Жду новый пост

Серия «Быт и нравы дореволюционной России»

Сегодняшний пост – продолжение рассказа о том, как могли отдыхать жители дореволюционной России. Разумеется, возможности были у всех разные. В данном случае речь пойдет о популярных российских курортах, которые посещала состоятельная публика и представители «среднего класса».

Говоря о дореволюционных курортах,  стоит учитывать, что в 18 веке и в первой половине 19-го люди путешествовали не так часто. Крестьяне могли за всю жизнь не покинуть ни разу свою губернию. Те, кто теоретически имел возможность свободно перемещаться по стране, обычно делали это либо по служебным делам, либо отправлялись в свои имения, реже на лечение. До появления поездов поездки стоили дорого и выливались в целую эпопею. Поездка из Петербурга в Москву занимала не один день, а в более отдаленные места и намного дольше. Путешественников было мало. В 19 веке среди горожан стали востребованы дачи, которые можно было снять в окрестностях практически всех крупных городов. В итоге сдача в аренду дач стала прибыльным бизнесом, и в аренду сдавалось все: от барских домов в имениях до крестьянских изб. Об этом пост уже был. Немногочисленные российские курорты в начале занимались преимущественно лечением и лишь во вторую очередь были местом досуга. Позже ситуация начала меняться.

Интерес к курортам появился среди аристократов еще при Петре I. Но в 18 веке они предпочитали ездить «на воды» в Европу. В 1717 Петр I подписал указ «О приискании в России минеральных вод»: «Господа Сенат! По получении сего, велите Доктору Шуберту искать в Нашем Государстве (а особливо в таких местах где есть железные руды), ключевых вод которыми мочно пользоваться от болезней, на приклад, какими в здешних краях пользуются как Пирмонтская, Шпавассер и проч. и для того дайте помянутому Доктору полной указ, чтоб ему не были никто противны и давали от города до города и от села до села подводы, дабы он нынешним летом и осенью до заморозов осмотрел, о чем пространно писал к тому Доктору от себя Доктор Наш Арескин, и то письмо при сем посылаем которое к нему от себя с указом к Москве пошлите». Сам император впервые познакомился с минеральными водами во время поездки Великого посольства в 1696— 1698 годах. В 1698 году он посетил Баден в Австрии, в 1711 году лечился Карлсбаде, в 1716 году в Спа в Бельгии и в Пирмонте в Нижней Саксонии. «Наш доктор Арескин» - шотландец  Роберт Эрскин, который стал лейб-медиком Петра I в 1713 году.

Первым российским курортом стали Марциальные воды. Считается, что целебные источники случайно открыл в 1714 году «молотовой работник» Кончезерского железоплавильного завода  из числа государственных крестьян Иван Рябоев, которого отправили на болото Равдосуо («Железное болото») наблюдать за работой возчиков железной руды. Он испил воды из местного источника, и это помогло ему избавиться от проблем с сердцем. О своей находке он рассказал управляющему завода, который сообщил о ней коменданту Олонецких горных заводов Виллиму Геннину. Геннин знал об указе императора и сообщил адмиралу Ф. М. Апраксину. После того, как источник положительно оценили медики, в 1718 году возле него построили деревянный дворец для Петра I и его супруги Екатерины Алексеевны. Там же  дома построили и некоторые приближенные императора, что дало первое название курорту – дворцы. Открывший источник Рябоев был награжден тремя рублями и обельной грамотой, освобождавшей потомственно от всех податей. После смерти императора курорт пришел в упадок. Другие медики позже утверждали, что пользы от местной воды нет. Аристократы по-прежнему предпочитали отправляться на воды за границу, а отдыхали в своих имениях.

В начале 19 века международная обстановка усложнилась. Из-за Наполеоновских войн от поездок в Европу стали отказываться. При этом неожиданно нашлась альтернатива – Липецк. Липецкие воды на некоторое время стали по-настоящему модным курортом. Из воспоминаний Ф. Ф. Вигеля: «Года за два перед этим, открыт источник Липецких минеральных вод. Недужные и друзья их тому обрадовались. Наполеон, всё более и более отхватывая, закрывал от нас Европу, Кавказ казался ужасен, путешествие к его целебным ключам сопряжено было с великими издержками, трудностями и даже опасностью, и Липецк внутри России от стечения больных и их семейств быстро начал вырастать. Блаженное время нашего невежества, когда думали, что всякий минеральный колодезь может лечить от всякого рода болезней, когда поутру, делая движение, пили на здравие Зельтерскую воду, как бы ныне Карлсбадскую или Пирмонтскую. Железными частицами исполненная Липецкая вода, возвращая силы, исцеляя изнуренные тела, убивала людей одержимых обструкциями и другими болезнями и скоро потеряла свою репутацию».

Затем стали популярны курорты на Кавказе. Самым известным из них был Пятигорск. В 1774 году этот район отошел России по Кучук-Кайнарджийскому мирному договору. В 1780 году был основан Пятигорск. Целебную силу местных вод сначала оценили солдаты. В 1793 году Российская Академия наук направила на Кавказ известного исследователя П. С. Палласа, который подробно описал источники и провел химический анализ воды. Он высоко ее оценил. После этого в Пятигорск потянулись первые отдыхающие. Курорт был основан в 1803 году, однако в то время он был плохо организован и, по воспоминаниям современников, больше смахивал на полевой лагерь. В это время на Кавказе стали селиться европейские колонисты, а также представители различных сект. Правительство поощряло переселенцев, так как это способствовало освоению новых территорий и помогало снабжать отдыхающих продовольствием. В 1809 году новые источники были открыты известным врачом Ф. П. Гаазом, которые описал их в книге «Мое путешествие на Александровские воды». Однако развитие курорта прервали сначала охватившая весь Кавказ чума, а затем мешали многочисленные войны. В 1820 году курорт во время путешествия с семьей генерала Раевского посетил А. С. Пушкин. Из письма Пушкина брату: «Жалею, мой друг, что ты со мною вместе не видел великолепную цепь этих гор, ледяные их вершины, которые издали на ясной заре кажутся странными облаками, разноцветными и неподвижными.; жалею, что не всходил со мною на острый верх пятихолмного Бешту, Машука, Железной горы, Каменной и Змеиной». Какая атмосфера царила в Пятигорске в 1830-х, прекрасно показано в романе «Герой нашего времени» М. Ю. Лермонтова. Со временем образовался более масштабная курортная зона Кавказские минеральные воды, куда вошли и другие населенные пункты.

Менее освоенным направлением в то время была Грузия. Из воспоминаний высокопоставленного чиновника  А. М. Фадеева: «Чрез несколько дней, прибывший сюда из Тифлиса врач Амиров посоветовал жене моей отправиться на Абас-Туманские воды, находящиеся в семидесяти верстах от Боржома за Ахалцыхом, куда она 10-го июля и выехала с старшею дочерью Екатериной… Съезд на воды был немногочисленный: несколько туземных семей из грузин и армян, два русских генерала с одной генеральшей, один полковник генерального штаба с больной женой и свояченицей и несколько офицеров составляли весь круг тогдашнего водяного общества…

Абас-Туманское ущелье, тоже отличается прекраснейшим местоположением, окружено со всех сторон густым бором и горами, на вершинах коих красуются живописные развалины укреплений, башен и церквей. Воды серно-горячие, их не употребляют для питья, а только для купания. Из них самыми полезными для течения считаются, так называемые, «змеиные», умеренной температуры, а самые сильные доходят почти до 50-ти градусов жару и купаться в цельной воде итого источника очень мучительно, да и трудно без риска обвариться. В ней купают иногда солдатиков, вероятно на том основании, что пар костей не ломит; но и они не выдерживают более нескольких минут. Солдат привозят сюда на лечение большими партиями и помещают в устроенном для них военном госпитале. Об этой воде рассказывают, что в ней сварился армянский архиерей. Когда это было, при каких обстоятельствах, каким образом это случилось — ничего нельзя добиться, и никто не знает никаких подробностей, передается только положительно и утвердительно один этот факт. Странно, что легенда о сварившемся армянском архиерее очень распространена на Кавказе и в Закавказье. О ней рассказывают в Пятигорске, указывая, что это произошло в Александровских ваннах; рассказывают в Горячеводске, близ крепости Грозной и, кажется, нет нигде горячего источника в крае, о котором бы не говорили, что в нем сварился армянский архиерей. И почему такой жертвою избран именно иерарх этого сапа и национальности, совершенно неизвестно».

В качестве бюджетной альтернативы был курорт в Старой Руссе, который появился в 1830-х. Курорт относился к военному ведомству, а пациенты были преимущественно из числа военнослужащих.

Во второй половине 19 века популярным курортным направлением стал Крым. Некоторые аристократы имели в этом регионе именья и дачи задолго до этого, но о полноценном курорте в то время речи еще не шло. Это была тихая провинция, для потоков отдыхающих не приспособленная. К тому же добираться туда многим было неудобно. Ялта была основана в 1838 году. Согласно «Списку населенных мест Таврической губернии» 1864 года в Ялте было всего 53 дома и 1112 жителей. Ситуацию изменило развитие железных дорог. В 1888 году Крым впервые посетил А. П. Чехов, который пришел в восторг и даже обзавелся домиком в Ялте. Курортная атмосфера в Ялте описана в его рассказе «Дама с собачкой». «В Ореанде сидели на скамье, недалеко от церкви, смотрели вниз на море и молчали. Ялта была едва видна сквозь утренний туман, на вершинах гор неподвижно стояли белые облака. Листва не шевелилась на деревьях, кричали цикады, и однообразный, глухой шум моря, доносившийся снизу, говорил о покое, о вечном сне, какой ожидает нас. Так шумело внизу, когда еще тут не было ни Ялты, ни Ореанды, теперь шумит и будет шуметь так же равнодушно и глухо, когда нас не будет. И в этом постоянстве, в полном равнодушии к жизни и смерти каждого из нас кроется, быть может, залог нашего вечного спасения, непрерывного движения жизни на земле, непрерывного совершенства. Сидя рядом с молодой женщиной, которая на рассвете казалась такой красивой, успокоенный и очарованный в виду этой сказочной обстановки — моря, гор, облаков, широкого неба, Гуров думал о том, как, в сущности, если вдуматься, всё прекрасно на этом свете, всё, кроме того, что мы сами мыслим и делаем, когда забываем о высших целях бытия, о своем человеческом достоинстве».

Такие курортные города как Сочи или Анапа стали вызывать интерес у публики только к началу 20 века и действительно популярными курортами стали уже в советские времена.

В начале 20 века жители столицы могли посетить курорт в Сестрорецке. Сам Сестрорецк был основан еще в 1714 году, однако курорт был открыт только в 1898 году. Этому способствовало развитие Финляндской железной дороги. В Сестрорецке был самый большой в России крытый бассейн. Он относился к известному санаторию, который был оборудован по последнему слову техники. Санаторий был рассчитан на состоятельную публику, однако благодаря ему город был значительно благоустроен. В Сестрорецк приезжали дачники из многочисленных дачных поселков. Из книги Д. А. Засосова и В. И. Пызина  «Из жизни Петербурга 1890-1910-х годов»: «За Разливом находился городок Сестрорецк с чистенькими улицами и веселыми домами. Главным в Сестрорецке был знаменитый старинный ружейный завод, где тогда делались русские трехлинейные винтовки. Завод был небольшой, но имел прекрасных специалистов, рабочих и инженеров, которые пользовались в городе уважением. При заводе был полигон, где пристреливались готовые винтовки. Целыми днями оттуда слышалась стрельба, что несколько утомляло. Дачников приезжало много. Хорошие пляжи, «Дубки» — роща, посаженная еще при Петре I, сосновый лес, живописный разлив, близость курорта привлекали петербургского обывателя. Сам Сестрорецкий курорт состоял из небольшой лечебницы, окруженной сосновым парком, дорогого ресторана и большого концертного зала — деревянной постройки интересной конструкции. В этом курзале летом давали концерты в исполнении постоянного симфонического оркестра, устраивали балы. На этом курорте главным занятием был флирт, а не лечение. Против парка шла длинная дамба с пристанью, к которой подходила железнодорожная ветка. Эта ветка добиралась сюда по самому пляжу, между двумя невысокими заборчиками. Вдоль этой ветки, параллельно берегу, пролегала длинная застекленная галерея, где в ветреные и ненастные дни прогуливалась курортная публика. Когда поезд приходил на станцию Курорт, состав отцеплялся, а паровозик с двумя вагончиками шел дальше в Дюны, где был полустанок Школьная. Такое название полустанок получил потому, что там было учебное заведение для больных мальчиков, которые жили там на полном пансионе и учились. Вокруг школьных помещений на дюнах шумели сосны».

К концу 19 века поездки стали доступны большему числу жителей России. Появилось такое понятие как туризм. На смену пытливым или просто чудаковатым путешественникам пришли туристы. Появился даже карикатурный образ туриста: праздного человека, который путешествует, потому что это модно, часто ни в чем не разбирающегося, зато так и норовящего везде пролезть и даже оставить «памятные надписи» в духе «здесь был Вася такого-то числа такого-то года». Но это уже другая история.

Еще немного фотографий Сестрорецка

**********

И Пятигорск

Далеко не все жители Российской империи умели плавать (а скорее, даже меньшинство), но купание и водные процедуры любили многие.

В крестьянской среде водой были связаны различные суеверия. Неофициально купальный сезон можно было начинать с Троицы. Однако официально он открывался в Иванов день (7 июля по новому стилю). В этот день поминали Иоана Крестителя. В некоторых регионах начинали накануне 6 июля в день Аграфены Купальницы. На Аграфену Купальницу традиционно мылись и заготавливали банные веники на весь год. Встречался и другой обычай: окатить водой первого встречного. В Орловской губернии деревенские парни отправлялись на речку с ведрами за мутной водой, а затем шли по улицам и обливали всех, кто встречался по дороге, кроме стариков и маленьких детей. Особенно доставалось девушкам. Девушки в ответ старались облить водой озорников. В итоге мокрые оказывались все. После этого парни и девушки могли отправиться к речке вместе, но купались в одежде. Также в этот день собирали лечебные травы и гадали. В некоторых регионах встречались и другие обряды, связанные с обливанием.

Заканчивался купальный сезон 2 августа в Ильин день. Многие верили, что после этого многократно возрастает риск утонуть. Утонуть считалось большей бедой, чем скончаться от естественных причин. Существовало поверье, что души утопленников остаются неприкаянными и пополняют ряды различной нечисти.

До 18 века купание в России воспринималось как приятное занятие, иногда приправленное суевериями и религиозными ритуалами, но, если не брать деревенскую магию и использование воды из святых источников, со здоровьем его не связывали. В 18 веке среди аристократов появилась мода на водолечение. Сначала отправлялись на воды за границу, затем из-за осложнившейся  политической обстановки стали искать альтернативы в России. В начале 19 века популярным курортным городом был Липецк. Затем его потеснили водолечебницы на Кавказе. Водолечение представляло собой питье воды и/или принятие лечебных ванн. В приморских городах могли купаться в море, но женщины часто ограничивались прогулками вдоль берега. Жители столицы иногда ездили к заливу. Из воспоминаний Анны Керн: «В конце этого счастливого лета мы еще сделали поездку в обществе Глинки в Ораниенбаум. Там жила в то лето нам всем близкая по сердцу, дорогая наша О. С. Павлищева, она была больна и лечилась морским воздухом и купаньями. Мы тоже там выкупались в море все, кроме Глинки и барона Дельвига».

Были купальни и в городе, и в пригородах. Из воспоминаний М. Ф. Каменской (1817- 1898), дочери известного художника графа Ф. П. Толстого: «Ньюфаундлендку  Зюлемку, дочь почтенных, украшенных медалями, родителей, папенька тоже залюбил без памяти и всегда купал ее при дамах сам. Но зато, когда мужчины наши ездили на катере купаться на Лавалев берег, то эту свободную американскую гражданку принуждены были покрепче запирать в сарай, а то она никак не могла привыкнуть к тому, что на Неве ей не надо спасать купающихся людей. И из этого выходили постоянные скандалы: чуть, бывало, недоглядят, Зюлема тут как тут, схватит какого-нибудь несчастного купальщика за волосы и давай его спасать. Да и последний подарок дедушки, чудный телескоп, у нас на террасе составлял положительное блаженство всех кавалеров. Бывало, у них из-за него дело доходило чуть не до драки: всякому хотелось завладеть им прежде другого и навести его на купальщиц на Лавалевой даче (прим. Дача Лавалей находилась на Аптекарском острове, на берегу Малой Невки). И как только счастливец наведет его, так ему и кажется, что все эти голые женщины совсем около него, тут у нас на террасе. Дивный был телескоп. После, когда папенька ставил его на крыше Академии и смотрел на город Кронштадт, то ясно были видны все улицы и люди, которые по ним ходили. Помню, что я, грешница, раз рано утром, когда на террасе у нас никого не было, тоже навела телескоп на Лавалев берег, и представьте себе, как я испугалась, когда совсем около меня очутились Василий Андреевич и Александра Михайловна Каратыгины, которые, пользуясь утречком, изволили купаться на Неве “maritalement”, вдвоем. Уморительно, как-то особенно нежно, Александра Михайловна поливала своего мастодонта-мужа водою из детской кружечки. (Прим. Каратыгин был известным актером)». Самое раннее воспоминание Каменской тоже связано с купанием. «Интересовало меня тоже очень, как лошадей с берега купали: совсем голые кучера верхом на лошадях съезжали в воду и кружились и плавали на них по Неве. А то помню еще, как страшно мне было, когда водовозы с бочками далеко в воду заезжали; заедут глубоко, глубоко и начнут кричать: затянуло, затянуло, спасите! помогите!.. Поднимется шум, гвалт, народ с берега кинется их спасать, и еле-еле вытащат лошадь с бочкою на берег. Насмотримся мы, бывало, с няней на все эти чудеса, и поведет она меня за ручку дальше по берегу к Морскому корпусу, где тогда на том месте, где теперь памятник Крузенштерна стоит, тоня[прим. Рыболовное заведение, рыболовня.] была и большими сетями страсть сколько лососины вытаскивали… Было много лодок и маленьких яхт. Большинство лодок и парусных яхт принадлежало дачникам, которые из года в год снимали дачи у крестьян или имели свои скромные домишки. Некоторые купались прямо с лодок. У кого лодок не было, можно было взять у рыбака. Часто искали компанию покататься вместе, ведь могла подняться волна, грести или управлять парусом трудно. Мальчишки без спроса отвяжут лодку, покатаются и поставят обратно. Никто не возражал. Любителей моря было много. Вечером или ночью берег с моря выглядел красиво, весь в огоньках, а на лодках звучат песни под гитару».

В 19 веке оборудованные купальни приняли свой канонический вид. Из Европы в Россию пришла мода на «купальные фургоны» (в Европе они появились примерно в середине 18 века). На берегу в фургон заходил человек, переодевался, а затем лошадь везла фургон в воду подальше от берега. Когда человек хотел вернуться на берег, нужно было поднять флажок.

Д. А. Засосов и В. И. Пызин в книге «Из жизни Петербурга 1890-1910-х годов» оставили любопытное описание столичной купальни. «Жители Петербурга любили купаться. Пляжей тогда не было в пределах города, загорать не было принято. Купальных костюмов не надевали и купались в закрытых купальнях, установленных на Неве и Невках, где петербуржец за пятачок мог в жаркий день погрузить свое бренное тело в прохладные воды Невы. Большая купальня находилась против памятника Петру I. Торговая купальня представляла собою большой плот, середина которого была вырезана, и в вырез опускался решетчатый ящик, чтобы купающиеся не тонули. По периметру плот был зашит сплошным забором, который служил задней стенкой будочек-кабинок. Посетитель платил пятачок в кассу, и ему выдавали не билет, а ключ с номером кабины. Хорошие пловцы обычно не купались в ящиках, а выходили через особую дверь наружу плота, откуда бросались в воду. Осенью эти купальни отводились в затишье, где и зимовали». Также авторы описывают типичную купальню в дачных поселках. Вот как выглядело купание в поселке Мартышкино, который был популярен среди представителей среднего класса: «Незастроенный берег пляжем не служил, тогда не было принято валяться на песке в купальных костюмах. Берег был частично застроен хибарками рыбаков, завешан сетями, снастями. На пляже лежали вытащенные лодки. Дачники пользовались морем так: в некоторых местах далеко от берега были вынесены большие купальни, к ним вели длинные мостики. Купальня представляла собою длинную платформу на сваях. С платформы шли лестницы в воду. Купальни были устроены на хорошем песчаном дне, глубина — по пояс. В купальне дежурил сам хозяин, или кто из семьи, или работник. Купальни были платные. Семья дачников покупала у владельца сезонный билет, рубля за три. Существовало расписание женских и мужских часов. Конечно же, вездесущие мальчишки купались когда угодно и где угодно». В районе Финского залива были пляжи. Женщины и мужчины обычно купались вдали друг от друга.

К концу 19 века купальни были практически во всех городах. Однако состояние этих общественных мест было разным. Иногда отдыхающие жаловались, например, на сточные воды, которые попадали в водоемы. Газета «Владивосток» в 1893 году сетовала: «Наступила жара, живем мы у моря, а купаться негде, нет ни одной общественной купальни, даже мостков, и обывателям предоставляется удовольствие купаться с берега на Семеновском покосе на глазах у публики и в общей компании с китайцами и корейцами, которые тут же, рассевшись в живописном беспорядке, производят ловлю насекомых в своих костюмах. Такое сообщество вряд ли приятно нашим дамам и девицам. Кроме того, купаясь в открытом море, у берегов которого плавает масса красных медуз, прикосновение коих вызывает воспаление, представляется прямо вредным, неудобным, и благодаря этому многие совсем не купаются».

В 1909 году другая газета тоже выражала общественное недовольство: «Проходя по Набережной улице, во всякое время можно наблюдать картины на устроенной около купален г. Комнацкого гимнастике (в заливе): упражняются несколько гимнастов в костюме Адама, причем некоторые из них, бравируя своей наготой, делают двусмысленные жесты и восклицания по адресу купающихся вблизи и проходящих по берегу дам. Следовало бы гимнастику задрапировать материей и прекратить это безобразие. Несмотря на утвержденные г. полицмейстером правила для купающихся в купальнях г. Комнацкого – они не соблюдаются ими». Сохранилось и такое грозное посланье 1900 года: «Объявление по Посьетскому гарнизону. Сентября 4 дня 1900 года, п. Посьет. До сведения моего дошло, что какой-то негодяй позволяет себе заниматься рисованием и писанием гадостей в дамской купальне. Предваряю всех, что первого виновного, пойманного на этом, выдеру на месте, кто бы он ни был, всыпав ему 50 плетей... Вместе с тем прошу г.г. жителей п. Посьета оказать мне содействие в отыскании виновного. И. об. коменданта п. Посьета капитан Филимонов».

Некоторые люди ограничивались прогулками вдоль берега, вдыхая целительный морской воздух и стараясь при этом не загореть. В 18 - первой половине 19 века загар считался исключительно уделом тех, кто работает на улице. Красивым он не считался. В 20 веке отношение к нему стало меняться. Он стал ассоциироваться не только с работой в поле, но и с возможностью ездить на отдых в южные края и морские курорты. Некоторые заходили в воду.

Однако плескаться и плавать – все-таки разные вещи. Хорошо плавали немногие, а среди женщин тем более. Активно продвигать плавание как необходимый навык начали в армии. В 1647 году вышло «Научение, как солдатам оружием владети», где рекомендовалось учить воинов плавать. Петр I велел «Всем новым солдатам без изъятия должно учиться плавать, не всегда есть мосты». Плаванию стали учить в Морской Академии и Императорском сухопутном кадетском корпусе. Популяризировал это занятие среди солдат полководец А. В. Суворов. В 1829 году Великий князь Константин Павлович во второй саперной бригаде устроил первое в России соревнование по плаванию на реке Березине. Во многих военных учебных заведениях 19 века преподавали плавание, в некоторых появились свои бассейны. Штатские учились плаванию реже. В Петербурге в 1834 году у Летнего сада открывается школа плавания преподавателя гимнастики Паули, которую посещали Пушкин и Вяземский.

В 1908 году открылась известная Шуваловская школа В. В. Пескова на Суздальском озере. В ней учеников было уже несколько сотен. Школа проводила спортивные праздники и соревнования. В 1912 году в Москве появилось Московское общество любителей плавания (МОЛП), которое проводило занятия не только летом, но и зимой в Сандуновских банях. Популяризации плавания к концу 19 века способствовала мода на спорт в целом и интерес к здоровому образу жизни. Но все-таки бассейнов было мало, и тренировались пловцы в основном в теплое время года, что сказывалось на результатах. В 1912 году русские пловцы принимали участие в Олимпийских играх, но без успеха. Первое крупное всероссийское соревнование по плаванию прошло в 1913 году в Киеве.

Крестьяне обычно купались обнаженными. Чтобы соблюсти приличия, мужчины и женщины делали это в разных местах или в разное время. В фильме «Свадьба в Малиновке» упоминают, что один из героев подглядывал за девушками, и те изваляли его за это в крапиве. Вполне жизненная ситуация.

Среди «благородий» на этот счет бытовало разные мнения. Некоторые вдали от посторонних глаз купались обнаженными, некоторые  в исподнем. Во второй половине 19 века появился типовой мужской костюм для плавания в виде коротких полосатых панталон. В конце 19 века появилась мода на купание в обнаженном виде уже не по причине отсутствия купальных костюмов, а по идейным соображениям. Некоторые врачи утверждали, что это полезно. Сохранилось даже фото купающегося без одежды Николая II. На публичных пляжах появляться в обнаженном виде было нельзя, но, как видно из газетной заметки, нарушители встречались.

Благородные дамы подальше от любопытных глаз тоже могли купаться без одежды, но обычно предпочитали купальные костюмы. Вид этих костюмов менялся. Это могли быть и закрытые сорочки свободного кроя, и купальные халаты, и в буквальном смысле костюмы из платья до колена или чуть ниже и укороченных штанишек. Полноценно плавать в такой одежде было невозможно. К концу 19 века женские костюмы тоже стали более удобными.

На женскую купальную моду повлияла в том числе австралийская пловчиха Аннет Келлерман (1886 – 1975). Аннет родилась в семье музыкантов, далеких от спорта. В детстве у нее были серьезные проблемы с ногами, и она плохо ходила. Родители рассчитывали, что плавание будет полезно для ее здоровья. Келлерман не просто пошла на поправку, но стала одной из первых профессиональных пловчих. Она участвовала в соревнованиях, выступала со своим шоу в образе русалки, позже снималась в кино. Она одной из первых стала выступать в цельных купальниках, напоминающих мужские костюмы. В 1900-х на волне своего успеха она начала выпускать свою линию купальников, которая стала популярной. По меркам того времени они считались очень смелыми.

Примечательно, что вскоре первое время после революции число любителей плавания значительно выросло, а вместе с ними и число тех, кто купался обнаженным. С одной стороны это было связано с банальной нехваткой купальников в продаже. С другой – на некоторое время изменилось отношени к наготе  и общественной морали, но это уже совсем другая история.

Сегодняшний пост – продолжение рассказа о дореволюционной выпечке. От хлеба перейдем к пирогам. Стоит  учитывать, что их видов было великое множество, в каждом регионе были свои блюда и дополнения к классическим рецептам. К тому же иногда рецепты с разными названиями были похожи, так что речь могла идти, по сути, об одном и том же.

Были и печеные пироги, и жареные. Иногда они были самостоятельным блюдом, иногда их подавали в качестве дополнения, например, к супам. Без них не обходилось ни одно торжество, и ни одни поминки.

Если говорить о праздничной выпечке, то одним из самых старых видов можно считать каравай – ритуальный хлеб или пирог, который выпекали к праздникам, особенно свадьбам и именинам, с ними торжественно встречали гостей.  Слово «каравай», предположительно, произошло от слова «корова». Караваи были украшены узорами или фигурками животных. Многие, вероятно, вспомнят песню:

Как на наши именины

Испекли мы каравай

Вот такой вышины

Вот такой низины

Вот такой ширины

Вот такой ужины

Каравай, каравай

Кого любишь выбирай

К  праздникам пекли курники – большие пироги куполообразной формы. По одной версии название связано с тем, что наверху было отверстие, откуда шел пар – пирог «курился». По другой версии начинка была из курицы. Однако пекли курники и с другими начинками, например, с гречневой кашей, яйцом, жареным луком, грибами, мясом. Иногда слоев начинки было несколько, и они отделялись блинчиками. Блинчики делались из более жидкого текста, остальная часть из более крутого. Курники были особенно популярны в южных регионах.

Ещё одним символом дореволюционной кухни стала кулебяка. В кулебяке начинка всегда была разных видов и располагалась слоями. Слои тоже разделялись тонкими пресными блинчиками. В. А. Гиляровский в книге «Москва и москвичи» упоминает миллионера Чижова, который любил посещать знаменитый трактир Тестова. «Иногда позволял себе отступление, заменяя расстегаи байдаковским пирогом — огромной кулебякой с начинкой в двенадцать ярусов, где было всё, начиная от слоя налимьей печёнки и кончая слоем костяных мозгов в чёрном масле». Из рассказа А. П. Чехова «Сирена»: «Кулебяка должна быть аппетитная, бесстыдная, во всей своей наготе, чтоб соблазн был. Подмигнешь на нее глазом, отрежешь этакий кусище и пальцами над ней пошевелишь вот этак, от избытка чувств. Станешь её есть, а с неё масло, как слёзы, начинка жирная, сочная, с яйцами, с потрохами, с луком». В состав начинки часто входила рыба, мясной фарш, гречневая каша, лук. Иногда её клали равномерно, иногда поочередно после нанесения очередного слоя начинки загибали один из углов, и тогда она располагалась неравномерно. В этом случае разные части пирога могли отличаться по вкусу. Кулебяки особенно любили в Москве.

Популярны были расстегаи. Из книги «Москва и москвичи» В. А. Гиляровского: «Трактир Егорова кроме блинов славился рыбными расстегаями. Это — круглый пирог во всю тарелку, с начинкой из рыбного фарша с вязигой, а середина открыта, и в ней, на ломтике осетрины, лежит кусок налимьей печёнки. К расстегаю подавался соусник ухи бесплатно. Ловкий Петр Кирилыч первый придумал “художественно” разрезать такой пирог. В одной руке вилка, в другой ножик; несколько взмахов руки, и в один миг расстегай обращался в десятки тоненьких ломтиков, разбегавшихся от центрального куска печёнки к толстым румяным краям пирога, сохранившего свою форму. Пошла эта мода по всей Москве, но мало кто умел так “художественно” резать расстегаи, как Петр Кирилыч, разве только у Тестова — Кузьма да Иван Семеныч. Это были художники!» Расстегаи имели чаще всего начинку из рыбы, но иногда в ход шли мясо, ливер, грибы. Они часто имели вытянутую форму, могли напоминать лодочку, середина была открытой.

В северных регионах пекли рыбники. Рыбники были открытыми и закрытыми. В качестве начинки была потрошеная, но не разрезанная на куски рыба, поверх которой могли класть ломтики картошки. Рецептов было много.

Часто встречались «блинчатые» пироги. Блины обжаривали с одной стороны и выкладывали слоями, между которыми была начинка. Пирог был уложен в форму и запекался. В народе блинчатый пирог также называли попадьиным. Попов часто одаривали блинами, яйцами, творогом, из чего можно было приготовить такое блюдо.

Иногда можно встретить упоминания дутого или воздушного пирога. Такие пироги на десерт любили помещики. Любил этот десерт и Л. Н. Толстой. Основными ингредиентами были белки (иногда оставшиеся от приготовления иных блюд), сахар, а также яблоки, реже иные фрукты или варенье. Подавали дутые пироги вместе со сливками. Вот примеры рецептов из кулинарной книги Авдеевой (Молховец)

Воздушный пирог из яблок

600 г яблок средней величины помыть, испечь, горячими протереть сквозь сито. 6–7 белков взбить в густую пену, смешать с ⅓ стакана протертого густого яблочного пюре, подсыпая сквозь ситечко ¼ стакана мелкого сахара. Переложить на фаянсовое блюдо, сделать надрезы, сверху посыпать ложкой сахарной пудры, поставить в духовку минут на 15. Как только поднимется и подрумянится, сразу подавать, иначе опадёт.

Воздушный пирог из земляники или малины

400 г свежей малины или земляники перебрать, протереть сквозь сито, слить лишнюю жидкость, так что останется всего 200 г ягод, смешать с 6–7 взбитыми белками и просеянным сквозь ситечко ½ стакана сахара. Переложить на блюдо, посыпать ложкой сахарной пудры, поставить в духовку, минут на 10 (см. примечание).

Воздушный пирог с малиновым или абрикосовым вареньем

6–7 белков взбить в густую пену. Под конец добавить понемногу ⅓ стакана густого размятого варенья и ¼ стакана сахара. Не переставая взбивать, переложить на блюдо, посыпать ложкой сахарной пудры, поставить в горячую духовку за 15 минут до подачи.

В крестьянской среде пироги были, скорее, праздничным блюдом. В материалах о Новгородской губернии конца 19 века, собранных Этнографическим бюро  князя Тенишева один из корреспондентов сообщает:  «Скудной пищей считается хлеб да вода; изобильной, лакомой – лапша, поросёнок жареный, яичница. Самым почётным угощением считается сладкий или мясной пирог, поросёнок».

Пирог и иная выпечка был непременным атрибутом именин. В этот день часто посылали пироги в подарок крёстным и родственникам, что считалось одновременно и приглашением на предстоящее торжество. Ещё одна традиция – разламывание пирога над головой виновника торжества. При этом начинка сыпалась на голову, а гости желали, чтобы так сыпалось на именинника золото, серебро и иные материальные блага. Иногда подобный обряд проводился и на свадьбах над головой жениха и невесты.

Д. Д. Смышляев, описывая жизнь Перми 19 века, приводит  скандальным случай с привкусом чёрного юмора. Дворянин Чагин славился жадностью и тяжёлым характером. «Скупость побуждала его прибегать даже к весьма зазорным проделкам для приобретения нужных вещей; так, например, он посылал своих дворовых людей по ночам увозить чугунные могильные плиты с кладбища, которые закладывались потом надписями книзу в печи и в полы в сенях. Отец мой рассказывал, что именно это обстоятельство и ускорило смерть Чадина. Дворовые, не терпевшие барина за дурное с ними обращение, в день его именин придумали испечь пирог на обломке краденой плиты, обратив его надписью кверху. Проделка эта открылась за званым обедом; гости, не окончив обеда, взялись за шапки, а на хозяина так подействовал неожиданный скандал, что он сильно заболел и вскоре умер. Так отомстили вышедшие из терпения дворовые своему жестокосердому барину!» На поминках в числе обязательных блюд были сладкие пирожки.

В дворянской и купеческой среде иногда и повода не требовалось. Друзей могли позвать просто «на пирог». Из воспоминаний кавалерист-девицы Надежды Дуровой: «Я не знала, как употребить время своего четырехмесячного отпуска; в уездных городах мало средств проводить его приятно, а особливо зимою: бостон, вист, вист, бостон; пирог, закуска; закуска, пирог; вот все способы избавиться того лишнего часа, который найдётся почти у всякого из нас. Для меня ни один из этих способов не годился; карт я не люблю, а пирог и закуска хороши только на полчаса».

Пироги также были самым популярным «фастфудом». Их продавали уличные торговцы. Практически на всех крупных рынках были «обжорные ряды», где бедные горожане покупали готовую еду.  Стандартное меню: суп/ бульон, хлеб, каша, варёный горох, субпродукты, пироги с разными начинками. Колоритное описание оставил в книге «Москва торговая» купец И. А. Слонов:  «Мальчик ест  жареный пирог с вареньем, в котором попался кусочек грязной тряпки. Он, обращаясь к пирожнику, говорит: “Дяденька, у тебя пироги-то с тряпкой…” Пирожник в ответ: “А тебе, каналья, что же за 2 коп. с бархатом что ли давать?”»

В конце 19 – начале 20 века пирожки потеснили другие изделия, например, макароны и вермишель.

Еще немного о дореволюционных сладостях тут

Дореволюционная жизнь во многом была привязана к церковному календарю. Влияли и религиозные убеждения, и просто верность традициям, несоблюдение которых осуждалось. Как показывают дневниковые записи и мемуары, в той или иной степени церковные праздники и посты соблюдали если не все, то многие.

Великому посту предшествовала Масленичная неделя, которую также называли Мясопустной. В это время традиционно не ели мясо, но остальные продукты были разрешены. Главным блюдом были, конечно, блины. В это время работало множество ярмарок, балаганов. Популярным развлечением было катание на санях, которые  старались украшать, например, лентами и бубенцами. Пик веселья и чревоугодия приходился на последние четыре дня – с четверга по воскресенье. Их называли Широкой масленицей. В воскресенье часто проводили ритуал, истоки которого были ещё в дохристианских верованиях – сжигали соломенное чучело в женском платье, которое также называлось масленицей.

Воскресенье называлось Прощёным, и люди просили друг у друга прощение, чтобы по возможности с чистой совестью приступить к Великому посту. «У нас в доме, поздним вечером, все вдруг делались тогда кроткими, смиренно кланялись друг другу, прося друг у друга прощенья», — вспоминал И.А. Бунин в автобиографическом романе «Жизнь Арсеньева».

Великий пост длится 48 дней. В этот период верующие воздерживаются от «скоромной» пищи, не устраивали свадеб, отказываются от интимных отношений, развлечений тоже старались избегать.

Первая неделя Великого поста называлась Фёдоровой (на субботу приходился день Феодора Тирона). Первый день Великого поста – Чистый понедельник. Были у него и другие народные названия, например, Понедельник-плоскозуб, Тужилки по Масленице. Считалось, что в этот день пост был особенно строгим, однако многие люди ещё не успевали отойти от веселья, чревоугодия и иногда злоупотребления горячительными напитками. В некоторых местах устраивались кулачные бои, которые должны были помочь отойти от веселья. В Вятской губернии это называли «выколачивать лепёшки», в Тульской –  «блины вытрясать». В Нижегородской губернии проходила «козья масленица», когда по городу водили украшенного венком и лентами козла. В Костромской губернии молодожёнов всю неделю угощали караваями-тужильниками, которые пеклись на Масленичной неделе. В Кромском уезде Орловской губернии на санки сажали мужика или мальчика с бородой из пеньки, давали в руки донце, гребень и намычку (детали прялки) и заставляли прясть. Бабы и мальчишки возили его по всей деревне и пели:

Масленица — кургузка,
Без тебя нам жить груска:
Сыр, масла полизала,
Нам, дурам, не сказала…

Многие традиционно ходили в баню. В некоторых местах считались всё ещё допустимым в понедельник веселиться и кататься с горки на санках весь день, в некоторых – допустимо, но только до похода в баню, которая означала финальный переход к посту. В каждой местности были свои ритуалы.

В пятницу первой седмицы после вечерни служился молебен в память о Чуде святого Феодора. Согласно преданию, император Юлиан Отступник, желая оскорбить верующих ,приказал градоначальнику Константинополя в первую неделю Великого поста окроплять еду, продаваемую на городских рынках, идоложертвенной кровью. В это время во сне константинопольскому архиепископу Евдоксию явился святой Феодор Тирон и предупредил его о замысле императора. Святой повелел употреблять в эти дни в пищу коливо (кутью). В некоторых местах Фёдорову субботу называли Малой масленицей и в этот день чествовали молодожёнов и угощали их постными блинами. Важными датами на протяжении Великого поста также считались Лазарева суббота – суббота шестой седмицы (недели) Великого поста, следующее за ним Вербное воскресенье и далее Страстная неделя, предшествовавшая Пасхе.

Традиционно считалось, что пост должны держать все люди старше трёх лет, но к детям относились менее строго. Из воспоминаний Е. Андреевой-Бальмонт, супруге известного поэта, которая выросла в богатой купеческой семье: «Прощёное воскресенье. В понедельник сразу год ломался. Великий пост. У нас в доме он чувствовался очень сильно. Унылый звон в церквах. Мать несколько раз в день ходила к церковным службам. Постная еда, ненавистный мне запах кислой капусты, постного масла. Гороховый и картофельный суп без пирожков, картофельные котлеты с черносливом, кисель из миндального молока. За чаем ни конфект, ни пирожного — сушки и большие баранки. По воскресеньям — мармелад и пряники. Я ненавидела эту еду и питалась одним хлебом и огурцами. Никакие уговоры и наказания не помогали, я не могла преодолеть своего отвращения к постному маслу. Когда я стала постарше и по собственному почину хотела пропоститься 7 недель, доктор запретил мне это, настолько заметно я в одну неделю истощилась и похудела. Когда нам стали давать постом скоромное, я сама на себя накладывала воздержание; не ела свои любимые кушанья, отказывалась от варенья и мятных пряников… Братья смеялись над “великомученицей Катериной”, старшие сестры хвалили меня, и я очень была довольна собой, когда долго выдерживала такой “настоящий” пост. Маленькими мы говели только последние дни первой недели, или страстной недели. Потом, когда подросли, мы всю неделю ходили ко всем службам. В церкви мы никогда не сидели и привыкли выстаивать длинные службы без особого утомления. До четырнадцати лет я очень ревностно исполняла все обряды — не только охотно, но страстно. Вечером перед исповедью мы читали покаянные молитвы, я перечитывала их по собственному почину по нескольку раз… Постом у нас не устраивалось ни вечеров, ни танцев. Ездили в концерты и в итальянскую оперу, где у сестер была абонирована ложа».

Особенно строгим пост был в первую и последнюю седмицы (но в первую многие на самом деле соблюдали его не так строго). Верующие должны воздерживаться от мясных и молочных продуктов, яиц. В понедельники, среды и пятницы пост  ещё строже, и особо ревностные христиане питались раз в день холодной пищей без масла. В субботы и воскресенья допускалось употребление растительного масла и вина. В Благовещение (если оно выпадало на время поста) разрешалось есть рыбу, а в Лазареву субботу – икру. При этом раки с точки зрения христиан были и не мясом, и не рыбой (отсюда поговорка), поэтому многие их употребляли в пищу. Но все вышеуказанные ограничения – это идеал, к которому следовало стремиться, а на практике значительная часть людей соблюдала эти ограничения не так ревностно. В 1816 году вышла книга «Русская поварня» помещика В. А. Левшина, где он отмечает, что «стол постный русский имеет три разделения: собственно постный стол, в котором не подают рыб; стол рыбный и полупост, в котором подают рыбу, молочные, яичные и с маслом коровьим пищи». Среди популярных продуктов были грибы, ягоды, квашеная капуста, горох.

Помимо ограничений в пище верующие должны каяться в грехах, думать о душе. Из воспоминаний митрополита Вениамина Федченкова о последних годах крепостного права: «Вот Великий пост. Медленно заунывно зовет колокол. Сначала церковь пустовата, а к концу недели не протолкаться. Мы, школьники, после семи лет должны уже тоже исповедоваться. Маленькие грешники! Батюшка исповедует нас целой группой, человек по пятидесяти. Какие уж там грешки?! Но каждого прощает особо. И мы радостно бежим домой. Есть не полагается после исповеди. Мать также радуется с нами, тихо улыбаясь:

- Ну вы уже скорее ложитесь спать, чтобы не согрешить перед причастием. И мы ложимся и спим счастливо, как безгрешные ангелы. На другой день все причащаются: и господа, и крестьяне - из одной Чаши. И все становятся такими добрыми, милыми, тихими, ласковыми, спокойно-радостными! Все поздравляют друг друга: "Со Святыми Тайнами!" Приезжаем домой, а там мама, торжественно настроенная, целует нас, ухаживает за нами и угождает чем-нибудь особым, небудничным: чай с вареньем, белый хлеб, за обедом суп с маслом (рыбы нельзя, а в первую неделю и без постного масла), жареная картошка, оладьи... Мы ныне причастники. Даже и пословица была акая: "Что ты как именинник!", а иногда "как причастник". И как отрадно было мне смотреть на исповедников в храме, очередью тянувшихся к батюшке. Иных он отпускал скоро, а другие почему-то задерживались». Также было принято заниматься благотворительностью. Интересно обстояло дело с развлечениями. С одной стороны они осуждались, однако еще при Петре III в разгар поста в Россию стали приезжать с концертами иностранные артисты, и это никого не смущало. Из дневника внучки Кутузова и жены австрийского посланника Дарьи Фикельмон, описывающем Петербург пушкинского времени, в дни Великого поста постоянно встречаются записи вроде: «Позавчера у нас снова собралось большое общество, а вчера Станислав Потоцкий для всех нас дал последний бал. Принц Альберт ребячился как никогда. Великий князь Михаил тоже, но был рассеян и озабочен. Перед балом я повезла Сенявину в любительский концерт…» (10 апреля 1830 года). Барон Модест Корф сетовал, что во время Великого поста 1842 года «по сравнению с предшедшими годами было и концертов как-то чрезвычайно мало, и раутов в большом свете всего лишь два или три…» В дворянской среде посещение подобных мероприятий не возбранялось, а позже такое же отношение укоренилось и среди богатого купечества. Одно время был запрет на театральные представления, но в 1876 году его отменили.

Некоторые люди постились все дни, некоторые со всей строгостью говели отдельные недели. Из воспоминании Марии Каменской, дочери художника Федора Толстого, о жизни в Академии художеств первой половины 19 века: «Покуда все это творилось, время себе шло да шло, и незаметно настал Великий пост, пришла пора молиться и каяться в грехах. Все академические начали поочередно говеть. Серьезнее всех, кажется, принялся за это религиозное дело Иван Петрович Мартос (недаром он происходил из духовного звания). (Прим. Мартос – автор знаменитого памятника Минину и Пожарскому на Красной площади) Он мало того что говел с дочерью своей Катенькой в академической церкви, но после, службы уводил свою Катеньку будто бы гулять, а сам потихоньку от домашних водил любимую дочь по тюрьмам и больницам навещать заключенных и страждущих и там давал ей деньги, чтобы она делала вклады и помогала неимущим… И все домашние знали, куда Иван Петрович повел дочь, но все молчали, потому что старичок хотел, “чтоб это было тайно”… Кроме этого тайного добра, которому старичок Мартос научал свою дочь, у него явно дом битком был набит бедными его и жениными родственниками, которые жили у него на полном его иждивении… Да, можно сказать, что Иван Петрович был истинный христианин».

Воскресенье, предшествовавшее Пасхе, называлось Вербным. На этот день приходился Вход Господень в Иерусалим. Вместо пальмовых веток, которыми приветствовали Иисуса, освещаются веточки вербы. В этот день открывались традиционные вербные базары, ярмарки, работали балаганы, устраивались различные увеселения. Из книги Д. А. Засосова и В. П. Пызина «Из жизни Петербурга 1890-1910-х годов»: «После масленицы шел великий пост, но на шестую Вербную неделю опять начинались развлечения. Была уже весна, вторая половина марта — начало апреля, и вербы покрывались пухом. На Конногвардейском бульваре и Мало-Конюшенной улице устраивались вербные базары. По обе стороны улицы сооружались деревянные ларьки, украшенные кумачом с надписями: “Здесь вафли”, “Яр-базар”, “Чудеса”. Торговля была рассчитана на невзыскательную толпу молодежи, учащихся младших классов, детей, для которых эти базары были заманчивы и интересны. Тут же торговали живыми птичками разных пород, выкрашенные в желтую краску воробьи сходили за канареек. Продавали рыбок для аквариумов, черепах, шла торговля детскими игрушками и особыми “вербными” чудесами: пищалками, “чертями”. Предлагались “тещины языки”, “иерихонские трубы”, “американские жители”, надувные свиньи, павлиньи перья.

На этих базарах — под стать карнавалам — допускались некоторые вольности. Идет, например, толпа школьников, у каждого “иерихонская труба”, корпус из яркой бумаги с пищиком, и все разом гудят. Встречается девочка, ей до щеки можно дотронуться павлиньим пером или морской травой, выкрашенной в ярко-зелёный цвет. Можно раздуть в лицо незнакомцу «тещин язык», свернутую в спираль бумажную трубку, которая при надувании разлеталась в длинный мешок с перьями на конце. Этот “язык” трепетал, пищал, его совали прямо в лицо. Общий хохот, никто не обижался.

Каждый покупал себе чёртика. Искусные кустари мастерили их из проволоки, обшивали бобриком ярких цветов. В руках у чертика были две металлические тарелочки или цветочки. В большой моде был “американский житель”: стеклянная пробирка с водой, сверху затянута резиновой плёнкой. Внутри маленький стеклянный чёртик с рожками, хвостиком, выпученными глазками. Он плавал на поверхности воды. Но если нажать пальцем резиновую пленку, он опускался вниз, крутясь вокруг вертикальной оси, затем снова поднимался. Почему эта игрушка получила такое название — непонятно. По-видимому, кустарь, который её мастерил, имел такое представление об американцах. Доходили, может быть, слухи, что народ этот энергичный, подвижный, ему приходится вертеться, чтобы заработать, но почему его загнали в воду — тайна. На этих базарах в обе стороны шла сплошная толпа, стоял невероятный шум. Крики зазывал, звуки пищалок, визг ребятишек, крики мамаш, потерявших своих детей. Вербные базары были настоящим праздником для детворы. В большом количестве продавались вербочки — пучки веточек ивы или вербы с пушистыми почками, первыми признаками весны. Они украшались лентами, яркими бумажными цветами. После Вербной недели — седьмая Страстная, последняя неделя великого поста. Все развлечения запрещались церковью, как в первую и четвертую недели».

Страстная неделя посвящена последним дням мирской жизни Иисуса Христа. В этот день пост особенно строг. Много интересных ритуалов приходилось на Страстной, он же Чистый четверг. В этот день убирали дом и начинали готовиться к Пасхе. В качестве символа грядущего обновления домой с вечернего богослужения «Двенадцати страстных Евангелий» приносили горящую свечу, от которой зажигали лампады и огонь в печи. В ночь со среды на четверг Страстной недели или утром в Чистый четверг некоторые готовили четверговую соль. Рецепты у нее были разные, но общий принцип один: крупную смоченную соль смешивали с квасной гущей или мякишем ржаного хлеба, вымоченным в воде, затем помещали в печь на несколько часов. Получившуюся твердую темную массу потом толкли в ступке. Люди верили, что четверговая соль может лечить болезни, отпугивать нечистую силу, ее использовали в различных ритуалах. В пятницу полагалось воздерживаться от пиши. В субботу все с нетерпением ждали Пасхи, даже те, кто не отличался религиозностью и не соблюдал пост. Это был главный праздник в году, а ещё отличный повод встретиться со всеми родственниками и друзьями. О Пасхе у меня уже был подробный пост

P.S. Примеры постных блюд из «Русской поварни» В. А. Левшина

Грибы сухие с хреном.

Грибы сухие разварить в воде мягко, положить на блюдо; хрен растворить с квасом и облить грибы.

Грибы соленые.

Каким образом оные заготовляются, о том писано в ином месте; но обыкновенно заготовляют впрок солением грибы березовые черные, грузди, рыжики, волнянки и опенки. Оные подают с луковицами, изрезанными ломтиками, посыпав перцем и полив постным маслом и уксусом.

Редька тертая с гренками.

Редьки натереть на терку, спрыснуть солью, смочить маслом немного, стереть, сложить в блюдо; развести квасом и пустить в него малыми кусочками нарезанных гренков, т. е. против жару засушеных тонких ломтиков ржаного хлеба.

Ботвинья.

Взять листов свекольных свежих, или сушеных, либо трав крапивы, или других во щи употребляемых, разварить, отжать, изрубить мелко, развести квасом. В ботвинью прибавляют обыкновенно крошеных луку, огурцов свежих или соленых, а когда угодно, вареной мелко изрубленной свеклы.

Ботвинья запарная. В горшочек положить просеянной ржаной муки, налив водою, накрыть горшочек и поставить в печь. Когда упреет, процедить сквозь сито в большой горшок, прибавить вареных и изрубленных свекольных листов, запустить квасною гущею. Зависшую таковым образом батвинью разводят квасом и подают с вышесказанными приправами.

Капустное крошево.

Кислой рубленой капусты, взяв из кадки, положить на блюдо, смочить маслом постным, стереть ложкою, спрыснуть солью и перцем, развести квасом.

Кочан кислой капусты.

Оный подают целый и к оному масло, уксус и перец.

Свекла.

Свежую свеклу испечь в горячей золе, или сварив в воде, облупить с нее кожу и подавать на блюде. К оной подают уксус, масло и перец.

Крошат же и прибавляют этой свеклы и в ботвиньи.

Горох колодкою.

Разварить горох в воде мягко, откинуть на решето, чтоб осяк; после протереть сквозь сито, сминать ложкою на блюде и обделать горкою, или иною формою испестрить для украшения; сверху сделать ямку, и налив в оную масла, подавать.

Гороховый кисель холодный.

Заварить гороховой муки на воде, мешая ложкою, и когда начнет садиться, выложить на блюдо, застудить и подавать, облив маслом.

Толокно с брусникою.

Толокно делается из овса. Распаривают овес в кадке способом раскаленных камней и поливания горячею водою. После сего ставят в горшках в печь; смочив горячею водою, распаривают; подсушив, толкут к сбиванию лузги; сполов, подсушивают еще, мелют в жерновах мягко, и просеянная чистым ситом овсяная мука составляет толокно. Оное, смочив немного горячею водою, с прибавкою моченой брусники, стирают подобием горки и подают.

Кулага.

Взяв ржаной и мелко смолотой ржаного солоду муки, наливают горячею водою в горшочке и, накрыв, упаривают в печи. Ягоду калину разваривают в воде, протирают оную сквозь сито в горшок; туда же кладут из горшочка распаренный раствор, доливают водою; накрывают горшок крышкою, обмазывают по шву тестом и упаривают долго в печном вольном духу.

Тесто соложеное.

Взять просеянных частым ситом муки гречишной и ржаной ситной пополам; замесить их на горячей воде густо в горшке, поставить, накрыв, в печной вольный дух и парить, чтоб рассолодело. По мере упревания разводить понемногу горячею водою, вымешивать и продолжать упаривание, пока сделается в густоту жидкого киселя. В это время положить для духу толченой гвоздики и анису. Выставить горшок на печь, или в иное теплое место, положить в тесто ломтик ржаного хлеба, чтоб позакисло; тогда составить в холодное место и брать из горшка для употребления. Чем белее цветом выйдет это тесто, тем считается добротнее.

Щи.

Капусту кислую стирать ложкою, спрыснув солью и мукою; смочив постным маслом, прибавить крошеного луку, развести горячею водою и варить. Когда поспеют, заправить соком миндальным или маковым.

Если щи постные варятся из свежей капусты или травы, надобно траву или капусту, изрубив, поджарить в постном масле, спрыснуть мукою и солью, прибавить к тому же луку; поужарив, развести в горшочке горячею водою и варить; когда поспеют, приправить соком миндальным, или маковым, или конопляным.

Щи с крупами и грибами.

Оные варятся из капусты квашеной и свежей вышеписанным образом, кроме того, что прибавляется в них белых сухих грибов и засыпаются слегка крупами гречневыми или просяными.

Коливо.

Ячных или перловых круп разварить в воде очень мягко; когда поспеют, отвару большую половину слить, добавить миндальным, или маковым, или конопляным молоком и пригреть, мешая на огне. Разваренные таковым образом ячные крупы подслащивают медом, и это называется кутья.

Источники:

Андреева-Бальмонт Е. А. «Воспоминания» (М., 1997)

Засосов Д. А., Пызин В. И. «Из жизни Петербурга 1890-1910-х годов»

Левшин В. А. «Русская поварня» (1816)

Федосюк Ю. А. «Что непонятно у классиков, или Энциклопедия русского быта XIX века» (2006)

Фикельмон Д. Ф. «Дневник. 1829-1837: весь пушкинский Петербург» (2009)

Корф М. «Записки» (2003)