Ганнибал Барка и карфагенская армия с трофеями после победы при Каннах
Даже после разгрома римлян у Канн в 216 году до н.э. у них все еще оставалась армия около 10 тыс. человек и разрозненные гарнизоны городов. Сам Рим был хорошо укреплен, имел собственный немалый гарнизон.
Армия же Ганнибала нуждалась в восстановлении и отдыхе, а в случае форсированного марша на Рим пришлось бы оставить обоз. Также после стремительного броска истощенной армии пришлось бы строить множество осадных машин, к чему пунийцы были не готовы. Но все-таки, чтобы увидели воины Ганнибала и римляне, если бы великий полководец решился пойти на Рим?
После победы при Каннах пунийская армия захватила множество добротного римского оружия и доспехов в качестве трофеев, которые тут же были использованы по назначению. Иная ситуация была у римлян, которые теперь испытывали острую нехватку вооружения для вновь формируемых легионов. Для решения этой проблемы пришлось достать трофейное карфагенское снаряжение, которое осталось со времен Первой Пунической войны.
Таким образом, вооруженные по-римски пунийцы встретили бы армию римлян, экипированную в пунийские доспехи. 😁
Материал подготовлен телеграм-каналомPraetorian Cohort ⚔️. Больше интересных фактов об античности здесь.
Сегодня подробнее остановлюсь на Второй Пунической войне (218-201 гг. до н.э.), поскольку в прошлый раз я о ней лишь вскользь упомянула. И для начала, наверное, нужно расписать расстановку сил. Средиземноморье в этот период выглядело примерно так:
(Карта мира на 218-й год до н.э.)
К 218-му году до н.э. Риму принадлежали территории всего Апеннинского полуострова и даже сверх того. Карфаген же владел не только землями нынешнего Туниса, но и побережьем практически всей Северной Африки, а также Иберией и Балеарскими островами. К тому моменту прошло уже двадцать три года с момента завершения Первой Пунической войны (247-241 до н.э.), двадцать лет с Великого восстания наёмников (241-238 до н.э.), о котором подробно написал в своём романе «Саламбо» Г. Флобер (а я о его романе здесь: История нашего мира в художественной литературе. Часть 49. «Саламбо»), и десять лет как умер полководец и участник тех событий Гамилькар Барка. Однако, помимо нескольких дочерей, он имел ещё и сыновей, и трое из них – Ганнибал, Гасдрубал и Магон, продолжили его дело.
Гамилькар около 237 года до н. э. высадился в Гадесе и начал завоевание Испании, и, надо сказать, преуспел в этом деле. Однако в итоге для полководца это плохо закончилось: в 228-м году до н.э. он погиб при осаде города в Иберии. После этого его преемником стал зять, Гасдрубал Красивый.
Гасдрубал существенно расширил карфагенские владения на Пиренейском полуострове, что вызвало беспокойство у римлян. Однако недолго он смог радоваться своим победам – в 221-м году до н.э. его убил раб-кельт, предположительно мстивший за своего хозяина. После этого командование перешло к Ганнибалу, старшему сыну Гамилькара Барки. И, может, Карфаген и не ввязался бы в новую войну с Римом, если бы не этот товарищ, давший под влиянием отца ещё в детстве клятву бороться с римлянами до конца. Так что вскоре после получения командования он захватил независимый Сагунт, некогда, по всей видимости, основанный греками, и, поскольку этот город имел связи с Римской республикой, захват города, собственно, и спровоцировал начало новой войны. И потом, пока римляне собирались с мыслями и мчались туда, где рассчитывали схлестнуться со своим врагом, Ганнибал сделал то, что до него никто не делал, и чего, следовательно, никто не ожидал – из Иберии через Пиренеи прошёл в Галлию, тогда ещё дикую и независимую, населенную местными племенами, а затем вместе со своим войском, в том числе с боевыми слонами, прошёл через Альпы прямо в Италию с севера, чем шокировал не только местных жителей, но и вообще всех, хотя и понес при этом серьёзные потери.
(Бюст Ганнибала, который хранится в Национальном музее Неаполя)
В дальнейшем знаменитый полководец ещё не раз демонстрировал нестандартность своего мышления и одерживал громкие победы, даже приближался к Риму, но ему попались не менее крепкие и хитроумные противники, в том числе Квинт Фабий Максим Кунктатор (ум. 203 до н.э.) и Публий Корнелий Сципион Африканский Ст. (235-183 до н.э.). Второй, кстати, был женат на дочери ещё одного римского военачальника, известного по битве при Каннах – Луция Эмилия Павла. Дочь его звали Эмилией Терцией. В браке у них с Публием Корнелием Сципионом родилось, по меньшей мере, четверо детей – двое сыновей, которым дали типичные родовые имена Корнелиев – Публий Корнелий Сципион и Луций Корнелий Сципион, и две дочери, Корнелии Старшая и Младшая. Так вот Младшая интересна тем, что стала женой Тиберия Семпрония Гракха и матерью знаменитых братьев Гракхов, старший из которых унаследовал имя отца, а младшего назвали Гаем Семпронием Гракхом. Оба были позже известны не только участием в очередных войнах, но и своими реформами. Закончилось для них, правда, всё это очень плохо.
Вот и битва при Каннах в 216-м году до н.э. стала для предка братьев, Луция Эмилия Павла, последней, да ещё и принесла римлянам грандиозное поражение. Но за него люто отомстил зять – Публий Корнелий Сципион, который переиграл и уничтожил либо сам, либо при помощи других преданных ему людей и братьев Ганнибала, не доживших даже до конца войны, и некоторых союзников пунийцев. И, в конце концов, Ганнибал не только побеждать стал всё реже и реже, но и потихоньку растерял всё то, чего успел добиться ценой немалых усилий и многочисленных жертв.
Потеряны оказались и захваченные им территории в Италии, и все территории в Испании, да и в Северной Африке творилось полное безобразие. Особенно всё плохо стало, когда Публий Сципион добился помощи нумидийского вождя Массиниссы, того самого, что позже объединил две части Нумидии воедино. Ганнибал после стольких лет вынужденно вернулся в Карфаген и пытался хотя бы родной город удержать от падения в пропасть. Он попытался добиться уступок при проведении мирных переговоров в личном свидании со Сципионом, даже признал превосходство римлян в предстоящем сражении и обещал все возможные уступки со стороны Карфагена, но успеха не добился. В итоге в 202-м году до н.э. случилось решающее сражение – битва при Заме.
Не буду долго тянуть котиков ни за какие места и скажу кратко: карфагеняне и их союзники, несмотря на все усилия лучших из них, были разбиты в пух и прах, потеряв свыше 20 тысяч воинов, а Ганнибал с небольшим отрядом всадников бежал в Гадрумет. Так, собственно, и закончилась эта война: огромными потерями для Карфагена, и новым возвышением Рима в регионе. Что касается Ганнибала Барки, то в 196-м году до н.э. он был обвинён в антиримских настроениях и ушёл в изгнание, ну точнее как «ушёл»…Опять сбежал, сначала на остров Керкина, а позже нашёл себе приют во владениях Селевкидов (на карте выше они помечены синим цветом): сначала в Тире, потом в Антиохии, и даже встречался в Эфесе с Антиохом III Великим.
Забавно, что Ганнибал ещё ухитрялся подначивать Антиоха отправить в Африку экспедиционный корпус, который должен был подтолкнуть Карфаген к войне с Римом. Но все придуманные им хитрости нужного результата не принесли. Даже, когда ему представилась возможность отличиться в начавшейся Антиоховой войне (192-188 до н.э.). Закончилась та война поражением для Селевкидов, которые, мало того, что обязаны были после этого выплатить огромную контрибуцию, так ещё и обязались выдать Ганнибала римлянам. Тот после всего им учиненного в плен не хотел и сначала снова ударился в бега, а потом предпочёл наложить на себя руки. Так его жизнь и закончилась в 183-м году до н.э.
Самое неловкое в последней части истории то, что, пытаясь найти средства для выплаты контрибуции римлянам, Антиох III не придумал ничего лучше, кроме как грабануть со своим отрядом храм Бэла в Элимаиде. Когда о грабеже почитаемого храма стало известно местным жителям, те, будучи отличными стрелками из лука, перебили весь отряд Антиоха вместе с ним самим. «Вот такая вот песня». Так что, как по мне, может, Ганнибал и был одаренным полководцем и смелым воином, но при этом трудно отрицать, что он оказался тем ещё смутьяном, который ради своих амбиций, интересов и прочего своего готов был играть другими как шахматными фигурами. И его любимыми фигурами, похоже, были не всякие пешки и ладьи, а слоны. И обо всём об этом можно прочитать в романе…
«Слоны Ганнибала» А. И. Немировского
Время действия: III век до н.э., ок. 238-202 гг. до н.э.
Место действия: Карфаген и подконтрольные ему территории (современные Тунис, Ливия, Алжир и Марокко), в том числе Иберия (современная Испания), Нумидия (территории современного Алжира), на тот момент ещё разделенные на Восточную и Западную, Галлия и сопряженные земли (территории современной Франции и Швейцарии), греческая Массалия и Римская республика.
Интересное из истории создания:
Александр Иосифович Немировский (1919-2007) – советский и российский историк, знаток Древнего Рима, специалист по этрусской культуре, доктор исторических наук, но, помимо этого, ещё и педагог, поэт, прозаик и переводчик. Известен также как основатель и первый заведующий кафедры истории древнего мира и древних языков Воронежского государственного университета. Кстати, помните, я рассказывала про древние башни-нураги на Сардинии? Немировский был одним из тех, кто занимался их изучением и пытался определить, насколько они могут иметь отношение к этрускам.
(Немировский А. И.)
Большую часть своей жизни он посвятил истории, причем особенно его интересовали Италия и Рим, даже женат был на на антиковеде Л. С. Ильинской (1934-2002), и выпустил немало научных монографий и учебных пособий, но при этом также писал стихи и прозу, особенно известны его исторические романы – «За столбами Мелькарта», «Пифагор», «Слоны Ганнибала», «Карфаген должен быть разрушен», «Тиберий Гракх», «Пурпур и яд». Общий тираж его художественных книг превысил 6 миллионов экземпляров.
Роман «Слоны Ганнибала» впервые был издан в 1963-м году, затем уже в 1983-м в печать вышла переработанная версия.
О чём:
На самом деле многое из того, о чём рассказывает эта книга, я упомянула, пока писала историческую часть. И, как и следовало ожидать, начало её повествует о детстве Ганнибала Барки и его братьев, в самом начале отсылая читателя к тому самому 238-му году до н.э., когда подавлено было Великое восстание наёмников, описанное у Г. Флобера в «Саламбо». Кстати, данный роман можно считать своеобразным продолжением «Саламбо», потому что некоторые детали (например, имя дочери Гамилькара Барки и её судьба) явно взяты именно оттуда. На 238-й год Ганнибалу было около девяти лет. Вскоре после истории о детской игре сыновей Гамилькара речь в повествовании заходит о том, что великий военачальник Первой Пунической войны взял с собой сына в храм и там практически принудил его дать страшную клятву перед богами в том, что всю свою жизнь тот посвятит борьбе с римлянами, и так до тех пор, пока «слоны не растопчут Рим». После этого отец взял мальчика с собой в Иберию, как и обещал ему. Позже к ним присоединились также и Гасдрубал с Магоном.
Но ничего захватывающего мальчиков там не ждало – ни приключений, ни удивительных пейзажей, и даже самым страшным животным в Испании, по заверениям местного жителя, оказался кролик. А потом Гамилькар и вовсе заявил, что нужно учиться, учиться и ещё раз учиться, и, когда сын уже хорошо себя проявил по части воинской подготовки, привёл учителя-грека по имени Созил, который стал обучать сыновей Гамилькара греческому языку, что дало возможность Ганнибалу освоить и «Иллиаду» с «Одиссеей», и ознакомиться с записями о походах Александра Великого. Обучение в связке с влиянием отца и сформировали его личность, и определили всю его жизнь. Хотя, возможно, сам он понял это существенно позже.
Когда умер из-за полученного в бою ранения умер Гамилькар, его старший сын был далеко от Иберии: он сначала отправился в Нумидию, а после в Карфаген с юным сыном вождя Гайи по имени Массинисса, которого Гамилькар велел Ганнибалу сделать своим лично другом и другом карфагенян вообще, чтобы тот даже и не подумал никогда объединиться с римлянами. Ганнибал хорошо справлялся. Кто же знал, что, увидав знатную карфагенянку Софонибу, Массинисса плюнет на всё и подчинит всю свою жизнь этой страсти, что в будущем скверно закончится и для него, и для его друга, и для самой его избранницы?
Опечаленный и своим провалом, и вестями о гибели отца на чужбине Ганнибал вернулся в Иберию, чтобы сначала служить под началом родича – Гадрусбала по прозвищу Старик, а спустя семь лет встать во главе войска. Вот тогда для него и началось время великих свершений, время, когда он должен был показать всем, как хорошо он способен идти по стопам отца. Что из этого вышло – все уже и так знают. Но как это вышло? Об этом попытался рассказать Немировский дальше в своём романе, и я уж точно не стану пытаться сделать это за него. Так что дальше придется читать)
Отрывок:
«…Простившись с вождями, Ганнибал приказал трубачам дать сигнал к отправлению. Войско двинулось в путь. Чтобы наверстать время, потерянное в Иллибере, Ганнибал приказал двигаться и ночью. Сделали только две короткие остановки, чтобы попоить и покормить слонов и вьючных животных.
На одном из этих привалов Ганнибалу сообщили, что в отряде иберийских галлов неспокойно. Многие не хотят нести мешки с топорами и кирками, которые он распределил между всеми воинами.
Это было неповиновение, требовавшее сурового наказания. Но Ганнибал знал наемников.
Они вспыльчивы и драчливы, как дети, и обращаться с ними надо, как с детьми.
Без промедления Ганнибал поскакал туда, где расположились галлы. Его сопровождал Магон.
Когда Ганнибал сошел с коня, галлы окружили его беспорядочной толпой. Они что-то возбужденно кричали.
Вперед выступил немолодой галл с золотой гривной на шее.
- Мы устали, - сказал он. - Ты нас заставляешь идти и днем и ночью и к тому же нагружаешь поклажей. Свободному воину не пристало нести ничего, кроме оружия.
- Да, да! - криком поддержали его галлы. - Мы не рабы! Пусть несут эти мешки иберы!
- Послушайте, что я вам скажу, - молвил Ганнибал. - Однажды мул и осел несли груз. Мул не захотел взять часть ноши осла, которого хозяин нагрузил больше, а когда осел свалился под тяжестью, должен был тащить всю поклажу. Я готов передать эти мешки иберам, а их оружие вручить вам. Тогда вы будете сражаться и за себя и за них. Вы согласны?
В ответ послышалось какое-то ворчание. Галлы подходили к мешкам и молча брали их на плечи…»
«…На девятую ночь пути Ганнибал, скакавший впереди с Дукарионом и двумя телохранителями, достиг перевала. Луна освещала дикую и суровую пустыню гор. Высоко к небу занеслись покрытые льдом скалы. Казалось, они хотели достигнуть своими вершинами звезд, но остановились, застыли, залюбовавшись собой, великолепные, бесстрастные ко всему, что их окружало.
В темноте лениво текло войско, огибая скалы, заполняя ущелье криками, ударами, конским ржанием. Резкий холодный ветер безжалостно трепал одежду, обжигая своим ледяным дыханием лица, руки, спины воинов. Лошади брели, понуро опустив голову. Из ноздрей у них шел белый пар.
Ганнибал бесконечно долго смотрел на поднимающееся войско, пока оно не втянулось на заснеженную площадь перевала и не рассыпалось по ней черными копошащимися кольцами.
Первые лучи солнца осветили далеко внизу узкую ленту дороги, а по краям ее павших лошадей и мулов, сломанные повозки, напоминающие брошенные капризным ребенком глиняные игрушки.
Повернувшись, Ганнибал невольно вскрикнул. Его взору открылся вид на страну, перерезанную реками, расцвеченную зеленью лугов, на море, сверкающее под солнцем, как вычищенный медный щит. Внизу, под ногами, была Италия. Его волновала близость этой страны, которую он никогда не видел, но о которой так много мечтал. Как не похожа Италия на знакомые ему с детства равнины Африки и взгорья Иберии!
- Сюда! - кричал Ганнибал воинам, окоченевшим, сломленным усталостью. - Смотрите, вот она, Италия, наша цель и добыча! Я отдаю ее вам всю, с лесами и реками, городами и селениями...
И настолько прекрасно было зрелище этой страны, такой ощутимо близкой и зовущей, что всем хотелось протянуть руки, как к картине, нарисованной каким-то искусным художником, и ощупать закостеневшими, несгибающими пальцами доску и краски, из которых складывалось это светлое чудо…».
Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:
Довелось мне прочитать об этом произведении отзыв, мол, ниасилил, «Читать сложно. Требуется переводчик-историк с "русского на русский"». Лично я первую половину читала чуть ли не с приоткрытым ртом от ожидания, особенно, когда следила за тем, как Ганнибал с армией и слонами перебирался через Альпы. Вторую было не так только из-за моей усталости, но даже при этом меня не оставила равнодушной интеллектуальная борьба между Публием Сципионом и Ганнибалом Баркой, особенно шпионские игры первого при помощи одного изворотливого грека.
Может, конечно, это я такой прокачанный читатель (мне бы польстила эта мысль), но я всё же склоняюсь ко мнению, что ничего сложного в тексте нет. Он достаточно легок и очень даже художественен. Особенно доставляли лично мне мимоходные описания жизни простых людей – сбора урожая, суеверных разговоров, торговли на рынке и прочее. На них вроде и не делался акцент, они шли дополнением к истории о военных действиях, но, быть может, именно поэтому и казались мне подобными глотку свежего воздуха и врезались в память. Говоря о тексте, не могу не упомянуть одну фишечку: на пути от Иберии до Италии Немировский каждый этап этого пути начинал со слов «Шагают слоны Ганнибала». Эффект, производимый этими словами, вставленными в нужное место в нужный момент, как по мне, трудно недооценить – словно сам Рок шагал тяжелой поступью вместе с этими слонами, многие из которых горы так и не преодолели.
Что касается географии, то сложновато только в Италии – тут либо ориентируешься, либо открываешь карту. Это правда. Лично я открывала карту. Но все локации, кроме Италии – разобраться с ними легко и без карт. Карфаген и Нумидия в Северной Африке, Иберия – в Испании, Галлия – во Франции. С именами – возможно, финикийские трудновато запоминаются из-за непривычности, а римские – из-за того, что часто родственников называли одним и тем же именем, но, например, мне это тоже не мешало.
Лично меня куда больше смутили некоторые исторические несоответствия и интерпретации. Например, Гасдрубала Красивого убили уже после того, как он женился на иберке, и вовсе не из-за того, о чем написано в романе, и мать Публия Сципиона Африканского звали вроде как Помпонией, а не Фульвией. И Софониба была внучкой, а не дочерью Гискона. Кстати, о ней.
История этой женщины взбудоражила многие умы ещё в древности, и о её судьбе писали многие античные авторы, в том числе Полибий (ок. 200-120гг. до н.э.), который сам не был свидетелем тех событий, но мог услышать о них из первых уст. Так, например, он лично встречался с Массиниссой, и высказывается предположение, что именно рассказ Полибия стал основой для легенды о Софонибе.
И, если совсем кратко, то история эта сводится к тому, что Софонибу (она же Софонисба или Сафанбаал) сначали выдали замуж за западно-нумидийского царя Сифакса, хотя она уже была обещана Массиниссе, а потом, когда Сифакс потерпел поражение от римлян, Софониба попалась на глаза бывшему жениху и стала умолять избавить её от рабства. А если это всё же будет невозможно, дать ей возможность умереть свободной. Массинисса о том, как поступить, парился недолго и сам женился на Софонибе.
Правда, недолго и музыка играла: после того, что наплёл в своё оправдание римлянам плененный Сифакс, Публий Сципион стал опасаться влияния этой женщины на своего нумидийского союзника и стал склонять его к тому, чтобы тот выдал её римлянам в качестве рабыни. Тогда, если верить Титу Ливию, который, вероятно, почерпнул свою версию событий из более ранних источников (в т.ч. того же Полибия), Массинисса не придумал ничего лучше, кроме как отправить жене яд со словами: «Масинисса рад бы исполнить первое обещание, которое дал ей как муж жене, но те, кто властен над ним, этого не позволят, и он исполняет второе своё обещание: она не попадет живой в руки римлян. Пусть сама примет решение, помня, что она дочь карфагенского вождя и была женой двух царей». На это Софониба будто бы ответила: «Я с благодарностью приму этот свадебный подарок, если муж не смог дать жене ничего лучшего; но всё же скажи ему, что легче было бы мне умирать, не выйди я замуж на краю гибели». В общем, не знаю, кто как думает, а по мне история вышла, мягко говоря, правдоподобной, но отнюдь не романтичной.
("Смерть Софонисбы". Картина Джамбаттисты Питтони, написанная в 1730-х годах)
Видимо, Немировский подумал так же и сделал её романтичной, но, на мой взгляд, не особо правдоподобной. И, если честно, меня это разочаровало. Я вовсе не хотела читать очередную версию о запретной любови между карфагенянкой и (нумидийским) варваром, мне этого в «Саламбо» хватило. Финал вообще вышел скомканным и слабоватым по сравнению с остальной частью книги. Однако есть одна мысль у меня, почему так, а не иначе: подобно Гомеру Немировский не о героях великих рассказывал, как могло бы показаться, а о том, как на самом деле выглядит война, и каких требует жертв, причем порой без серьёзных на то причин, просто потому что один вынудил дать клятву, другой её дал, а остальным пришлось это разгребать. Усиливается это впечатление по мере прочтения, потому что Немировский не стал показывать всю историю со стороны Ганнибала, а показал её сразу с нескольких сторон – со стороны карфагенского полководца и его родичей, со стороны римских полководцев, оказавшихся в роли обороняющейся стороны, со стороны союзников и пунийцев, и римлян, и даже со стороны в некотором смысле сторонних наблюдателей, вроде Софонибы и Гнея Невия. Так что, вероятно, неслучайно именно болезнь и бессилие этого поэта попали в фокус повествования в конце.
Подытоживая, могу сказать, что этот роман однозначно рекомендую к прочтению. Может, он не всем зайдет, и многое зависит от настроя, но в нём есть всё, что должно быть в хорошем чтиве – и богатый выразительный язык, и философская серьёзность, и мимоходный юмор, и многое другое, даже намек на любовную линию (хотя мне такое её преподнесение, например, не по душе). И всё это оформлено короткими, здорово облегчающими прочтение, главами. Я осилила эту книгу за четыре дня без особых усилий (и даже заметку бы написала раньше, если б не «…погас на всей улице свет»). Ну а тем, кому зайдет, могу также добавить, что Немировский написал о Карфагене V-го века до н.э. в романе «За столбами Мелькарта», а о Третьей Пунической войне и о том, чем она кончилась – в «Карфаген должен быть разрушен».
Добрый день. Помогите пожалуйста, по учебе нужна книга : "Николай Голицын: Ганнибал. Величайший полководец древности. Поделитесь ссылками пожалуйста. Или может сохранено в электронном формате. Книга нужна срочно, ждать доставку нет запаса времени. Всем спасибо.
Предупреждение: автор в своей речи не гнушается использовать мат и луркояз. Материал интересный, читать на свой страх и риск.
Моего любимого Ганнибала Барку постоянно упрекают в том, что он не пошел брать Рим, и поэтому слил Вторую Пунику. И это максимально дурацкая претензия к Великому Пунийцу. В которой нет вообще никакого смысла.
Напоминаю диспозицию. В 218 году до нашей эры Ганнибал переходит через Альпы, прорывается в Северную Италию и в серии сражений громит римские армии одну за другой. К 216 году это заканчивается Каннами, где очередную римскую армию не просто громят, а неиллюзорно исстребляют. Это сражение имело последствия — на сторону Барки перешли Капуя и множество других южноитальянских городов. Он получил для себя ресурсную базу внутри Италии. И, казалось бы, Рим — вот он, беззащитный. Приди и возьми. Но Ганнибал на Рим не пошел, а начал обустраивать свои новые территории и вести позиционную войну с оставшимися силами Рима. Дав тому придти в себя, отмобилизоваться, и через 15 лет уже угрожать самому Карфагену. Так, по общему мнению, Барка проебал все полимеры, зассав взять Рим, когда возможность была.
Но была ли она, возможность? Щас я попробую доказать, что нет, возможности не было. И если б Ганнибал реально пошел всеми силами осаждать Рим, то проиграл бы войну не в 201г до н.э, а где-то в 215г, и запомнили бы мы его не как величайшего античного стратега, а как идиота, у которого поехала крыша от успехов, и который пошел и слился под стенами Рима безо всякого смысла.
1. Самое важное. Рим — это укрепленный город. Войны с этрусками и прочими самнитами были не так уж и давно. Не вчера, канешн, но тем не менее, укрепления были в порядке, а город ещë не успел разжиреть и вывалиться за свои городские стены. Предместья были, но ими бы спокойно пожертвовали. Взятие античных городов — это тот ещë гемор, осады порой длились годами и не приводили ни к чему толковому. Запас продовольствия в городе был минимум на несколько месяцев. А ещë, о чем все забывают, это большой античный латинский город. А латины, они вообще-то все военнообязанные. И хоть полевую консульскую армию Барка размотал в щепки, Рим на изи способен был выставить ополчение в несколько десятков тысяч человек, часть из которых имели боевой опыт. Да, в полевом сражении от такой армии толку мало, но на стенах она превращала штурм в практически обреченное мероприятие. А осаду Рим бы выдержал, как минимум годичную. Чет осада уже не кажется такой уж простой задачкой, не правда ли?
2. Идем дальше. Как я сказал выше, на сторону Барки после Канн перешли многие города Южной Италии (смотри карту). Связано это с тем, что Рим их всех не так давно завоевал, и там были довольно сильные сепаратистские настроения. Это была ресурсная база Барки, он от неë будет кормиться, снабжаться и набирать там пополнения. Именно еë наличие позволило ему продержаться так долго. Некоторые думают, что он снабжался из Африки, но это бред, так как римский флот господствовал на море, а карфагенский сенат считал эту войну авантюрой и был совершенно не рад, что баркиды еë начали. То есть для этого не было ни возможностей, ни желания. До конца войны подкрепления так и будут тягаться из Испании, сам же Карфаген так и не окажет своему лучшему полководцу никакой существенной поддержки. Поэтому лояльность южных итальянцев надо было поддерживать, находясь неподалеку и защищая их от римлян. Выдвинувшись на осаду Рима, Барка заходил в центральную Италию, где позиции Рима были очень сильны и где союзников у Пунийца не было. Не было там и снабжения. При этом Рим имел сразу два варианта действий. Можно было осадить и отрезать от снабжения самого Барку, прижав его к Городу и измотать в мелких стычках. А можно было ударить по Южной Италии и, пока Барка висит под Римом, снова подчинить себе регион. Несмотря на любовь к свободе, тамошние жители не то чтобы горели желанием вступать в тотальную войну с Римом. И поэтому точно так же, как перешли на сторону Барки после Канн, отвалились бы обратно после того, как Барка ушел бы тупить в осаде. Собственно, когда армия Пунийца эвакуировалась из Италии в Африку, так и произошло — Рим просто занял без существенного сопротивления оставленные города и занимался не столько войной, сколько террором против тех, кого считал предателями. А те даже толком не сопротивлялись. В общем, в итоге можно быть уверенным, что уйди Барка осаждать Рим, а сам Рим пообещай южноитальянцам прощение — те бы моментально предали Пунийца. Поэтому тому надо было быть рядом и держать ситуацию под контролем. И точно так же можно быть уверенным, что, потеряв Южную Италию, Барка бы не продержался против Республики и пары сезонов, несмотря на всю свою гениальность.
3. Выше я сказал, что штурм Баркой Рима — это из области фантастики. Да, город был большой и сильный, мог выставить мощное ополчение и беззащитным не был. Кроме того, вокруг него располагались болота, а сам он был на холмах. То есть там условия для осады максимально неудобные. Армия, особенно еë африканская часть, немедленно начнет дохнуть от климата и болезней. И даже если римляне не будут бить по коммуникациям и мешать осаде извне (а они будут), то успех абсолютно не гарантирован. Напомню, что знаменитая осада Рима галлами закончилась ничем, они простояли под стенами около года и не взяли укрепления Капитолия, после чего получили выкуп и ушли. Барка же не мог рассчитывать и на это, в первую очередь из-за состава своей армии. Которая максимально не подходила для осады и штурма городов. В основном это была легкая и средняя пехота, с достаточно низкой дисциплиной и моральным духом. Галлы и иберийцы. Также было много сильной, но бесполезной в осаде конницы. Ну и лучники с застрельщиками в ассортименте. Внимание, вопрос: кто у него там будет копать рвы, насыпать галереи, делать подкопы, строить осадные орудия и ходить на штурмы? Правильно, никто. Если римляне просто обожали осады и всегда старались что-нибудь осадить, то наемная сборная солянка Карфагена была вообще для этого неприспособлена. И гений Барки тут бы не помог. Тут никакого гения не хватит. Он отлично миксовал свою разношерстную армию и побеждал ей в полевых сражениях, но осады это совсем другое. Если в полевом сражении исход дела решается столкновением пехотных фаланг, и за несколько часов у нас уже есть победитель, в осаде в основном происходят выматывающие мелкие стычки, и которые неделя за неделей стачивают армию. Исход в них решает не гений полководца, а качество солдат и младших командиров. И нельзя сказать, что римляне по этому параметру сильно пунам уступали. В итоге осада свелась бы к позиционному размену. Чего Барка себе позволить не мог, ему неоткуда было бы снабжаться и пополняться. А вот Риму как раз этого бы и надо было. Его бы вполне устроило закидать Барку трупами, даже не в свою пользу, томушта по всей Италии подрастают маленькие латины, будущие легионеры Республики. Поэтому для Рима болезненными были только большие линейные сражения, где за несколько часов сгорали целые армии, не нанеся противнику существенных потерь. И именно ими Ганнибал с Римом и боролся, вплоть до Канн. А после, когда те отказались от генеральных сражений, Барка ими римлян пугал, постоянно вынуждая либо принимать бой, либо делать то, что ему нужно.
Подытожим.
1. Рим было не взять штурмом и было очень сложно осаждать.
2. Поход на Рим сразу после Канн повлек бы за собой отпадение от Карфагена Южной Италии.
3. Армия Барки была не приспособлена для осад.
Чувствуете чем пахнет? Правильно, хуйней. Сама мысль о том, что надо было всë бросить и идти в лоб штурмовать Рим — максимально бредова и не выдерживает критики. Я искренне не врубаюсь кто и зачем тиражирует этот бред.
"Поэтому самая лучшая война – разбить замыслы противника; на следующем месте – разбить его союзы; на следующем месте – разбить его войска. Самое худшее – осаждать крепости."
Прорвавшись в Италию, Барка сломал римлянам замыслы. Они планировали в течении десятилетия двинуть на Испанию, Барка их опередил и перенес ТВД туда, где Республика не планировала воевать уже никогда. Где даже как-то и позабыли что такое война. В этом плане Ганнибал — гений. Своей серией побед он привлек на свою сторону все антиримские силы региона и мобилизовал их на борьбу. Полностью под контролем Рима оставалась только Центральная Италия, в остальных регионах союзы Рима шатались и рушились. На этом этапе Ганнибал сделал всë, что было в человеческих силах, и даже немножко больше. Он пятнадцать лет был занозой в заднице для Волчицы, и его оттуда так и не сковырнули. Сам ушел, когда Карфаген (а не Барка, обращаю внимание) все проебал на других фронтах, и римляне высадились в самой Африке. Если это не гениально, то я уже не знаю, чего вам ещë надо-то. И да, он громил римские армии везде, где у него была такая возможность, гениально используя свою рыхлую армию, собранную из говна и палок. Под его руководством этот сброд совершал чудеса на поле боя и не оставлял шансов. Он даже Заму чуть не затащил, и ему чутка не хватило до решительной победы.
Но он не взял Рим, ога. Томушта зассал, и поэтому проебал вторую Пунику. А ведь мог просто пойти и взять. Хули нам, гениям. Охуенный план, если я правильно понял. Надежный, как швейцарские часы. Я даже не знаю, как это дальше комментировать.
И да, войну Карфаген проиграл. Знаете почему? Томушта пока Волчица двадцать лет ебашилась с лучшим полководцем античности раз на раз, торговая республика... вообще ничего не делала. Вообще. Ничего. Вы поймите ситуацию. Баркиды — это один из влиятельнейших кланов Карфагена. Которые, после поражения в Первой Пунической, попали в опалу и позиции которых очень сильно пострадали. Де-факто в процессе Второй Пунической самим Карфагеном рулил Ганон, который был если не прямо проримским персонажем, то как минимум выступал за компромиссное решение конфликта, устраивающее всех, кроме баркидов. Последним, чтоб воевать с Римом, пришлось целую собственную страну в Испании завоевать. И все двадцать лет войны, возглавляемый Ганоном карфагенский сенат плевать хотел на Барку и его победы. И поэтому Рим победил. Томушта он воевал не с Карфагеном а именно с Баркидами, и ресурсы их были несопоставимы. И вот тут можно, да, приписать Барке его единственое в карьере неудачное решение. Возможно, ему стоило перед походом в Италию завоевать Карфаген и перерезать партию торгашей, чтоб в будущей войне с Римом иметь возможность использовать ресурсы Карфагена в полном объеме. Но это отдельная большая тема. Сегодня просто запомнили, закрепили: пока Баркиды рубились в Италии и Испании, в Африке ковыряли в носу и ничего не делали. Метрополия игнорировала просьбы о помощи от Барки и за всю войну в Италии нихера ему не дала. Более того, она сама проебала всë на свете, томушта, зачистив Испанию, римляне высадились в Африке и начали угрожать самому Карфагену. И Барка бросает свои насиженные позиции в Южной Италии, обрекая своих тамошних союзников на смерть, снимается с места, высаживается в Африке и в максимально невыгодных для себя условиях вынужден принять бой под Замой. Где он, собственно, и потерпел своë единственое поражение за всю карьеру. После чего Карфаген поднял лапки кверху и заверещал "мы сдаемся, не бейте нас, римлянушки". То есть в очередной раз повел себя максимально тупо и бесхребетно.
Ей-богу, когда через пятьдесят лет этот город сожгли к ебене матери — они все получили по заслугам. Томушта в обсуждаемые времена, походу, только Барка и понимал, что такое Рим, и какова цена этого поражения. Все остальные в торговой республике занимались чем угодно, кроме войны. А "тех, кто пали жертвой похуизма — мне ничуть не жаль".
Источники:
— Дельбрюк Г. Всеобщая история военного искусства в рамках политической истории
— Коннолли П. Греция и Рим. Энциклопедия военной истории
— Connolly, Peter (1978), Hannibal and the Enemies of Rome (англ.)
С книгой Гисперта Хаафса "Ганнибал" я познакомился несколько лет назад на волне интереса к Пуническим войнам и биографии Ганнибала Барки. Роман меня покорил — языком, героями, атмосферой. После прочтения оставалось то самое послевкусие, которое заставляет сделать паузу перед следующей книгой, обдумать, "переварить" прочитанное.
Кирилл Назаренко — постоянный участник "Цифровой истории" — как-то заметил, что историческое произведение можно рассматривать с двух точек зрения: с позиции точности исторических событий и с позиции отражения духа эпохи. Ярким примером второго варианта историк назвал "Петра Первого" Алексея Толстого.
Что ж, в этом плане "Ганнибал" производит не менее сильное впечатление. Героям романа веришь, как живым людям. Повседневную жизнь словно наблюдаешь воочию. А Карфаген… он будто простирается перед тобой — шумный, людный, настоящий. Его величие, слава и трагедия разворачиваются во всех тонах, и ты проживаешь их вместе с героями на страницах романа.
Лучшего романа о Карфагене.
P.S. К сожалению, роман не переиздавался, и в бумажном виде его можно найти лишь в разделах букинистической литературы. С цифровой копией в Интернете дела обстоят гораздо проще.
Книга настоятельно рекомендована к прочтению всем поклонникам исторической и просто хорошей литературы.
Победы Ганнибала не скрыли от него истинного положения дел. Он все более проникался убеждением, что избранный им путь не приведет к цели. Уже нельзя было больше прибегать к тем быстрым передвижениям его армии с одного места на другое, к той предпринимавшейся почти наудачу переброске военных действий из одной местности в другую, которым он был более всего обязан своими успехами; к тому же неприятель стал умнее, а необходимость защищать приобретенное почти лишала возможности пускаться на новые предприятия. О наступательных военных действиях нечего было и думать; вести оборонительную войну было трудно, и можно было предвидеть, что она будет становиться с каждым годом все более трудной; Ганнибал не мог обманывать себя насчет того, что вторая часть его великой задачи — покорение латинов и завладение Римом — не может быть приведена в исполнение его собственными военными силами и силами его италийских союзников. Завершение этого дела зависело от карфагенского сената, от главной квартиры в Картагене и от владетелей Пеллы и Сиракуз. Если бы в Африке, Испании, Сицилии и Македонии напрягли теперь сообща все силы для одоления общего врага, если бы нижняя Италия сделалась теперь обширным сборным пунктом для армий и флотов Запада, Юга и Востока, то Ганнибал мог бы надеяться, что успешно доведет до конца дело, так успешно начатое авангардом под его руководством. Всего естественнее и легче было бы доставить ему достаточные подкрепления из его отечества, и это, без сомнения, было в состоянии сделать карфагенское государство, которое почти нисколько не пострадало от войны и которое, восстав из своего глубокого упадка, уже было так близко к полной победе благодаря небольшой кучке энергичных патриотов, действовавших на свой страх и риск. Что финикийский флот любых размеров мог пристать к берегу подле Локр или подле Кротока, в особенности пока сиракузская гавань была открыта для карфагенян, и что Македония могла задержать стоявший в Бруидизии римский флот, подтверждается как беспрепятственной высадкой в Локрах тех 4 тысяч африканцев, которых доставил из Карфагена около того времени Ганнибалу Бомилькар, так и, в особенности, беспрепятственным переездом Ганнибала морем в то время, когда уже все было потеряно.
Но карфагенская мирная партия всегда была готова купить падение политических противников гибелью своего отечества и всегда находила верных союзников в недальновидности и в беспечности карфагенского гражданства; поэтому, когда первое впечатление, произведенное победой при Каннах, изгладилось, эта партия отклонила просьбу полководца о более энергичной поддержке полунаивным, полулукавым ответом, что, поскольку он действительно является победителем, то, конечно, не нуждается ни в какой помощи, и таким образом содействовала спасению Рима немного менее, чем римский сенат. Ганнибал, воспитанный в лагере и незнакомый с механикой городских партий, не нашел такого народного вождя, который поддерживал бы его так же, как поддерживал его отца Гасдрубал; поэтому он был вынужден искать в чужих странах тех средств для спасения отечества, которые были в избытке на его родине. Он мог рассчитывать — по крайней мере с большею надеждой на успех — на вождей испанской патриотической армии, на завязанные с Сиракузами сношения и на вмешательство Филиппа. Все сводилось к тому, чтобы доставить из Испании, из Сиракуз или из Македонии на театр военных действий в Италии свежие боевые силы для борьбы с Римом, а чтобы этого достигнуть или этому воспрепятствовать, велись войны в Испании, Сицилии и Греции. Все они были только средствами именно для этой цели, хотя им нередко и придавали совершенно необоснованно более важное значение. Для римлян это были в сущности оборонительные войны, прямой задачей которых было удержать в своих руках проходы Пиренеев, задержать македонскую армию в Греции, защитить Мессану и прервать сообщения между Италией и Сицилией; само собой разумеется, что эта оборонительная война велась по мере возможности наступательно и вследствие благоприятных условий привела к тому, что римляне вытеснили финикийцев из Испании и из Сицилии и расторгли союз Ганнибала с Сиракузами и с Филиппом. Война в Италии отодвигается на задний план и ограничивается осадой крепостей и набегами, которые не могли иметь решительного действительного влияния на исход борьбы. Все же, пока финикийцы действовали наступательно, Италия оставалась целью военных действий и как все усилия, так и все интересы сосредоточивались на том, чтобы прекратить или утвердить изолированное положение Ганнибала в Южной Италии.
Если бы немедленно вслед за победой при Каннах Ганнибалу были предоставлены все те ресурсы, на которые он имел право рассчитывать, то он мог бы быть почти совершенно уверен в успехе. Но положение Гасдрубала в Испании было в то время настолько опасно после битвы на Эбро, что помощь деньгами и людьми, на которую подтолкнула карфагенское гражданство победа при Каннах, была направлена в основной части в Испанию, впрочем мало изменив там положение дел к лучшему. В следующую кампанию 539 г.(в книге Моммзена исчисление ведется от года основания Рима 753 г. до н.э. , 539 г. от основания Рима – 214 г. до н.э. PapaSilver) Сципионы перенесли театр военных действий с берегов Эбро на Гвадалквивир и одержали две блестящие победы в Андалузии, в самом центре карфагенских владений, при Иллитурги и Интибили. Сношения, в которые карфагеняне вошли с туземным населением Сардинии, давали им право надеяться, что они завладеют этим островом, который мог иметь важное значение в качестве промежуточной станции между Испанией и Италией. Но отправленный с римской армией в Сардинию Тит Манлий Торкват совершенно уничтожил высадившиеся там карфагенские войска и снова обеспечил за римлянами бесспорное обладание островом. Посланные в Сицилию каннские легионы мужественно и успешно боролись в северной и восточной частях острова с карфагенянами и с Иеронимом; впрочем, этот последний пал от руки убийцы еще в конце 539 г. Даже ратификация союзного договора карфагенян с Македонией замедлилась главным образом потому, что отправленные к Ганнибалу македонские гонцы были захвачены на обратном пути римскими военными судами. Таким образом, угрожавшее восточным берегам Италии нашествие пока что не состоялось, и римляне имели достаточно времени, чтобы защитить самое важное из своих владений — Брундизий — сначала флотом, а потом и той сухопутной армией, которая охраняла Aпyлию до прибытия Гракха; они даже успели подготовиться к вторжению в Македонию, на случай если бы она объявила им войну. Итак, в период застоя борьбы в Италии
карфагенянами ничего не было сделано вне Италии, чтобы ускорить доставку туда новых армий или флотов. Напротив, римляне повсюду готовились к обороне с максимальной энергией и в этом
оборонительном положении сражались большей частью успешно всюду, где отсутствовал гений Ганнибала. Тем временем совершенно выдохся тот недолговечный патриотизм, который пробудила в Карфагене победа при Каннах; вследствие ли враждебной оппозиции или только вследствие неумения примирить различные мнения, высказывавшиеся на совещаниях в Карфагене, — довольно значительные военные силы, которыми там могли располагать, были так разбросаны по разным местам, что нигде не оказали существенной помощи, а туда, где они могли принести самую большую пользу, попала только самая незначительная часть их. Даже наиболее осмотрительные из римских государственных людей могли прийти в конце 539 г. к убеждению, что крайняя опасность уже миновала и что остается только продолжать с напряжением всех сил начатую оборону, чтобы достигнуть цели.