворный этикет... Царь вместе с боярами отправлялся к обедне в домовую церковь; в большой праздник — в собор или в монастырь... Молитвы церковные были продолжительны в посты.
Алексей Михайлович [XVII] в Великий пост выстаивал службу церковную по четыре часа, полагал по 1500 поклонов”... Следуя монастырскому уставу, а в особенности словам Священного Писания о непрестанной молитве, предки более всего любили молитву. Молились не только в церкви, но и дома... Собиралась вся семья и прислуга, зажигались лампады и свечи, курили ладаном. Хозяин читал вслух утренние молитвы, иногда заутреню и часы, умевшие петь — пели...
Несмотря на всю трудность осуществления мирянами молитвенных правил, помещенных в Следованной Псалтири, эти правила они старались выполнять неуклонно. Каждый русский православный человек ежедневно вычитывал или выслушивал всю Псалтирь, весьма многие из них клали ежедневно до 1200 поклонов с молитвой Иисусовой... Кроме того, они читали молитвы во всякое время за делом, чтобы не развлекаться суетными помыслами...
Русские люди Древней Руси отличались особенно строгим воздержанием во дни Великого поста и в посты, которые налагались на них по поводу общественных или государственных бедствий... “Россияне-миряне в Великий пост питаются редькою, капустою и хреном, вареное едят в субботы и недели; от рыбы воздерживаются всячески, кроме Благовещения и недели Ваий. Благоговейнейшие постятся за грехи свои строже; только хлеба кусок съедают пополудни, обмакнув его в пепел. А монахи, неравно мирским, держат жестокое житие: всегда, когда постятся, съедают только кусок хлеба с водою в сутки”. Воздержание от мяса и рыбы на всю жизнь среди мирян было весьма нередким явлением... Послабления в Древней Руси не допускались, и высшие лица были образцом строгого воздержания.
Алексей Михайлович в понедельник, среду и пятницу в течение каждой седмицы Великого поста ничего не ел, а в остальные дни только обедал. При общественных бедствиях Церковь налагала на всех трехдневный пост, не делая исключения в данном случае и для детей... Конечно, мы далеки от мысли считать наших предков совершенно безукоризненными в области их нравственной жизни. Наряду с высокими добродетелями как порождениями их действенной веры им свойственны были и многие нравственные недостатки... Душа русского человека слишком широка, и наряду с подвигами великой святости в русской жизни наблюдалось много пороков и проявлений тяжкого греха... Но насколько наши предки тяжко грешили, настолько умели и каяться... Покаяние было отличительным свойством русского народа. Покаяние это было искренним и глубоким... Предки умели обуздывать себя подвигами поста и милостыней... Впрочем, и за каждодневные грехи свои, грехи человеческой немощи, они приносили Богу в церкви и у себя дома чистосердечное покаяние, молились Ему долго и усердно, с поклонами и часто со слезами, и даже ночью вставали на молитву и поклоны».
* * *
Несмотря на то, что «московский период, — пишет митрополит Питирим (Нечаев), — отражал представления славянофилов об идеальном государстве... идеализировать это время было бы неверно. История Московского государства не была спокойной и безмятежной. XV век был полон распрей князей в борьбе за московский престол. В XVI столетии тяжелый след оставило правление царя Иоанна IV Грозного. Не случаен конфликт между царем и митрополитом Московским Филиппом, пытавшимся воспрепятствовать жестоким казням. Не случайно и то, что в числе святых XV—XVI веков мы находим множество юродивых и блаженных, презревших неправедные законы мира». «Конечно, — говорит в своем докладе священник Олег Митров, — не нужно идеализировать московский период. Там тоже было много жестокости, несправедливости и прочих свойственных падшему человеку несовершенств. Это не какой-то идеал, — такого на земле вообще нет и быть не может. Но важно понимать, что самобытная русская государственность складывалась вполне естественно, отражала особенности национального характера и исторического воспитания русского народа и, наконец, находилась в развитии. Это естественное развитие было пресечено Петром I...
К концу XVII века Россия, безусловно, проявила себя самым ярким представителем молодого, динамично развивающегося славянского культурно-исторического типа. Даже те катаклизмы, которые к этому времени были преодолены русским народом, а их было немало (татарское иго, террор эпохи Иоанна Грозного, Смутное время и др.), это подтверждают. Было создано большое, сильное государство. Преодолены серьезные внешние завоевательные попытки, внутренние смуты. Народ обрел православную веру и явил миру высочайшие примеры христианской святости. Создана уникальная система русской власти — Московское самодержавие. Все население стоит на службе государства, или, как говорили, “несет тягло Государю”. Нация — едина, одна вера, один язык, одна культура. Но в силу молодости культурно-исторического типа в московский период не было еще выработано национальное самосознание, не успела сложиться национальная школа исторической и политической философии. С другой стороны, до XVIII века это и не требовалось. Национальный инстинкт молодого русского народа был настолько силен, что победы достигались и без этого. Но это таило в себе серьезную опасность, которая в полной мере проявилась в царствование Петра I. Петровское насилие над Россией стало возможным, прежде всего, из-за отсутствия сформированного национального самосознания».
Культура духа
Апостасийные процессы отмечались проницательными умами задолго до революции. Не углубляясь особенно в эту тему, приведем лишь несколько мыслей. «Человек чувственный, плотяный, — записывал в своем дневнике отец Иоанн Кронштадтский в 1860 году, — смотрит на мир и видит его почти как животное неразумное... читает Священную Книгу — и видит в ней только букву; молится ли — механически пробегает умом молитвы и не проникает в дух их; не знает искусства кланяться духом и истиною. Плоть господствует и в образовании людей. Смотрите, научаются ли в заведениях важнейшему христианскому делу молитвы, научаются ли зреть Бога? Плоть и будет господствовать в свете до скончания века, и Господь, пришед судить, обрящет ли си веру на земли (а неверие — дело плоти)...
Люди впали в безверие оттого, что потеряли совершенно дух молитвы или вовсе не имели и не имеют его, короче: оттого, что не молятся. Князю века сего простор для действия в сердцах таких людей: он господин в них». В 1908 году отец Иоанн пишет: «Свобода печати всякой сделала то, что Священное Писание, книги богослужебные и святоотеческие писания пренебрегаются, а читаются почти только светские книжонки и газеты; вследствие этого вера и благочестие падают; правительство либеральничающее выучилось у Льва Толстого всякому неверию и богохульству и потворствует печати, смердящей всякою гадостью страстей. Все дадут ответ Богу — все потворы».
В конце XIX века вопрос «о причинах отчуждения от Церкви нашего образованного общества» ставился архиепископом Амвросием (Ключаревым). Владыка пишет (1891): «Мы отделили науку от веры, вопреки завету единого нашего учителя Христа и Его апостолов, научающих нас при вере и чистоте сердца быть мудрыми яко змии во всех движениях мысли и жизни и не быть детьми по уму, — следовательно, сопровождать веру всякого рода полезными знаниями, а не отдавать ее в порабощение науке человеческой...
Бросая в народ всякого рода ложные мысли путем школы и безнадзорной печати, мы отравляем его, забывая грозное слово Спасителя о соблазнителях. Мы, уверовав в механический прогресс человечества, поддались заблуждению, что наш народ, требующий еще учения, сам будет выбирать для себя истину из множества сообщаемых ему мыслей противоречивых и ложных, а не те, которые призваны быть его попечителями и руководителями по своему общественному положению.
Кто эти руководители? Разумеется, не вся эта ныне пишущая братия, а люди избранные и приготовленные. Ни полиция, ни цензура не сделают того, что сделают истинные христиане-философы силою своего авторитета и слова... Мы упустили из виду, что дурные примеры вредят народу больше, чем ложные мысли, и забыли, ка кое строгое наблюдение за общественными нравами имели наши допетровские предки».
Накануне революции Михаил Осипович Меньшиков, мыслитель глубокий и не ангажированный, отмечает: «Подслуживающиеся к онемеченной нашей бюрократии историки клеветали и продолжают клеветать на допетровский быт». Надо полагать, продолжится это и впредь, так как причины к тому по-прежнему остаются. «Величайшей задачей государственности в либеральных кругах считается борьба с невежеством, выражающаяся в постройке бесчисленных школ и в обязательном обучении детей. Я думаю, что ходячие взгляды в этом деле ошибочны», — пишет Михаил Осипович в 1913 году. Он указывает на ключевые причины упадка в деле общего просвещения: «В московские времена русские упорно подражали предкам, и это воспитало народный характер, источник имперского нашего величия.
В петербургскую эпоху, переменив образцы подражания, мы как бы потеряли инерцию обучения. Отстав от одной школы, мы плохо пристали к другой... Школы, как они у нас поставлены, не дают образования, и грамотные крестьяне часто более невежественны, чем безграмотные... Нынешняя школа, где грамота сближает детей с дурной литературой, дает множество пустых и ненужных знаний, а многих необходимых народу не дает. Учителя на родные сами обучены на плохих книжках... В результате грамотный крестьянин вступает в жизнь часто менее религиозным, менее нравственным, менее приспособленным к труду, чем неграмотный...
Деревенская школа, подобно средней и высшей, делается часто орудием противогосударственной и противорелигиозной пропаганды. Озверевший до преступности деревенский и городской пролетариат отличается повышенной грамотностью... Как бы вместо добра из нашего просвещения не вышло худа. Мне кажется, народ нуждается прежде всего в семейном и религиозном воспитании, затем в постепенном втягивании молодых поколений в практический труд. Грамота же является благом лишь при условии, когда народу предлагается священное слово, а не поганое, и действительно полезное знание, а не шарлатанская чепуха...
В России необходима великая религиозная реформа, и дай Бог, чтобы падающий до хулиганства народ вернулся к благочестию своих прадедов... Да пошлет нам Господь правящий класс, одушевленный национальным разумом и государственным патриотизмом».
Архимандрит Рафаил (Карелин) отмечает: «Разложение началось тогда, когда во второй половине XIX века дух либерализма и гуманизма стал проникать в духовную школу через светских преподавателей. Под видом борьбы со схоластикой и формализмом в эти учебные заведения вошел, как хозяин в свой дом, дух рационализма и критицизма, дух явного или скрытого реформаторства. В это время в академиях ведется полезная интенсивная работа по переводу святоотеческой литературы, пишутся солидные труды по истории Церкви, но меняется менталитет учащих и учащихся. Под видом чистой науки подвергаются критике и дискредитации священные тексты.
Рационализм получает негласное право ревизовать то, что было предметом веры. Скепсис в религии, прикрывающийся словом “наука”, — это разрушительное и революционное начало. Учащиеся в предреволюционные годы перестали понимать, во что им верить и во что не верить. Поэтому лекции некоторых профессоров-модернистов стали искушением для студентов. Не формализм, а либерализм создал определенный тип неверующего семинариста». Однако такой критический взгляд отнюдь не означает, что старая семинария была насквозь прогнившей. Мы знаем, «что та же семинария и академия дали в революционные годы сонмы исповедников и мучеников за веру», именно из этих школ явились «десятки тысяч узников концлагерей — священников и епископов, готовых идти на смерть за православную веру».
Критический анализ прошлого обязан быть добросовестным и объективным, сегодня возникает уже новая угроза — критика старых школ может оказаться «подготовкой к “революции” в духовном образовании, а не возвращением к патристике». Отец Рафаил предостерегает: «В настоящее время силы мирового либерализма заинтересованы в реформации... Под видом критики формализма и призыва к обновлению Церкви и ее духовных школ они хотят отказаться от драгоценного наследия прошлого, порвать с преданием и традицией, порвать с богословской преемственностью прежних веков и создать новый теософско-экуменический менталитет для современных христиан...
Теперь под видом восстановления православия и борьбы с пороками старой школы может быть реформировано и искажено само богословие, именно в либеральном духе, какой бы православной терминологией это не прикрывалось и какими бы святоотеческими цитатами не украшалось... Либерализм проникает во все щели нашего общества; Церковь в своем человеческом элементе не изолирована от мира, поэтому надо ожидать, что процесс либерализации будет продолжаться с нарастающей силой».
* * *
Между тем было время, когда наши предки все зачатки духовной культуры и богословской образованности получали в Церкви, в храме, в богослужении, а заменою духовным учебным заведениям служили церковный клирос и амвон. Так веками в «живом опыте Церкви воспитывалось крепкое благочестие, вырабатывалось православное мировоззрение».
«Искони, — говорит ученый, — русский ребенок учился читать по Часослову и Псалтири. Сопоставляя звучащие в его душе слова и выражения молитв и псалмов, многократно слышанные в храме, с их зрительным, буквенным воплощением, он самостоятельно и как бы Духом Святым устанавливал звуко-буквенные отношения. И неожиданно для себя и для своих родителей он вдруг осознавал, что умеет читать не только знакомые, но и незнакомые тексты. Это формировало трепетное отношение к букве, к печатному слову, как к чему-то возвышенному, богоданному, несущему отблеск Слова Божия... Древнерусские книжники полагали, что степень грамотности обусловлена степенью начитанности. Любимыми текстами для чтения русского человека были Жития святых, Добротолюбие». И даже «позже, после реформ Петра I, когда обособились буквы церковной печати и “гражданки”, церковнославянский и литературный языки, традиционное обучение детей чтению шло тем же путем... Русская орфография сохраняла теснейшую связь с церковнославянским языком вплоть до реформы 1918 года».
В древности не существовало разрыва между бытовой и духовной сферой. Вся домашняя жизнь человека XVI века «была пронизана церковным духом, предписаниями Домостроя». Академик Д. С. Лихачев отмечает в связи с Домостроем: «Упорядоченность быта оказывалась почти обрядовой, даже приготовление пищи — почти церковным таинством, послушание — почти монастырским, любовь к родному дому и хозяйствование в нем — настоящим религиозным служением». Вместе с тем имелись возможности для получения основательного образования. Как свидетельствуют историки, в то время «кроме книг Священного Писания, переводов отцов Церкви, летописей и хроник в обращении было очень много всякого рода переводных книг и сборников; особенное, образовательное значение имели так называемые Азбуковники — целые энциклопедии тогдашних знаний; в них помещались статьи по философии, богословию, естествознанию, истории, толкованию разных иностранных слов и множество других необходимых сведений».
«Азбуковник, Часослов и Псалтирь были, можно сказать, полным курсом или основой всего школьного обучения, началом для всякого дальнейшего образования. От начала христианства на Руси соперников у этого курса первоначального обучения не было, видоизменяться и приспособляться к обстоятельствам времени для него не представлялось нужным: достоинство и сила его были налицо — его вековечное существование и абсолютное значение для народной души. Склад характера русского православного человека... все еще остается для нас неведомым и непонятным», но становится очевидным, что «влияние исихастской традиции» на русскую душу оказалось «гораздо значительнее, чем могло представляться прежде».
Священномученик Андроник (Никольский) в своих писаниях указывает на глубинные истоки, веками питавшие и формировавшие строй русской жизни: «Для всякого внимательного к народной жизни наблюдателя с несомненностию очевидна особенность русской души и народной русской культуры.
Наша народная культура есть исключительно культура духа... Все прочее чисто внешнее имеет уже второстепенный и попутный смысл и значение, обусловливаемое нравственными основаниями... Тем более это надо сказать о народе простом. Как бы он ни был сер и подавлен житейской тяготою - простой русский человек имеет единственную заботу, чтобы все было по совести, чтобы спасти свою душу для вечной жизни. Духовный мир — самое главное для него. А все остальное есть только неизбежное по пути к главной цели... Для этого он готов на всякий труд и подвиг. Готов идти во всякую пустыню, перенести все трудное на пути, лишь бы только найти себе духовное утешение, ободрение и даже вразумление и строгое обличение. Вот объяснение и старинной народной любви к далеким и трудным паломничествам, к длительным и бодрым церковным служениям. За сим же он идет к старцам и пустынникам, к строгим и учительным духовникам — как мудрым наставникам на жизнь и целителям жизни...
Все это говорит о том, что душа русского человека не может оставаться без утешения веры, без духовных нравственных переживаний, скрашивающих ее жизнь, влагающих не земной, а небесный смысл во всю жизнь, без чего не будет радости во всех хлопотах житейских, но с чем и все скорби и трудности жизни ничтожны. Итак, наша народная русская культура есть культура духа, с каковой стороны расценивается и вся земная жизнь и деятельность человека. Она есть подвиг нравственный, как подготовка для высокой духовной жизни за гробом в Божием Царстве».
Прочие посты и темы: