Армейские байки. Армейские «страсти»….⁠⁠

Почитал в похожих темах реальные ужасы про дедовщину в Советской армии и решил поделиться тем, с чем столкнулся сам. Сразу скажу, то что я рассказывал своим ровесникам, воспринималось ими как что-то малореальное, ибо их опыт был другим. Цифры и некоторые имена преднамеренно изменены или просто не помню.

Мы еще на гражданке были наслышаны про ужасы дедовщины и ненавидели ее сразу. Когда прибыли в часть в час ночи, вокруг нас, алмаатинцев, собрались дембеля с одним вопросом - как там на гражданке и какие свежие анекдоты есть. В общем почти до утра рассказывали всякие истории и на коварные вопросы отвечали, что денег нет. Прапорщик, что вез нас, заранее предупредил что деньги точно заберут дембеля и собрал их у себя. Через недельку, правда, честно их отдал. Потом приехали ребята из Иваново и Средней Азии (с нами 77 человек, что считалось много) и начался карантин. Командовал нами какой-то сержант в очках, который всех называл чурками (меня лысого за русского категорически отказывались принимать). При очевидных залетах по незнанию, он обычно перед строем вызывал провинившегося и отчитывал подражая азиатскому акценту:

- Ты что обурель…оборзель … Выглядел он конечно как идиот, особенно со свисающим до яиц ремнем.

Мы, алмаатинцы, быстро сдружились с парнями из Ташкента, среди которых были и узбеки, и татары и кореец Дю – здоровый и, невероятно, добрый бугай. Потом кстати вместе с ними разводили и своих и старших сослуживцев на горький перец. Им его регулярно присылали и они знали, что я его люблю. Перед кем-нибудь из россиян, белорусов или украинцев с аппетитом съедались пару стручков горького перца, и говорилось, что это вкусно. Им обычно не верили, тогда в ход запускали меня:

- Саня, перец горький будешь?

- Да с удовольствием – я подходил и, смакуя, разжевывал стручок, показывая блаженство. После этого жертва кусала перец и отплевываясь бежала полоскать рот от непривычной как нам горечи.

Была реальная группа таджикских пацанов, которые вообще не понимали русского языка, но только на первом году службы. С таким таджиком меня поставили первый раз дневальным. Он умудрился разозлить какого-то старослужащего, и тот начал наезжать на пацана прямо по посту. Я кое-как погасил этот конфликт, фактически закрыв парня собой и не давая его бить. А поскольку мы еще не давали присяги, а я был на голову выше этого деда, он как-то не рискнул на меня прыгать. Позже этот таджик стал поваром, и у меня на кухне был полный блат от масла с хлебом и жаренной картошки по вечерам до мяса или специального плова по каким-либо событиям.

Через месяц карантина нас отправили по ротам и батальонам, где и стали дрючить. Но только дрючить в нашей части означало учить молодых бойцов профессиональным навыкам. За бестолковку сержант заставлял бегать кросс в противогазе, отжиматься от пола или проходить «дорогу жизни» на спортплощадке.

Конечно были и неуставные взаимоотношения. Пацаны на полгода старше стояли в окнах на шухере, пока деды смотрели телек, бегали за сигаретами для дедов, пару чмошников стирали за дедами белье. Кто отказывался получал, но повторно его уже не заставляли.

Когда я стал сержантом, первым делом настоял, чтобы молодые не стояли на шухере в мое дежурство. Объяснял, что лучше залечу с телевизором и получу взыскание, чем меня будут прессовать за неуставные взаимоотношения. Деды поворчали, но в итоге решили твои залеты, твои проблемы.

Молодых периодически били, но при мне ни разу просто так. За вольную или невольную подставу, за залет по пьянке (оборзевший дух, еще службы не тащит, а уже бухает), за неуважительное отношение или дерзость в сторону старослужащих (я дважды получил и понял важность иерархии), но преднамеренного гнобления не было. Были и просто идиотические случаи.

Наш сержант взвода молодых радистов только стал черпаком и любил в классе массу подавить, вместо того, чтобы молодых гонять. Отправлял нас на физзарядку, а сам отлеживался в казарме. Дедам это не понравилось и они вызвали его на разговор с хорошей плюхой по роже (разведка донесла). Тот начал буйствовать и на следующее утро ребятки с юга СССР отправились на зарядку в 20-ти градусный мороз без шапок и положенных перчаток. Мало того, что пробежали 3-хкм кросс, так он нас еще и на дорогу жизни завел. Там надо было на руках по металлическим трубам метров двадцать перейти. К завтраку весь взвод, кроме двух «казахов» меня и Гани, отправился в санчасть. У кого отморозило уши, у кого вздулись волдыри на ладонях от термальных ожогов. Сержанта посадили на губу, а потом и вообще заменили на другого.

Но ребят на полгода нас старше гоняли посильнее. С одной стороны, сохранялись там какиетрадиции, которые наш первый ротный жестко пресекал, а с другой за год службы из них только два парня белоруса и сержант Павлов стали спецами, причем Павлов был и спецом и водителем. Остальные были балластом всю службу, а двоих самых гнилых дембеля напоследок отхреначили, несмотря на то, что они уже были деды. Поскольку эти два дембеля были моими земляками, я как-то за них заступился. Виктор и Наиль меня просветили:

- Саня, эти козлы стучат с первого своего дня в армии. Половину наших залетов на их совести. Кстати, наверняка и на тебя уже стучали. Кто ты, как общаешься, чем тебя можно прижать. Ты думаешь просто так, все быдло бестолковое через полгода из роты убрали, а эти остались, и даже ротный ничего не смог сделать.

Была еще одна прикольная дедовская традиция в батальоне. Три наши роты имели специфические прозвища: нас планшетистов называли «суслаˈми», соседнюю радиоприемную «зайцаˈми», а радиопередающую «моржами». Если вечер был томным или по телеку ничего интересного после отбоя посмотреть было нельзя, деды развлекались лежа на кровати. Кто-нибудь из них подавал команду:

- Суслы´!

Молодые обязаны были лежа горизонтально громко ответить – Мыыыыы!

- Всеобщее презрение зайца´м!

- Вот сууууууки! – кричали молодые. Со стороны приемников раздавалась ругань дедов с выскоком в коридор:

- Душары, салабоны, сгною, …бу, глаз на жопу натяну и моргать заставлю!

Выходили в коридор наши деды и заявляли:

- Наших духов не трогать, своих дрючьте!

- Ах так – подрывались деды приемников – Зайцы´!

- Мыыыы! – отвечали молодые из приемной роты.

- Всеобщее презрение сусла´м!

- Ууууу, сууууки!

Теперь начинали ругаться на молодых зайцов наши деды и получали ответку. В это время над нашими дедами начинали прикалываться деды моржей. И игра расширялась:

- Суслы´!

- Мыыыы!

- Зайцы´!

- Мыыыы!

- Всеобщее презрение моржам!

- Вот суууууки! – грохали две роты молодых.

- Моржи!

- Мыыыыы!

- Всеобщее презрение сусла´м и зайца´м!

- Ууууу, сууууки!

Иногда вариации менялись, и мы с моржами кричали против зайцов. Иногда они против нас. Правда один раз чуть не случилась большая драка, когда деды стали выкрикивать по персоналиям. И деды крикуны сцепились в коридоре. Товарищи их развели:

- Не хватало, чтоб мы перед духами друг другу морды били.

Один раз нас за этим делом застал молодой новенький офицер – дежурный по части. Стал стыдить и требовать, чтобы деды-крикуны вышли в коридор. Но все лежали и даже похрапывали. Проверять тот не стал и ушел. Зато как только хлопнула входная дверь раздались три команды:

- Суслы´! - Зайцы´! - Моржи!

- Мыыыыыыы! – грохнула сотня глоток.

- Всеобщее презрение дежурному по части!

- Вот, суууууууука!

Через полчаса таких перекличек батальон затихал и мирно спал до утра.