Прощай, Миш.⁠⁠

Все начиналось очень хорошо. Братья Велицкие, Рома и Юра, предложили всем желающим, ну, не всем,конечно, а тем, кто поинтересней, пойти в поход. Рассматривались кандидатуры пацанов с секции каратэ и школьной баскетбольной команды и выпускниц что посимпатичней, умеющих балансировать между жизненными принципами заучек, демонстративно игнорирующих столь несерьезные мероприятия и девочками, чье половое созревание поставило крест на дальнейшем развитии и лишило жизненных принципов вообще.
Так то, походами у нас никого не удивишь - наш городок со всех сторон окружен глухой тайгой, если смотреть с высоты, выглядящей буйно, зелено и дико и, по направлению к горизонту, меняющей свой цвет на синий, напоминающий штормовую воду. Все в городе имели отношение к лесу: для кого-то он был работой, для кого-то отдыхом, источником еды, местом философских размышлений и прогулок, спортивных тренировок, последнего упокоения. Я к тому, что "Твин пикс" могли бы снять и у нас, ха-ха! Люди лес знали и не боялись его.

Для того, чтоб увлечь идеей облазывания его части, требовалась интересная замануха. И она нашлась! Коломыцев, заядлый охотник, принес в рюкзаке подстреленную кополуху, а на языке - занятную историю о том, что возвращаясь домой, пошел он через Алексеевские Покосы - место хоженое-перехоженое, и, неожиданно, набрел на пещеру.
Вообще-то они - карстовые пещеры для нашей местности не редкость, в паре из них, находящихся в шаговой доступности, отметились каноничным "Киса и Ося здесь были", как минимум, три поколения местных жителей. Как объекты изучения, пещеры представляли интерес только для лингвистов - маргиналов, поскольку расположенный неподалеку карьер, регулярными взрывами обрушил их своды, оставив небольшие вестибюли и отрезав от проходов, ведущих глубже. Появление еще одной и нетронутой, глубокой и странной, по словам охотника, пещеры конечно взволновало молодежь, традиционно не избалованную вариантами досуга.

Нас набралось одиннадцать. Велицкие, их боевой товарищ по татами - Гоша, девушка Юры - Наташка со своим придатком - Ольгой Фроловой, Ваня и еще одна Оля - Морозова, теоретически, тоже считавшиеся родственниками, а на самом деле - черт их разберет, я и мой тогдашний парень Егор Давиденко, Селим - типичный классный звездун, чья головокружительная баскетбольно - героиновая карьера грозила закончится после получения аттестата, и очкарик Витька, симпатичная школьная омежка, полная противоположность Селима.

Родителям, естественно, мы наврали. Сказали, что идем в поход, только гораздо ближе, чем планировали. Вышли еще до того, как сошла роса, но так как, по нашим прикидкам, большую часть пути мы должны были пройти не по тайге, а по проселочной дороге, нас это не беспокоило. Шагали расслабленно, мальчишки шутили, кто как мог, девчонки хихикали, поскольку большинство шуток в этом возрасте сами знаете о чем. Последние несколько километров пришлось напрячься, дорога шла круто в гору, по высокой таежной траве, ведь Алексеевский Покос покосом не был.

Искомое мы нашли легко. Скала, которую все принимали за привет из последнего ледникового периода, скрывала вход в пещеру - длинную и узкую щель, ведущую под гигантский камень и , вдруг, обрывавшуюся черным провалом. Фонарик высветил его дно, оно оказалось не так уж глубоко - метров семь от поверхности, заполненных блестящим и скользким массивом льда, похожим на язык. Возможности  спуститься вниз без веревки не было. К счастью, братья все необходимое устроили: закрепили веревку, спустились первыми, вырубили во льду ступени - теперь спуск и подъем не составили бы затруднений. Они и встречали остальную группу товарищей. Задержались только мы с Егором. Егор начинал карьеру алкоголика и насухую лезть в провал отказался. Ребята уже продвинулись вперед, когда я неуклюже полезла вниз. Мой визави, судя по выражению лица, вообще не хотел туда, у него и так все было ништяк.

Ну, короче, я, никогда не страдавшая изяществом и ловкостью, корячилась метрах в двух от поверхности, когда вдруг почувствовала, что пещера будто вздохнула. Это странное ощущение то ли вибрации ее стен, то ли движения воздуха сопроводили жуткие крики моих друзей. Они бежали к веревке с безумными от страха глазами. Я поняла, что произошло что-то ужасное (может, обвал?) и если ребята в панике сбросят меня со ступеней, я рискую остаться здесь навсегда. Каким-то непонятным образом, я ухитрилась влезть наверх и, на пару со своим приятелем, начать вытягивать людей к нам.

Школьники лежали на траве, воняя страхом, пытаясь отдышаться и передать словами то, что язык не хотел выговаривать:"Там... там... было что-то! Кто-то темный, похож на человека, но гораздо больше!!!" - вот что удалось нам с Егором понять. Ребята говорили наперебой что-то вроде:"Оно нас коснулось! Он шел за нами! Мы его разбудили!". Девчонки ревели навзрыд.

Я была спокойней всех, но что-то, какое-то несоответствие, точило меня. И вдруг поняла -  сейчас далеко не полдень. Был вечер, последний предзакатный час, который - фюить и пролетит незаметно и закончится здесь, в горах непроглядной теменью. Куда подевалось остальное время - загадка. Все согласились с тем, что надо уматывать и чем скорей, тем лучше. Бросили жратву и пошли. Да, какой там пошли - побежали! Уже на подходе к окраине, в густых синих сумерках мы не досчитались Селима и Ваньки.

Их поиски начались той же ночью. Двое суток вестей не было. Потом нашли Ваньку, который весь был измазан засохшей кровищей и полностью помешан. Ничего толкового добиться от него так и не получилось. Он был направлен в какое-то закрытое лечебное учреждение и сгинул там. Селима так и не нашли. В течение следующего полугода случилось еще кое-что: Ромка и Юра Велицкие на своей Тойоте влетели на полной скорости под колеса самосвала, который вдруг выехал на встречку. Погибли они и их пассажирка - Наташа. Гоша, самый умный и здравомыслящий среди нас не стал вестись на странную статистику,доказывавший, что мы выхватили глюков из-за какого-нить химического агента в воздухе пещеры, он отправился на учебу в краевой центр, где, через неделю, выпал из окна своей комнаты в общаге. А еще через пару месяцев Витька, добрейший и светлейший малый, вдруг выстрелил себе в рот из отцовской двустволки, не написав прощальной записки.

Оставшиеся в живых уже простились с жизнью и существовали на автопилоте. Егор бухал так, словно в желании сдохнуть, он хотел опередить то, что преследовало нас. С обеими Ольгами я потеряла всякую связь, говорили, что они уехали. И, не выдержав жизни под гнетом, сбежала и я. Я где-то читала, что смерть можно запутать, если не сидеть на одном месте. Я и не сидела. Не задерживалась нигде дольше года, а чаще бежала дальше, не высидев год. Освоила десяток профессий, не требующих институтских премудростей, сделала убегание своей основной специализацией, ежедневной рутиной, привычной, не страшной.  Иногда забывала даже, почему у меня все так, а не иначе.

Так вот, я жила в этом маленьком уральском городке, работала цветочницей в ларьке у рынка, когда явился Мишка. Я сразу поняла, что это не обычное знакомство - что-то, а интуицию я развила Боже дай. И он, будто подтверждая догадки, явился к нам с Таней (я снимала у нее комнату) спустя три дня после нашего первого знакомства, сгреб мои вещи и унес к себе, меня нести не понадобилось. Поженились через полгода. Жили очень счастливо, ну, мне так кажется.

Позавчера я, уставшая, прилегла отдохнуть днем (башка болела), а меня разбудил дверной звонок. Еще толком не проснувшись я ломанулась открывать. На площадке стояло оно - человеческий силуэт размером под потолок, я зашлась в крике и проснулась еще раз. Мишка обозвал мой рассказ бредом, но к ночи у меня поднялась температура за сорок, скорая не смогла ее сбить, уволокла меня в инфекционку, для начала. Вчера меня трижды перевозили из одной больницы в другую - настолько странными были симптомы.

Все странности оседают частенько в ревматологии, туда и засунули и меня. С утра я чуть не загнулась от таинственной аллергии, но меня откачали. Все болит, я понимаю, что скорее всего это конец, что так или иначе, мне из этой переделки не выбраться. Миша, детка, прощай. Мне очень жаль.