Прости⁠⁠

Я торопился на встречу, выбегая в метро из перехода наверх со Спасской на Садовую.

Вижу, как худенькую девушку с белой тростью ведет дама. Опять мелькнула мысль: как здорово, что мои дети здоровы! А, гриппы и ангины… с ними можно мириться, это такой пустяк.

Я захожу в вагон метро и вижу – он не полон, но почти все сидячие места заняты. Было еще несколько свободных мест и я занял одно из них. Как оказалось, напротив той самой, худенькой девушки. Только белую трость она уже сложила и держала как-то виновато, пряча в руках.

Дамы, что вела ее по перрону, не было нигде. Я понял, что та дама – просто добрая душа, что помогла девушке преодолеть переход с одной на другую пересадочную станцию.

Я разглядел девушку. Она очень молода и даже красива. Но, что-то тревожное в ее лице и позе.
Она легко прижималась к человеку, сидящему рядом. Время от времени, она трогала лицо и терла лоб, как будто хотела, чтобы глаза открылись. Как будто она хотела разглядеть, что происходит вокруг. Ей было не удобно за свою ущербность – это чувствовалось в движениях. Все ее видят, а она никого. Подумать только – неизвестно, что видят в тебе, как смотрят на тебя, когда не можешь ответить даже взглядом.
На станции «Крестовский остров» вышел ее сосед по лавке, и она осталась одна – справа и слева пустые кресла…

Вы видели человека, потерявшего связь с другим живым существом? Сложенная белая трость уже не пряталась в руках. Трость стала вновь единственным тем, что давало опору. Напротив меня теперь сидела раненая своей ущербностью, но сжатая пружина.

Вот следующая станция – «Старая деревня». Девушка неуверенно встает и, с уже разложенной тростью, мягко, аккуратно ощупывая свободу выхода, покидает вагон. Проходит несколько секунд, мне интересно, я гляжу что дальше.
Хрупкая, не смело, осторожно, она идет вдоль вагонов к эскалатору. Ее трость нащупывает ту, едва заметную на ощупь черту, в полуметре от края перрона, что говорит ей: «Нельзя!»
.
А двери вагона все не закрывались. В выходные дни интервалы движения поездов увеличены, и поезд не стремился унести меня на «Комендантский проспект» немедленно. Что будет дальше? Как она дойдет, куда ей нужно? Встретит ли кто-нибудь ее у метро? Другие люди обгоняли, обходили ее и, больше не было ни одной доброй души, что взяла бы под локоть и помогла дойти хотя бы до движущейся лестницы.

Я хотел подскочить, выйти, помочь. Вздрогнул, но вдруг услышал: «Осторожно, двери закрываются!». И поезд, набирая скорость, пронес меня мимо напуганной, уже не верящей чувствует ли она ту границу между жизнью и грохотом летящего мимо железа.

Ненавижу! Я до сих пор ненавижу себя! Я – здоровый мужик остался недвижим и равнодушен. Я, с руками, ногами, а главное – глазами, ничего не сделал, ничем не помог тому, кто не просил о помощи, не ждал ее.
Но, эта помощь была нужна. Нужна той хрупкой, красивой, слепой девушке и, эта помощь была нужна мне…

Прости!