Гуцулы⁠⁠

Дело было в Коломые, шел 1991 год.
Поскольку я сам оттуда родом, я часто езжу туда в гости к бабушке, именно она и поведала эту интересную историю. Сразу хочу предупредить: сами местные об этом случае не распространяются, чужаков легко вычисляют по говору, даже если вы хорошо владеете украинским.

На Западной Украине всегда было не так много технических предприятий, а в Коломые в те годы находился Экспериментальный завод ПРУТ. Производили всякую электронику, отличие завода заключалось в том, что именно туда завезли, в своё время, качественное иностранное оборудование. В 1986 году в город приехало 13 русских семей, всего 36 человек в основном из Харькова и Луганска, да пара семей из Ростова и Белгорода. Отношение к чужакам было, мягко говоря, скверное: дети кидались камнями, на рынке им не продавали мясо и молоко, а в гастрономах отпускали тухлятину, местные не звали их к себе в гости, а пожилые гуцулки могли и плюнуть под ноги, проходя мимо.
Был, даже прецедент когда нескольких ребят пришлось перевести на учебу в Ивано-Франковск, местные затравили приезжих и местная директриса предложила забрать документы.

Гуцулы, как народ бережно хранящий свои традиции, практически не поддались советизации, суеверные, они всегда жили в своём аутентичном закрытом обществе, которое почти всегда было клановым. У каждого гуцульского клана обязательно был свой хутор, даже в Советском Союзе они умудрялись организовывать "кооперативы" на своих потомственных хуторах, чтобы их не отняла власть.

В 1991 году Советский Союз исчез с политической карты.
На душе в Коломые полегчало у всех, кроме как у русских, которых откровенно ненавидел весь город. Они понимали, что провозглашение декрета о независимости Украины развязало, давно чесавшиеся, руки местным жителям.

По рассказам бабки, был у них на хуторе некий Йосип Бецик: один из самых уважаемых гуцулов на Прикарпатье. При союзе сидел в горкоме, а в 90х стал криминальным авторитетом, еще в 1987 году отстроил в Космаче своему клану огромный трехэтажный коттедж. Поговаривали,что Бецик возил из Словакии краденную в ФРГ модную одежду, короче был в почете почти у каждого. Отец Бецика воевал в УПА, как и у многих гуцулов был повешен в 1948 году. Ну и подумайте сами какой костью в горле у Йосипа были русские в его родной Коломые.

В вечер объявление независимости Украины от СССР гуляли все: Бецики, Гачи и еще пару семей устроили пир горой, да еще и половину города пригласили. Тогда же Йосип, будучи уже на подпитке, встал и заявил: "Не топтать более русакам нашей земли! Иванна (жена), неси мой топор". Йосип взял из рук жены свой опрышковский топорик, доставшийся от деда, такой есть у каждого гуцула и с десятком побратимов вышел из-за стола.

В тот вечер они отправились к дому, где жили русские (3х этажный многоквартирный), окружили его и кричали что-то вроде "выходите, свиньи!"
Конечно в тот вечер, ничего не произошло, русских хотели напугать и предупредить что время покинуть святую для гуцул землю и отправится восвояси.
Но русские не поняли намеков и тогда началась настоящая травля, а однажды одной русской девушке, которая работала на швейном предприятии, прыснули кислотой в лицо, милиция отказалась расследовать это дело. К марту 1992 г. на ПРУТе оставалось 5 человек из России, им просто было некуда ехать.

В тот промозглый мартовский вечер они как обычно все вместе возвращались с работы. Все, казалось, идет своим чередом: непринужденная болтовня, обсуждение сколько взять выпивки и сетование на развал совка. Внезапно пятерке стало неуютно, они все вместе почувствовали неестественную пустынность улиц, чей-то тяжелый взгляд. Увидев в конце улицы молодых людей в национальных костюмах и с топориками, парни подумали, что это просто люди возвращаются с этно-карнавала из Космача. Гастроном "Снежанна" оказался закрыт, как и двери всех домой вокруг. Солнце зашло за горизонт, на улице стемнело: в округе не горел ни один уличный фонарь. Ускорив шаг русские поняли, что группа идет прямо за ними, а смех за спиной и угрозы звучали все громче и
громче. Парни успели добежать до последнего трамвая, в котором не было никого кроме их пятерки и кондуктора. Протянув кондуктору пару сот карбованцев за проезд, они услышали только: "На похороны себе оставьте, детки".

Стало ясно: медлить нельзя, нужно срочно уезжать. Последняя электричка, которая шла на Ивано-Франковск уезжала в 6 часов, тамошняя русская диаспора, могла помочь с восстановлением документов и временным жильем. Они ехали молча в пустом трамвае, даже не переговариваясь между собой — проезжая квартал за кварталом, они видели лишь опустевшие, погрузившиеся во мглу улицы, зашторенные окна и небольшие кучки гуцулов, на их лицах которых уже виднелась дьявольская улыбка, украшаемая густыми усами. Их топоры были смазаны кабаньей кровью, русакам стало ясно — гуцулы идут не с фестиваля. Кондуктор лишь тихо прошептала: "Как доедем на конечную — бегите".

Когда они вышли из трамвая на часах было без десяти шесть, времени оставалось в обрез и они побежали. Табличка "Зачинено", закрытая дверь, обезумев от страха они колотили кулаками по дереву, гуцулов вокруг становилось все больше они подходили все ближе и ближе. Вся привокзальная площадь потихоньку наполнялась светом гуцульских факелов выломав дверь приключения их не закончились: местный милиционер с отмороженным лицом отказался выпустить ребят на платформу и послал за билетами в кассу.
В опустевшем зале, отделанном гранитом, свет горел только в одном окошке, победа была близко, но голос из окошка отчеканил:
— Билетов нет. Приходите завтра.
Парни остались стоять одни в огромном холодном зале.
Бежать было некуда.

Их окружили, поставили на колени а дальше было то, что у местных называется "кровная месть".
Одновременно около сотни человек устроили кровавую рубку на коломыйском вокзале. Их расчленили по частям. Очень жестоко и с радостью. С такой радостью, будто бы они забивают свинью на праздник. Говорят, что их останки скормили собакам.