Начало Небесные люди

Продолжение https://pikabu.ru/@p.ingvin

— Энт, а ты? — Фло схватила его за руку и попыталась вытащить к воде.

Он вырвал руку.

— Составлю компанию Грину. — Энт присел рядом с ним. — Поговорим о тупых камнях.

— А кто мне спинку потрет? Я у себя не везде достану. Вы бездушные истуканы! Никакой помощи бедной девушке. Буду помирать — от вас глотка воды не дождешься.

— Хочешь, я потру? — несмело втек в раздраженную речь голос Исея.

— Пошли, — Фло обняла его за талию и повела вперед, — пусть завидуют.

Глава 5

Наверху день был опаснее ночи, хождение в темноте грозило только падением куда-то или повреждением ног. Это было меньшим злом — если сравнивать со смертью от стрелы или захватом в рабство. Привычный распорядок Энт сменил всего один раз, вчера, ради костра, чтобы дым не выдал расположение. В пещерах все было наоборот: с наступлением ночи жизнь прекращалась до первых лучей солнца. Но уставшую компанию нужно было кормить, и на поздний ужин Грин зажег свечу.

— Последняя, — сообщил он не в укор, а с искренней радостью: ему было приятно отдать все за то, что Николь вновь обрела дочь.

До этого они принесли из кладовой набитые травой тюфяки и нарезали пищи из уже хранившихся в пещере запасов — готовить на костре не было смысла, на это ушла бы половина ночи. Все сошлись, что после долгой дороги лучше выспаться, а пир подождет.

Энт внимательно глядел, что ему предлагают, и брал лишь то, что ели сами хозяева. Мия последовала его примеру и так же кормила Сана. Грин заметил и стал надкусывать как можно больше пищи с разных сторон, чтобы гости поверили в его добрые намерения. Фло хмыкнула, но промолчала. И только Исей ничего не понял — он просто наслаждался.

Сразу после еды все легли — Грин и Николь у себя, Фло в другом отделении пещеры, а гости в общем зале. Энт привалился спиной к стене, автомат положил цевьем под левую руку, а в правой сжал тесак. Спать он не собирался.

Когда кто-то коснулся его во тьме, он едва не взмахнул клинком. Вздрогнул, взял себя в руки и медленно выдохнул. Нужно быть собраннее, а то до беды недалеко. Рядом только Мия и Сан. Так нежно его могла коснуться только Мия.

Она обеспокоенно прошептала:

— Думаешь, что…

— Не думаю. Но не исключаю.

Мия погладила его по плечу.

— Грин и Николь добрые люди, я чувствую.

— Я тоже. Но мы уйдем завтра с утра. Наверху мне спокойнее.

— Как скажешь. — Мия прижалась к нему, и все заботы вдруг стали призрачными, легковесными, ненастоящими. — Я тебя сменю попозже. Разбуди, если сама не проснусь. Обещаешь?

— Ложись. Все будет хорошо.

Она поцеловала его и легла к Сану.

Как же хотелось втиснуться рядом, между ней и холодной стеной, прижаться до хруста и оградить от всего мира своим телом…

Но чтобы оградить, нужно сидеть и не спать. Это лучшее, что он может сделать.

Где-то рядом послышалось движение. Энт обратился в камень, даже дышать перестал. Псы? Фло? Грин? Или кто-то еще — новый и неизвестный?

Через миг грудь выдохнула, а пальцы расслабились. Это всего лишь Исей. Парень поднялся и на ощупь по стеночке прокрался в помещение, где спала Фло. Вот тебе и размазня. На то, чтобы в чужом присутствии без приглашения пойти к женщине, нужна немалая воля. Ну, или неудержимое желание. Особенно в случае, если женщина непредсказуема и легко даст от ворот поворот. Или парнишка навоображал себе чего-то? Возможно. В озере парочка долго миловалась, до Энта и Грина доносились то плеск, то смех, то жаркое дыхание и томные вздохи. Но Энт был уверен, что Фло играла на публику.

Подозрения оказались правильными — Исея с позором прогнали из девичьей спальни. Через минуту вновь установилась блаженная тишина.

Любопытно, что будет, если среди ночи сюда сунутся псы. Энт не позволит им тронуть Мию или мальчика. Если пес будет один, то его брюхо познакомится с наточенным лезвием, что по утрам справлялось с ролью бритвы. Если придет стая — очередь до последнего патрона разъяснит зверям, кто хозяин положения. А дальше — как сложится. Псы — создания умные, без надобности на рожон не полезут. Какой резон лезть к гостям? Мяса, как говорил Грин, у них много, значит, нападение может быть исключительно по приказу человека.

В спальне человека, которого в этой компании Энт боялся больше всего, послышался шорох. Такие же шаги, как недавно туда, теперь прошуршали оттуда.

Выставленный вперед тесак был призван остановить ночное хождение. Когда Фло наткнется на острие, она поймет, что с прошлого раза, когда так же наткнулась на наконечник стрелы, ничего не изменилось.

В прошлый раз она не наткнулась, подсказала память, а сама ткнула. И как ткнула! И если сейчас придет в таком же виде…

Все это пролетело в голове и испарилось: легкие шаги прошуршали мимо.

— Грин… — донеслось вскоре из соседнего ответвления.

— Фло, уйди немедленно.

— Грин, перестань играть в недотрогу.

— Фло!..

— Я пришла к тебе как к мужчине. Разве не понимаешь?

— Уйди, говорю.

— Попробуй, выгони.

— Маму потревожишь.

— Она спит. Она всегда спит, как убитая. И она больная. Зачем тебе больная жена? Я же сказала, что вернулась не к ней, а к тебе.

— Фло!

— Глупый, я же говорю, она спит…

— Тихо!

В глубине их пещеры раздался кашель. Долгое время висела полная тишина, затем донеслись непонятные звуки. Их перемежало кряхтение, затем они превратились в неуверенные шаги.

— Николь! Куда ты?

— Хочу выйти.

— Давай помогу…

— Отстань

— Николь!

Удар кремня высек искру, вспыхнул огарок заботливо загашенной вчера свечи. Свечу зажгла Фло — она была уже в гостиной, где куталась в широкое покрывало — то ли принесла из своей спальни, то ли прихватила у Грина.

— Мама, ты чего среди ночи?..

Грин пытался поддержать с болью ступавшую Николь, она отталкивала его руки. Энт следил сквозь полуприкрытые веки. Он чувствовал себя неуютно.

Что слышала и что поняла Николь?

В руке женщины блеснул нож. Это не смутило Грина, он пошел вперед… но Николь подняла нож к собственной шее.

Грин остановился.

Вопросов больше не было — она слышала все.

— Отойди, иначе я сделаю с собой что-нибудь.

— Николь!

Женщина с трудом доковыляла до провала шахты.

— Николь, только не вздумай…

— Дочка права, — тихо сказала Николь. — Зачем тебе больная жена? С Фло тебе будет лучше.

— Николь, мне нужна ты!

— Прости Грин.

— Николь! Я люблю тебя!

— Теперь будешь любить ее. Всего вам наилучшего. Прощайте.

— Николь!!!

Грин не успел. Донеслись удалявшиеся глухие удары — падающее тело задевало стенки шахты. Потом звуки прекратились.

Грин опустился на пол — не держали ноги. Энт не знал, что делать. Высказать слова сочувствия? Нужны ли сейчас слова? И какие слова заменят любимого человека?

К Грину подошла Фло.

— Ну вот, — сказала она. — Все решилось само. Близнецами теперь будем я и ты.

Ее руки потянулись обнять сидевшего на полу мужчину. Грин отшатнулся:

— Это ты ее убила!

— Маму никто не убивал, она сама приняла решение — самое верное в нашем положении. Так лучше для всех. Теперь мы с тобой свободны и можем строить свою семью.

Логика в ее словах действовала не хуже клыков. Вгрызаясь в факт — гибель матери — она выдирала самую суть.

— Боже, за что мне это… — Грин поднялся. Безумный взор обвел пещеру с гостями. — Простите. Это выше моих сил. Николь!..

Шаг в сторону — и второй человек полетел вниз вслед за первым. Энт сглотнул комок в горле. Хотелось, проснуться.

Фло осторожно заглянула вниз. Вряд ли что-то можно было увидеть. Тишина сказала, что все кончено.

— Ну вот, хозяйка Логова теперь я.

Фло обернулась к Энту. В глазах — ни капли горя или сожаления. Только хищный блеск.

Энт поднялся.

— Мы хотим уйти.

— Это невозможно. Вернее, уйти могут все, но ты останешься. — Фло разговаривала только с ним, прочие для нее не существовали. — Ты будешь чудесным близнецом. Когда я увидела, как ты расправился с сайгаком и спас этого недоумка, — последовал кивок на Исея, — я сразу поняла: ты тот самый, которого искала. Уже тогда я знала, что скоро мы будем вместе. План созрел сразу же, нужно было только дойти до псов.

— Сначала ты выбрала контрабандиста, потом намучилась с перепродавшими тебя шатунами…

— Я ждала тебя и дождалась. Ожидание было долгим. Кое-чем и кое-кем пришлось пожертвовать. Возможно те жертвы не последние. Но теперь ничто и никто не разлучит нас. — Фло с улыбкой поглядела на поднявшийся к ее груди тесак: — Хочешь меня убить? Это не выход, псы разорвут всех в ту же секунду, как почувствуют угрозу хозяйке.

Она шепеляво свистнула. В поемах мелькнули тени.

— Убери нож, — приказала Фло, и Энт безмолвно повиновался. — Вот так. Держи руки по швам, если они тебе нужны. То, что ты считаешь себя чем-то обязанным другим людям — глупое качество, но хорошее, это поводок, с которого тебе не убежать.

Девушка говорила, нисколько не стесняясь посторонних. Для нее здесь больше никого не было. И осознание этого заставляло волосы шевелиться. Энт оглянулся на Мию: понимает ли, что это значит?

Мия прижимала к себе Сана и машинально гладила по голове. Еще дальше в угол забился Исей, он старался слиться со стеной, чтобы о нем вообще забыли.

— В этом мире каждый за себя, и побеждает тот, кто сильнее, — продолжила Фло. — Я выиграла бой за тебя. Тебе придется смириться. И всем придется смириться и принять как должное.

— Грин предпочел смерть жизни с тобой, — напомнил Энт.

— Грин — дурак. У него был шанс улучшить свою жизнь, но он ничего не понял. Тебе я не оставлю выбора.

— А как же они? — Энт кивнул на Мию, Сана и Исея.

— Все зависит от тебя. Если тебе важны их жизни — будь со мной ласковее. Я ведь могу обидеться, тогда живым отсюда не выйдет никто.

— Если я соглашусь, ты отпустишь остальных?

— Естественно. Исей, уходи!

Парень отлепился от стены:

— Но псы…

— Уходи, я сказала. Быстро, пока я не передумала. Промедлишь — сама спущу их на тебя!

Исей прошмыгнул по коридору наружу. Казалось, он обратился в бесплотный дух, который не касался ногами земли.

Несколько черный теней скользнули из пещер к выходу, где с удивлением следили за парнем.

Исей остановился. Они тоже. Он сделал шаг вперед — к выходу.

И тогда они бросились. Скребущий шорох лап и рычание слились с предсмертным воплем Исея.

Мия закрыла Сану глаза рукой.

— Это я показала, что шутить со мной не надо, — сказала Фло. — Наши жизни связаны. И я все еще жду ответа.

Энт молчал. Фло говорит, что у него нет выбора. На самом деле выбор есть всегда, проблема в том, чем пожертвовать.

Из чего же выбирать, если представить, что выбор есть? С одной стороны — война против новой хозяйки Логова и ее псов, затем, если случится чудо, — неизвестность с Мией и ребенком, которого каждый встречный захочет уничтожить, а Мия будет защищать ценой собственной и его — Энта — жизни. С другой — обеспеченный рай в собственном неприступном замке в компании юной красотки. Фло не сомневалась, какой выбор он сделает, потому и говорила, что выбора нет.

Но выбор есть. Выбор всегда есть.

Или нет?

Часть шестая

Люди и боги

Глава 1

Быстро темнело, вместе с солнцем исчезли жара и духота. Корявые кусты казались пауками, готовыми утащить в ночь. Подходящее для привала место никак не отыскивалось: то открытые пространства, то колючки, то змеи, которых Мия не переносила... И ведь знала, что те не нападают первыми, и не раз ела их, когда готовили другие. Но что-то внутри противилось такому соседству.

Они шли дальше. Сан клевал носом, его ноги заплетались. Пора останавливаться.

Тишину порвал хриплый голос:

— Стоять!

Человек выскочил ниоткуда. Мия и Сан только что миновали кустарник и никого не заметили. А чужак был рядом. Энт наверняка увидел бы его. Или почуял. Было у него такое качество — предугадывать опасность. А Мия глядела вперед и горевала о несбывшемся.

Среди кустов стоял голый мужчина. С пистолетом. Оружие он держал низко, будто хватался за бок, ствол от курчавого живота глядел ей в грудь. Да, на таком расстоянии можно стрелять, не целясь. Мия еще не сталкивалась с пистолетами, но наслышана была достаточно. Пистолет — это маленький автомат. А что такое автомат, Энт по дороге объяснил детально и красочно.

— Медленно положи лук и сумку, — приказал незнакомец.

Мия выполнила и оглянулась на Сана. Он не шевелился. Испуганные глаза наливались слезами. Он боялся. Но боялся не за себя, а за нее, потому и не двигался. Даже громко заплакать не решался.

Чужак шагнул навстречу. Безобразный, старше Мии, заросший черной щетиной. Грязный. Поцарапанный. В колючки залез явно не от хорошей жизни.

Если у человека нет ни одежды, ни походной сумки, он явный шатун, причем недавний и не по своей воле. Пистолет он мог найти, иначе давно обеспечил бы себя одеждой.

Шатун заметил, что Мия больше испугалась за Сана, чем за себя, и перенаправил оружие.

— Не дергаться. Дай плащ.

Мия отдала. Мужчина с трудом влез в узкие рукава и запахнулся.

— Теперь снимай все вещи по одной и складывай на землю, — приказал он. — Оружия больше нет? Если найду…

Мия помотала головой:

— Больше ничего нет.

— Учти — любое неверное движение, и мальчишка получит пулю в лоб.

Темнота сгущалась, но не так быстро, как того хотелось.

— Котенок, — позвала Мия, — закрой глаза.

— Котенок? — Шатун приподнял бровь. На Сана он все это время только косился, и хотя угрожал оружием именно ему, глядел по-прежнему на Мию. — А ты будешь Киской. Пошевеливайся, Киска.

Мия внутренне хлестала себя по щекам. Так глупо попасться — и не постовым, не группе бандитов и не профессиональным ловцам. Всего-то требовалось понять, что в этих кустах кто-то может спрятаться, а против каждого «может» нужно принимать меры. Например, направить взведенный лук. На расстоянии нескольких метров стрела против пистолета — чудесный расклад. И ничего бы не случилось, разошлись бы миром. А лучше такие места обходить.

— Отойди.

Чужак осмотрел ее вещи и сумку. Первым делом он выхлебал почти всю воду из фляги. Из еды откусил что-то и отложил — видимо, давно не ел и боялся, что желудок не примет сразу много. Провизией, благодаря Энту, Мию и Сана снабдили с большим запасом. И одеждой тоже. Энт настоял, чтобы Мия переоделась из своих тряпок в походный костюм. Тряпок в Логове нашлось достаточно, чтобы выбрать подходящее — что-то осталось от Николь и Грина, что-то от незадачливых гостей, которые не поладили с псами.

Из вещей Мии крупнотелому шатуну подошли только штаны — благодаря ширине бедер. Заканчивались они, правда, на середине его волосатых голеней, но это значения не имело. Часть тряпок он разорвал на полосы, остальное разрешил снова надеть. Затем с отвращением, стараясь не дотрагиваться до открытой кожи, одной рукой обыскал Сана.

— Обещаю, что с вами ничего не случится, — голос шатуна подобрел. — Можете не верить, но это так. Мне незачем вас убивать. До моего племени недалеко, еда и вода у меня теперь есть. Другие, кого можем встретить, вряд ли будут настолько же милосердны. Это я к тому, чтобы вы не кричали и не звали на помощь — если кто-то услышит, вам же будет хуже. А сейчас мне придется связать вас — не люблю неприятностей.

Он привязал правую ногу Сана к ноге Мии так, чтобы идти они могли, а бежать — нет. А руки каждому связал за спиной. И они двинулись в путь — в обратную сторону.

Его звали Лаки. Пока шли, он с удовольствием рассказывал свою историю. Мия едва не споткнулась — Лаки был соплеменником Энта. Это известие вместе с тем, что он оказался братом Рыжего — ловца, который поймал ее после побега от Степных — заставило сердце сжаться. Вопроса, куда их с Саном ведут, можно было не задавать.

Лаки ушел с подорожной через племя короля Джава еще при князе. Он с детства считался везунчиком, не зря кличка, со временем ставшая именем, на одном из языков означала счастливчика. Князь послал его под видом ехавшего к азарам игрока разведать жизнь соседей. Все племена шпионили друг за другом. У контейнерщиков в это время началась смута, королева-богиня улетела, за место правителя шла борьба. Посторонних в тот момент пускали только транзитом в другие племена. Пришлось идти дальше. У азаров он увидел, как люди в один момент обретали целые состояния, и тоже захотел все и сразу.

Лаки рассказывал все как есть, ничего не стеснялся и не утаивал. Некоторые подробности вызывали оторопь, но для него все было нормально и естественно.

— Проиграл все, — говорил он, — сначала деньги, потом одежду и подорожную. Захотелось отыграться, поставил жену и дочь. Они об этом, конечно, не знают, они сейчас дома. Азары удовольствовались распиской. А я вновь проиграл. И вот в том виде, как при нашей встрече, — он указал себе под плащ, — меня отправили в никуда, чтобы добрался до дома и вернул долг. Я просил хотя бы документ отдать — ради них же, ради уверенности в возврате долга. Нет. Пришлось питаться чуть ли не травой, пить утреннюю росу на камнях. Хорошо, что я нашел пистолет прежде, чем услышал, что кто-то идет. И не представляешь, как обрадовался, когда увидел вас. Только представь: когда азары явятся забрать выигрыш, можно выдать вас вместо своих.

— Сан — мальчик, — подала голос Мия.

То, что говорил Лаки, не укладывалось в сознании.

— Можно сказать, что когда ставил ребенка, неправильно записали пол, — отмахнулся он. — Но когда я рассмотрел тебя получше… — Лаки подмигнул, — планы поменялись. Ты младше Паруны и намного красивее. И если уж проиграл, то проиграл.

Он опять подмигнул, на этот раз без сопутствовавшего смешка. Взгляд посерьезнел.

— Будь со мной нежной, иначе планы могут снова поменяться.

Мие хотелось спросить про дочку. Она промолчала. И правильно сделала. Сан — вот такой, с особенностями — чужаку не нужен. Если Сана не сожгут сразу, то именно его Лаки отдаст вместо дочки.

Почти сразу выяснилось, что к Сану Лаки даже не присматривался, хватило первого впечатления.

— Ты не заразилась, — он указал в сторону Сана, — значит, у сына не болезнь, а уродство. Это говорит в твою пользу. — Лаки помолчал. — Что-то ты не рада счастливому будущему. Между прочим, это будущее пока под вопросом, оно зависит от твоего поведения. Ты целиком в моей власти. Но я не хочу по-плохому, тогда ты не поймешь, насколько я хорош, и как тебе повезло. Я великодушен и даю тебе шанс наладить свою жизнь. Выбор за тобой. Ты можешь прийти в племя рабыней, а можешь — членом семьи и хозяйкой домашнего очага.

Мия посмотрела на Сана. Если бы предложение Лаки спасло его, она бы не сомневалась.

Лаки перехватил взгляд.

— За мальчишку не беспокойся. Конечно, найдутся горячие головы, которые потребуют его сжечь, но князь и мы с братом не позволим. Никто не пикнет.

Он понял, от чего зависит согласие Мии.

— Для начала спрячем его неподалеку, чтобы народ не дразнить, — продолжил он строить планы совместной жизни. — Все будет нормально. Мы с Рыжим ловцы, имеем право выходить за пределы поселка. Или на время посадим уродца в клетку на окраине, пока люди не привыкнут. Ты сможешь его навещать.

— Уродца? — не выдержала Мия.

— А кто же он? Натуральный уродец. Представляю, каким был папаша. Не беспокойся, мы с тобой заделаем новых, нормальных.

Лаки не знал, что старого князя больше нет, и что Рыжий новой невестке вряд ли обрадуется. А Сана сожгут сразу, не поможет ничто.

Впереди, как пробуждение среди страшного сна, засверкала рябью голубая гладь. Будто мираж. Настоящее озеро — с прозрачной водой, пологими берегами и островом почти посередине. Среди безжизненных камней — такое чудо. Глаза не верили в то, что видели.

За озером начинались руины заброшенного города. Лаки скомандовал:

— Привал.

К озеру должны приходить местные, поэтому на отдых расположились в стороне, в камнях, где никто не заметит. Лаки постоянно оглядывался:

— Опасное место. Эй, Котенок, ради нашей Киски слетай за водичкой. Сразу к озеру не надо — сначала сделай круг, чтобы о нас никто не узнал. Сейчас иди вон до тех камней сзади нас, потом в сторону до песчаника и только потом в воде. И обратно так же. Иначе твоей маме будет плохо. Все понял?

Отвязанный Сан с флягой в руках побежал к озеру.

Мия следила с замиранием сердца. Если кто-то увидит…

Мальчик с оглядкой добрался до берега, зачерпнул и сразу помчался обратно. Даже не напился сам. Переживал за нее.

Лаки довольно откинулся:

— Отлично. Хороший у тебя пацан, Киска, понятливый, такой в пути не всегда помеха. Думаю, еще не раз пригодится.

Чужая рука коснулась ее бедра. Мия отшатнулась, как от удара. Лаки убрал руку, голос изменился:

— Все еще не понимаешь. Хорошо, Киска, у тебя будет время подумать.

Отобрав полную флягу у Сана, он выпил половину — так, что текло по лицу и лилось дальше по шее. Остальное Лаки показательно вылил в песок.

— Когда вы с сыном сможете напиться, зависит от тебя. А теперь я посплю. Прости, дорогуша, придется связать вас крепче — ненавижу неприятности.

Она старалась заснуть. Перед глазами стоял Энт. Как все могло быть хорошо, если бы их пути с Фло не пересеклись. Возможно, и Грин с Николь остались бы живы. Или новым близнецом стал бы Исей — со временем или сразу. В одиночку до Колесницы ему не дойти, Исей это понимал. Логово и смазливая Фло под боком были для него лучшим выходом.

Но все случилось так, как случилось. Исей погиб. Энт согласился остаться, если Фло отпустит Мию и ребенка. Он поставил условие: будет сопровождать, пока не убедится, что они в безопасности. Фло ответно не доверяла Энту, поэтому не разрешила брать с собой автомат и даже тесак. Со всех сторон мелькали черные тени, Фло шла в сопровождении самого большого пса и всю дорогу почесывала ему холку. Впереди брели Энт без оружия и Мия с Саном, у нее за спиной торчал лук Энта, руку оттягивала сумка с припасами. Расстались у скал, куда псы отказались заходить — это была уже не их территория.

Когда стало светать, Мия очнулась. Страшно хотелось пить. Может, пока Лаки спит, вытащить флягу…

Взгляд на шатуна заставил отпрянуть. От этого проснулся Сан. Мия закрыла ему глаза ладонью.

Лаки лежал навзничь, открытые глаза ужасали пустотой, изо рта шла пена. Тело дернулось несколько раз и затихло. Рассветный луч пополз по мертвому серому лицу.

Мия отвернулась, подползла к камням и нащупала край поострее.

— Делай как я.

Минут через десять тряпичные веревки перетерлись. Освободившаяся первой, Мия развязала Сана.

— Не пей из фляги, — сказала она главное. — Это из-за воды из озера, она отравлена. Уходим.

Еще одним потрясением оказался пистолет. Все это время шатун угрожал пластмассовой игрушкой. Стало ясно, почему он не выставлял ее перед собой в самом начале, а дальше ему помогла темнота. Собственно, Мия и не приглядывалась — она испугалась за Сана и безоговорочно поверила в угрозу.

Уходя, она бросила пистолет в озеро — чтобы ни с кем не повторилось подобного.

Вдоль берега им встретилось немало человеческих костей. Дальше грозно темнели городские руины, соваться в них не стоило. Восход солнца подсказал куда идти — Лесные земли лежали на юго-востоке.

Мия взяла Сана за руку, и они пошли — к новой жизни.

Перед глазами по-прежнему стоял Энт. Он остался в Логове, но сделал это из-за нее и Сана. Возможно, так и лучше. Безопасность. Юная красавица, которая подарит ему наследников…

Прощальный взгляд Энта сказал, что он не сможет жить с Фло, что он убьет ее или сбежит при первом удобном случае. И это равносильно самоубийству. Псы разорвут его в обоих случаях.

Когда Энт спас Мию и увел из племени людоедов, она не сразу поняла и приняла, что он — именно Он, тот самый, о котором мечтала и которого ждала. На которого можно положиться. Которому можно доверять. Который ради близких рискнет собственным счастьем. И жизнью.

А может быть, у них с Фло все сладится.

Мия провела по губам распухшим языком. Сан не поднимал головы и едва передвигал ноги, приходилось тащить его.

Останавливаться нельзя. Навалившиеся вялость и сонливость — не только от усталости. Это от жажды. Кружилась голова. У Сана покраснела кожа, лоб стал горячим, и появилась одышка.

Нужна вода. Как можно быстрее. А для этого нужно идти вперед.

Каменистую пустыню сменила поросшая редкой зеленью песчаная. Слева на горизонте появились скалы, а прямо впереди медленно вырастала полоса зелени. Лесные земли. Остался один дневной переход. Только бы успеть...

Неизвестно, сколько они шли, пока где-то справа не послышались топот, крики и никогда не слышанные протяжные звуки.

— Прячься, — прошептала Мия.

Говорить не было сил. Прятаться — тоже. Оба просто опустились на горячий песок.

Через пустошь в сторону далекого прохода между скал неслось стадо сайгаков. Их подгоняли и направляли с боков несколько вооруженных всадников — с воплями и трубными звуками рожков. Видимо, за скалами животных ожидали засада, сеть, яма или другая ловушка. От топота сотен ног тряслась земля.

Когда обезумевшее стадо промчалось мимо, один из охотников заметил чужаков. Поднятая рука подала соседу знак, и вскоре Мия и Сан оказались под надзором двух гарцующих вокруг них всадников, которые даже луков из-за спин не достали. Изможденный вид пойманных говорил сам за себя.

— Шатуны? В Лесные земли?

Мия кивнула.

Особенность Сана не заметили — Мия загородила его собой. Или заметили, но не придали значения? Если последнее — правда, за это можно отдать все на свете.

(продолжение следует)

Начало Небесные люди

Продолжение https://pikabu.ru/@p.ingvin

Фло подтянула колени к груди, положила на них подбородок и вновь стала играть с подолом балахона — бездумно скатывала и раскатывала, сжимала в гармошку и опять распрямляла. Глаза смотрели в ночь. Энт хотел сказать ей, чтобы прикрыла голые ноги, но решил не отвлекать. Пусть выговорится и отправляется спать.

— С тех пор, как ружья стали редкостью, а цена патрона выросла до нескольких жизней, — Фло кивнула на оружие Энта, — в пустыне расплодилась сайгаки и прочее зверье. Псы уходили на охоту и тащили добычу в пещеру. Мы лечили их болезни и раны. Они признавали только нас. Чудесное было время. Все рухнуло, когда мать встретила Грина. Я оказалась лишней. И когда один контрабандист предложил бежать с ним, я не отказалась. Но он меня продал. И кому — шатунам! Несколько раз меня передавали из рук в руки, как скот. Несколько раз я бежала и снова попадала в неволю. И сейчас, когда до дома один переход, я не хочу, чтобы все началось вновь. Следующего шанса может не быть. Энт, прошу тебя, помоги! Вам по пути, а мама, когда меня увидит, на радостях отдаст все, что захочешь. Вам понравится в Логове, вы отдохнете, помоетесь, пополните запасы. Потом Исей поможет вам найти дорогу к вашей Колеснице. Вы ничего не потеряете, только приобретете! Что сделать, чтобы ты согласился?!

Чувствовалось, как она хочет прильнуть к нему, но сдерживается, поскольку он не делает встречного шага.

— Иди спать. — Энт отвернулся. — Я же сказал: решим утром.

Фло колебалась еще несколько мгновений. Она словно выжидала, похожая на пса, на этот раз действительно молчаливого — готовая как молча броситься на обидчика, так и ластиться, и вилять хвостиком. Глаза сверкали, кулаки мяли подол — то ли механически сжимались от бушевавших внутри чувств, то ли схватили намеренно, для какой-то цели.

Самое обидное, что в душе Энта тоже гремела и сносила преграды невиданная буря. Намеками, поступками и подталкиванием к встречным поступкам ночная собеседница распалила его, и до ухода в безумие оставался всего один шаг. Но что потом, когда собеседница станет партнершей? Предки — не в понятии нового поколения, а древние, настоящие — говорили, что в мире нет ничего лучше, чем есть мясо, скакать на мясе и втыкать мясо в мясо. Энт никогда не скакал, но в целом соглашался со сказанным. Раньше. Когда не знал ничего другого.

А что делать, когда выпотрошенный маленьким счастьем организм вместо овеществленного чуда вновь ощутит в руках мясо — просто мясо, и ничего больше?

А тогда — зачем?

И как объяснить мясу, что оно — только мясо?

Никак не объяснить. Мясо не поймет.

— Фло, ты слышала, что я сказал? Ничего дельного на мутную голову не решить, и я не буду решать сейчас. Или решу не в твою пользу. Иди.

Девушка убито побрела на место.

Ответ на ее просьбу у Энта был, но вслух об этом говорить не стоило. Помочь нужно хотя бы потому, что совместный путь до Логова и отдых перед дальней дорогой ему выгодны. Энт понимал это разумом, но слишком уж навязчивой была попутчица. У него теперь есть Мия. Ему больше никто не нужен. И проблемы лишние не нужны.

Вот бы еще организм это понял…

Примерно через час к нему поднялась Мия.

— Энт, поспи хотя бы чуточку, — шепнула она. — Я подежурю. Все нормально?

— Да, но будь осторожна. Бывает, и заяц на миг становится волком.

— Ты о чем?

— Обо всем.

Энт спустился и растянулся на траве рядом с Саном. Мышцы расслабились, и уже через пару мгновений он отключился. Но только телом. Во сне продолжалась борьба с мохнатым противником, что норовил поддеть рогом или заехать копытом в грудь. Иногда сон смазывался, и у сайгака обнаруживалось округлое чистое личико с кнопкой носика и яркими губами.

«Ты не враг. Ты даже больше чем друг…» — втекало в ухо и прокатывалось теплой волной до низа живота.

«Нет ничего лучше, чем есть мясо, скакать на мясе и втыкать мясо в мясо». Может, предки правы, и главное — это?

Ага. Именно. Только на сытый наскакавшийся желудок иногда тянет поговорить, а не с кем. Мясо — оно только мясо.

Глава 4

Дети — глупые? Ну-ну. Глядя, как лихо Сан ловил вылезших поудивляться новому дню ящериц, Энт качал головой — он сам не справился бы лучше. Забывалось не только о возрасте, но даже об ущербности мальчика. И какая, к чертям собачьим, ущербность? Приплюснутое лицо теперь казалось обычным, и прежние чувства от непривычных складок у глаз вызывали недоумение: разве можно ужасаться этого добрейшего улыбчивого создания? Мия глядела, как Энт и Сан вместе потрошат и укладывают добычу в заплечную сумку, и тихо радовалась, Энт это видел и блаженствовал в непредставимом ощущении семейности. Никогда он не чувствовал ничего подобного. Всю жизнь дрался, чтобы выжить, и вот теперь смерть стала не страшна — если в обмен купить жизнь тем, кого он полюбил. Невероятно. Но было именно так. Это сводило с ума.

Странное сумасшествие наполняло душу радостью, какой не было никогда. Жизнь обрела смысл. Смысл жизни оказался прост и незатейлив. Но его нельзя было сформулировать словами. Только почувствовать.

В путь двинулись затемно, перед рассветом. Звезды превратили небо в расстрелянный изнутри черный купол, он быстро светлел, и мир вокруг оживал.

Днем идти стало немного сложнее, маршрут приходилось прокладывать по низменностям и буеракам, где меньше шансов попасться кому-то на глаза. На обед ели приготовленное ночью мясо. Фло нарезала тыкву, которую носила в сумке:

— Можно не экономить, мы почти пришли. В Логове нас накормят до отвала.

Энт поблагодарил за предложенный кусок, но отказался. Мия с удивлением глянула на него и поступила также. Фло пожала плечами, и они с Исеем захрумкали сочной мякотью.

Исей рассказывал про Колесницу:

— В книгах я видел карты и схемы. Когда человечество было большим, возвели несколько специальных посадочных площадок. Если верить слухам, сейчас работает только одна. Нам нужно все время идти на юг.

Фло улыбалась знакомым местам.

— Если увидите псов, — перебила она, — не пугайтесь, они не трогают тех, кто не трогает их.

— А я слышал… — с сомнением начал Исей.

— Не трогают, — уверила Фло. — Но и не отпускают. Рвут на куски только тех, кто стреляет или убегает. Но все равно притаскивают в логово — целиком или частично.

Псы появились внезапно — только что горизонт был чист, колыхалась пыльная травка, отбрасывали тени крупные камни… И словно ниоткуда вынырнули три мохнатых чудища. Прятались в засаде? Умные твари. Настолько, что по хребту побежали мурашки.

Не зря псов прозвали молчаливыми. Впечатление было жутким: три черных зверя выметнулись из небытия и беззвучно замерли на некотором расстоянии, скаля морды и с гастрономическим интересом разглядывая группку «туристов». Нечто среднее между собаками и медведями: огромные тела, покрытые свалявшейся шерстью, и клыкастые пасти с капающей слюной. Уши смешно висели, но смеяться не хотелось.

Энт едва удержался, чтобы не выстрелить.

— Здравствуйте, милые, — Фло радостно бросилась к чудищам.

Ее признали не сразу. В какой-то момент казалось, что девушку растерзают. Но дальнейшее показалось чем-то нереальным: Фло хватала черных монстров за шею, каталась с ними по земле, таскала за холку.

— Угостите их мясом, — крикнула она, — пусть они поймут, что вы друзья. Слушаться вас они, конечно, не будут, но домой проводят невредимыми.

Предложенных ящериц псы долго обнюхивали и все же приняли. Друзьями после этого они не стали, но взгляды со злобно-кровожадных сменились на нейтральные, позволявшие сосуществовать в одной Вселенной без ущерба друг для друга. Большего не требовалось.

В Логово прибыли через пару часов, оно оказалось хорошо спрятанным — если не знать или не наткнуться случайно, можно спокойно пройти мимо. То, что со стороны казалось плавным изгибом местности, включало в себя глубокий разлом. Особенности ландшафта скрывали пещеру, и когда Фло показала вход, Энт оценил все достоинства: спуститься так, чтобы не разбиться, можно с единственной стороны, и один вооруженный боец изнутри, отстреливая по одному, сможет сдержать целую армию. Чудесное место. Если бы не путь в Небеса, Энт хотел бы здесь жить. Тишь, благодать, да еще страшные звери охраняют от лишних глаз. И узнать, что такие глаза были, очень легко: верные песики принесут их и положат на придверный коврик.

Псов стало больше, они сопровождали со всех сторон. Иногда их морды случайно касались ноги или руки, и по телу катился озноб: представлялось, как раскрывается пасть…

Никто не встречал. Когда спустились на дно и ступили под своды узкой в проеме и быстро расширявшейся в глубину бесконечной пещеры, один из псов умчался вперед, и только тогда вдали послышались человеческие шаги.

Навстречу вышел мужчина. Одежда на нем была простенькая, но добротная, из оружия только нож на поясе, в глазах удивление: почему псы пропустили так далеко столько народа? Автомат Энта его немного смутил: хозяин отвык от реальной опасности, во всем надеялся на псов. В какой-то момент взгляд мужчины застыл на Фло и будто взорвался сиянием:

— Фло! Где же ты была, девочка?! Не представляешь, как мама извелась. Ты исчезла внезапно …

— Ладно, Грин, не надо нежностей. Знакомься: Энт, Исей, Мия. Маленький — это Сан, он не больной, просто так выглядит. Они мои друзья. Им нужно отдохнуть пару дней. Здесь найдется, чем угостить людей, которые помогли мне добраться до дома?

— Сейчас все организуем. Веди в гостиную.

— Сначала разместимся. Я займу свою сторону. У вас ничего не поменялось?

— Мама верила, что ты вернешься, мы ничего не трогали, все осталось по-прежнему. — Грин ушел вперед, разнесся его радостный гулкий зов: — Николь! Фло вернулась!

Девушка остановилась посреди пещерного зальчика с ровным полом. Дальше ход сужался и куда-то сворачивал, а с боков открылось еще два ответвления. Здесь освещение еще позволяло что-то разглядеть, а дальше, за поворотами, скорее всего, тьма становилась полной.

— Там, — Фло указала на ход, куда ушел мужчина, — родительская сторона, а это, — рука сместилась правее, — моя. Гостиной Грин зовет этот зал, здесь единственное место, где разместится большая компания, и отсюда можно пройти куда угодно. Можете располагаться, вы будете спать здесь. Я скажу Грину, чтобы принес тюфяки, они должны быть в кладовке.

Энт удивился, что Фло не бросилась к матери, а тратит время на болтовню о размещении. Выходит, не к маме стремилась девушка, а просто домой, в безопасное место, где все знакомо.

— А там что? — Исея заинтересовал последний отвод из пещеры, про который Фло не рассказала.

Фло не успела ответить. Нетвердо ступая, из тьмы родительской части появилась женщина. Грин нежно придерживал ее под руку.

Энт улыбнулся: не зря хозяев Логова прозвали близнецами. Примерно ровесники Энта, оба были бледные и растрепанные, и на этом внешнее сходство заканчивалось. Дальше начиналось нечто необъяснимое. Взгляды. Мимика. Позы. Наклон головы. Жесты… Ну, натуральные близнецы. Годы совместной жизни превратили их в одинаковых не внешне, а внутренне. Казалось, стоит им заговорить, и слова у них будут одни и те же. И интонации.

Только теперь Фло направилась к матери. У женщины текли слезы. Сжимая ее в объятиях, Фло повернула голову, скосила взгляд на Энта и подмигнула. Ситуация ее забавляла.

— Что с тобой? — спросила она мать, до сих пор не верившую в случившееся чудо. — Болеешь?

— Уже нет. Теперь все будет хорошо. Доченька моя…

Грин объяснил:

— Мама слегла, когда ты исчезла. Тебя долго искали. С тех пор мама почти не встает.

Фло обернулась к Энту и остальным:

— Это моя мама Николь. Мама, это мои друзья.

— Здравствуйте. — Чувствовалось, что женщина едва стоит. — Спасибо, что зашли. И за Фло спасибо.

— Я провожу Николь, потом займусь гостями, — сказал Грин. — Ты посиди с мамой, расскажи о себе…

— Позже. Принеси воды, а я покажу, где у нас что.

Грин повел Николь обратно к постели, а Фло порхала бабочкой и радостно рассказывала:

— В другие ходы, кроме нашей пещеры, лучше не соваться — там живут псы, они не пустят на свою территорию. Чтобы вас не тронули, не ходите в выходу из ущелья и в коридоры, которых не знаете.

— А что же вон там? — вновь спросил Исей про крайний коридор.

— Из него можно попасть к шахте и к подземному озеру, но там темно, и надо брать факелы.

— Озеро? — обрадовалась Мия.

— Шахта? — одновременно переспросил Энт.

— Под пещерами находятся заброшенные угольные шахты. Они затоплены на огромной глубине, спускаться опасно. Устройства для спуска разрушены, осталась только железная лестница, но она обрывается на полпути. Никто не спускался до самого низа. А озеро находится за шахтой в отдельной пещере. Вода ледяная, зато не портится. Или как-то сменяется, не знаю. Мы там купаемся, а в соседнем сухом ответвлении храним продукты.

Вернулся Грин с глиняным кувшином.

— Это вам, чтобы здесь стояла, а вообще воды у нас много, пить и мыться можете ходить к озеру. Фло уже рассказала? Но ходите аккуратно, сорваться в шахту — верная смерть. Даже ссли выжить на глубине, упавшего никто не вытащит, это невозможно. Туда бросались люди, которых приводили псы, чтобы не достаться им на обед. Кстати, про обед. Хотите перекусить с дороги? Настоящий обед будет позже, я приготовлю такие блюда, которых вам не доводилось пробовать.

— Спасибо, но не хочется вас объедать, — сказал Энт, — и вообще тревожить. У нас был удачный день, и мы хорошо поели в дороге. Можем даже вас угостить.

Он достал остатки вчерашнего мяса.

— Что вы, — замахал руками Грин, — нам только в радость! К тому же, у нас праздник — Фло снова дома. А ваши припасы, наверное, подпортились, лучше отдайте их песикам.

Он тихо свистнул, и сразу с нескольких направлений из ответвлений пещеры выглянули клыкастые морды.

Кормить с руки Энт не рискнул и просто кинул куски в темноту проходов. Раздалось чавканье, и темные тени исчезли.

Сан испугано прижался к Мие, она глядела на Энта. Исей не сводил глаз с задумчиво кусавшей губы Фло. Девушка его не замечала, будто он превратился в пустое место, и тоже смотрела только на Энта.

— Мяса у нас много, псы притаскивают больше, чем можно съесть, — продолжил Грин. — Завтра устроим настоящий пир. — Он ненадолго умолк, словно собирался с духом. — Но мясо нужно жарить. Дров нет, все деревья давно срублены, за дровами пришлось бы ходить очень далеко. Мы топим углем. А его нужно добыть. Мы всегда просим гостей помочь с этим.

— С удовольствием, — сказал Энт. — Все, что в наших силах. Что нужно сделать?

— Пусть женщины и мальчик подождут здесь. Пройдите за мной.

Грин направился в ответвление с шахтой.

Энт передал автомат Мие:

— Ты за главного. Если что, продавай жизнь подороже.

Он сказал это громко, чтобы Грин не питал иллюзий по поводу дружбы, что будто бы связывает гостей с его приемной дочкой. А Фло чтобы не строила козней в отношении оружия.

Втроем с Исеем они прошли через узкий коридор. С каждым следующим помещением освещение становилось хуже, и сюда, к шахте, свет почти не добирался. Приходилось всматриваться и быть предельно осторожным. Здесь ощущалась сырость, из огромной дыры в полу тянуло холодом.

Грин достал из-за камней и протянул несколько заплечных мешков разных размеров — на выбор.

— Одежду лучше оставить здесь, — сказал он, — чтобы не пачкать. Когда поднимемся, первым делом отправимся мыться. Берите по мешку и спускайтесь за мной по лестнице. Там, где она заканчивается, с обратной стороны будет выемка. Вернее, новая пещера — выдолбили за многие годы. Инструменты внизу есть, с собой нести не надо. Я иду первым, в нужном месте помогу. Готовы?

Грин исчез во тьме провала. За ним хотел полезть Энт, но заметил, как трясется Исей.

— Давай, — подтолкнул он парня.

— Я боюсь высоты.

— Там темно, значит, дело не в высоте. Лезь, если не хочешь, чтобы столкнули.

Вышло грубо, но с такими, как Исей, по-другому нельзя. Свой страх они могут побороть только угрозой еще большего бедствия. Как Фло передала слова Исея про Энта? «Суровый, но справедливый». Вот-вот. Пусть вспомнит.

Исей начал спускаться. Энт полез за ним.

Лестница была старой, из-под пальцев с поручней сыпались грязные ошметки. Еще несколько лет, и держатели вместе с поперечинами проржавеют окончательно. Однажды кто-нибудь не доберется донизу. Точнее, он не доберется доверху.

— Почему с собой не взяли факелы? — проворчал Исей.

Энт едва не наступал ему на руки. Если бы не это, Исей спускался бы вечно.

— Две причины, и обе серьезные, — принесся из глубины голос Грина. — Нет материалов, из чего их сделать, и нельзя быть уверенным, что огонь не перекинется на уголь, который там везде — скоро он будет и на нашей коже, и даже в пыли, которой наполнится воздух.

Когда пещерный зал, откуда они начали путь, превратился в далекое пятнышко света, по этому пятнышку прошла тень, и гулкого гудения в каменном колодце прибавилось.

Грин внизу тоже услышал и остановился.

— Что там?

Энт задрал голову. Прямо на него спускался кто-то еще.

— Я тоже! — задорно раздалось сверху.

Другой кандидатуры быть не могло. Мия не бросила бы Сана и оружие, а Николь едва ходит.

— Я вызывал только мужчин, — грозно объявил Грин.

— Ты звал помощников, а у меня сил поболее, чем у некоторых.

Энт усмехнулся: девица настроена решительно. Но теперь это забота Грина.

Тот понял, что для Фло его приказы ничего не значат, и от нее теперь не избавиться.

— Осторожнее, — сказал со вздохом и продолжил спуск.

Там, где лестница кончалась, прилегающая стена отсутствовала. Грин перетащил Исея, во тьму выдолбленной пещеры на другой стороне лестницы. Энта он только коснулся, чтобы обозначить конец пути, и Энт перелез сам. Затем Грин встретил и перенес Фло — или она сама перелезла, темнота была кромешной и не позволяла различить даже силуэтов. Судя по звукам, девушку все же пришлось перехватывать и вносить на руках или на загривке, и она, возможно, на глубине немножко перетрусила, поскольку времени на то, чтобы отцепить «помощницу» и перейти к следующему этапу, у Грина ушло довольно много.

Да, темнота — хоть глаз выколи, и только это спасало чувства от присутствия Фло. Она, конечно, негодяйка и шалунья и больше помогла бы, если б осталась наверху. Но если даже Грина не послушалась, Энту лучше рта не открывать. Пусть отчим с ней возится.

— Энт слева, Исей в середине, я справа, — сказал, наконец, Грин. — Инструмент под ногами. Ничего не видно, но пространство позволяет размахнуться без ущерба для соседей. И все же постарайтесь не задеть друг друга и не уронить кирку за пределы площадки. Энт, будь осторожен, не выходи на край.

Энт вздрогнул, но вовсе не от слов про край: тело оплели тонкие руки, а к спине прижалась чужая выпуклая грудь. Он дернул телом, чтобы отбросить незваную гостью. Не получилось. Его держали крепко.

— Просто отбивайте от стен как можно больше, а ты, Фло, собирай в центре под ногами и наполняй рюкзаки, — распоряжался Грин.

Энт нагнулся и нащупал кирку. Размах над головой, удар и полетевшие каменные брызги заставили Фло отскочить:

— Ой!

— Что? — тут же донеслось от Грина.

— Ничего. На камень напоролась — большой и тупой.

— Не поранься. Не подходи близко к работающим.

Несколько минут ничего не происходило — каждый занимался своим делом. Едва Энт освоился с новой работой и вошел в ритм, как стук справа прекратился. В темноте сплелись шепоты Грина и Фло:

— Фло, ты чего?!..

— Грин…

— Сколько раз я просил называть меня папой. Или хотя бы отцом. Это для Николь я Грин.

— Какой же ты папа? Папу, если встречу, я таким отваром напою, чтобы изнутри сгорел вместе со всеми, кто рядом окажется.

— Перестань.

— А если не перестану?

— Твоя мама…

— При чем здесь мама? А если я вернулась именно к тебе?

— Не говори глупостей.

— А если это не глупости?

— Фло, тебя могут слышать.

— Но не видеть.

Послышалась возня, похожая на борьбу. Энт стал с еще большей силой стучать по стене. Исей поддержал.

— Фло! — прорывалось сквозь стук. — По-хорошему говорю — отстань.

— Люблю, когда по-хорошему…

— А ну бери рюкзак и марш наверх! Наверх, я сказал!

— Какой же ты глупый…

Удаляющийся скрип лестницы закончил прения отчима с дочкой.

Дальше работали в молчании.

Когда поднимались, наверху ждала Фло.

— Отпилить бы лестницу, пока вы были внизу…

Несмотря на сказанное, она подала руку Энту, который поднимался первым, и помогла выбраться с тяжеленным мешком за плечами. Вместе они вытащили Исея. Грин не принял помощи.

— Фло, немедленно оденься, — буркнул он, вылезая.

Полумрак в этой части пещеры, на который жаловались при спуске вниз, после абсолютной тьмы шахты казался ярким. Каждый из четверых угледобытчиков напоминал черта — черные с головы до ног, только белки глаз блестели. Естественно, что мужские взоры синхронно сошлись на одной из фигур.

Фло совершенно не стеснялась. Она с вызовом уперла руки в бока:

— Я дома и могу ходить как привыкла.

— Когда ты так ходила, ты была маленькая.

— А теперь большая, и это мое личное дело, как ходить дома. Вы все гости, а я — хозяйка! Вы будете жить по тем правилам, которые устанавливаю я!

Грин умолк. Ему указали, что он тоже пришлый, и он не нашел, что возразить. А зря. Один раз оставишь без ответа — на шею сядут. Закон природы. Точнее — закон выживания в человеческом обществе. Ну, если не хочешь, чтобы обращались как со скотом.

Энт сочувствовал Грину. Завтра они с Мией и Саном покинут Логово, а мужику здесь жить. То, что произошло сегодня на глазах и, особенно, во тьме, заставляло жалеть Грина — прекрасного, в общем-то, человека, который любил жену. Еще недавно Энт, окажись в ситуации гостя такой семейки, думал бы, как сойтись с наследницей и избавиться от папаши с мамашей. Это было нормально — так думать. Так думали все. Это тоже закон природы — если брать выживание конкретной личности, а не вида.

Жизнь круто изменилась. Теперь Энт был на стороне отчима. Он понимал Грина и совершенно не понимал Фло. Почему дети так жестоки с родителями? Пусть Грин не родной отец Фло, но он ее растил. И столько лет заботился о ее больной матери. Чего добьется девушка своими выходками? Отвращения к себе и своим безответственным капризам? Скорее всего, не в прихотях дело, все намного глубже. Фло вернулась повзрослевшей и теперь борется за власть. Так псы периодически выясняют в своей среде, кто в стае хозяин. Только у собак за первенство воюют кобели, а здесь в местные королевы пробивается натуральная сучка.

Энт вздохнул и постарался не думать о том, что его не касается.

По примеру Грина они вывалили уголь в углу, подобрали одежду и двинулись в проход, параллельный тому, откуда пришли из гостиной — дальше вглубь пещеры, к подземному озеру. Сюда проникало света еще меньше, и чем дальше, тем хуже становилось видно, куда идти и даже куда наступать. О том, чтобы разглядывать шалопутную спутницу, не шло и речи.

Впрочем, о ней хотелось забыть вообще.

Она не дала:

— Я любила ходить сюда на рассвете...

Энт напрягся: чужие пальцы легонько ущипнули его за ягодицу. Намек, чтобы запомнил сказанное? Пусть Исей запоминает, ему нужнее. Логово представляли как место, где можно отдохнуть в безопасности. Ну-ну. Сейчас хотелось бежать отсюда со всех ног. Пусть сверху шатуны и пограничники, но это знакомые беды.

И требовалось что-то делать с баловницей здесь и сейчас. Энт не Грин, без ответа не оставит. Молчание — знак согласия, а недеяние — признак смирения. Дескать, будь что будет, приму все… А вот не приму.

По каменному коридору разнесся звон отвешенного девушке «леща».

Исей и Грин обернулись.

— Простите, — бросил Энт, — споткнулся.

Грин все понял.

— Камень? Большой и тупой?

— Небольшой, но настолько тупой, что просто не представить насколько.

Через несколько шагов Грин остановился. Впереди темнело ровной гладью что-то жуткое и невероятно притягивающее. Энт уже забыл, когда видел столько воды сразу.

— Фло, иди вперед, потом мы.

— Еще чего, — фыркнула девушка. — Вы меня стыдитесь, что ли?

Грин сел на камень и отвернулся.

— Я подожду здесь.

(продолжение следует)

Начало Небесные люди

Продолжение https://pikabu.ru/@p.ingvin

***

Сердце билось в груди буйно и тяжко, по пальцам сбегал тоненький ручеек крови. Мия, как собственное эхо, повторяла «прости» и глядела в алевшее небо. Энт сумел вытащить ее наверх и, отдышавшись, смог снова соображать.

Сан пожертвовал собой. Ради них. В голове не укладывалось. Странный мальчик с бессмысленной улыбкой вечного счастья, которую больше никогда не увидеть. Энт уже привык к нему. И вот…

Мия спрятала лицо в исцарапанных ладонях, между пальцами текли прозрачные капли. Она мерно раскачивалась и бубнила что-то под нос. Прорывались слова, будто она просит прощения. Но… не у Сана.

— С кем ты говоришь?

Ответ раздался не сразу.

— С его матерью.

Не сразу дошел смысл. Но когда дошел…

— Так он не?..

Мия покачала головой.

Она рассказала. Чтобы спасти сына, настоящая мать Сана бежала от Степных. Мия долго укрывала их с риском для жизни. С огромным трудом удалось получить пропуск, вроде бы для себя. По нему Сиана, мать Сана, отправилась к азарам. Она хотела выиграть на спокойную жизнь в Лесных землях. Деньги дала Мия — все, что было. Все знали, что в Лесном союзе племен к особенным относились терпимо. Во всяком случае, спокойнее, чем в других местах. Их не сжигали сразу. Если особенность не опасна, такой человек мог прожить долго и умереть своей смертью. О большем невозможно было мечтать.

Сиана не вернулась. Позже купцы рассказали, что она проиграла те крохи, которые были с собой, и в конце поставила на кон себя. И снова проиграла. И тогда перерезала себе горло.

Вскоре в деревне начался мор, выжило всего несколько человек. Как только весть о гибели поселения достигла соседей, пришли Степные — те самые, от кого Сиана спасала ребенка. Мия с Саном сумели сбежать в последний момент.

— Не уберегла. Я до конца жизни буду слышать его голос…

Энт зажал ей рот рукой:

— Тихо!

Мия окаменела. Видимо, решила, что близко враги. И это было вполне возможно — после поднятого шума, когда не думалось ни о чем, кроме спасения друг друга.

— Голос. — Энт отпустил ее и поднялся. — Я тоже слышу.

— Он жив?!..

Мия вскочила, но Энт придержал ее. Вдвоем, страхуя друг друга, они осторожно приблизились к краю. С этой точки вниз не заглянуть, а повторять ошибку не хотелось.

Подходящее место нашлось минут через десять. Мия уже вся извелась. Казалось, если выпустить ее руку, она просто бросится вниз. Ее лицо побледнело, губы сжались, а дрожащие пальцы постоянно одергивали лохмотья, рискуя порвать истертую ткань.

— Стой здесь. — Энт вложил ей в руки автомат. — Лучше не стой, а спрячься, крики могли услышать. Если кто-то где-то что-то — жми на этот предохранитель, наводи ствол на врага и дави на спуск. Главное — не забудь про предохранитель.

— Сниму заранее.

— Тогда не направляй на меня. И не забывай глядеть по сторонам, теперь за безопасность отвечаешь ты.

Медленно, выверяя каждое движение, он спускался по хрупким уступам вниз. Вскоре все стало понятно: мальчик застрял в ветвях деревца, что росло меж скал. Кривые ветки чудом удерживали худенькое тельце. В глазах вновь защипало: даже с высоты Энт заметил неизменную улыбку.

— Папа, — счастливо сказал Сан.

— Да, — сказал Энт. — Я здесь.

И почему-то это было ошеломляюще здорово.

С одного из уступов получилось ухватить Санни за шкирку.

Вокруг пели птицы. Энт придерживал Сана одной рукой, хватался за колючие заросли, несколько раз чуть не сорвался и, упираясь в крошившуюся землю, наконец выбрался наверх.

Земля. Устойчивая и надежная, она разрешила расслабиться. Мия бросилась к ним и обнимала то мальчика, то Энта, ее неразборчивое причитание скатывалось в плач, а потом звенело смехом.

Когда Сан уснул, она увлекла Энта за собой. Потом они лежали рядом. Сизое от облаков небо желтело блеклой кляксой, обозначая место, где взошла невидимая луна. Волосы Мии щекотали Энту грудь. И больше ничего не было нужно.

На следующий день впереди от края до края горизонта раскинулась зеленая полоса. Это были деревья. Уже забылось, что их бывает так много.

— Когда мы придем в Лесные земли… — начала Мия.

Энт перебил:

— Подожди. — Больше откладывать нельзя, нужно сказать сейчас. — Я должен признаться. Год назад я убил знатного из лесных, это произошло при свидетелях, и если меня там узнают, то повесят. — Он помолчал. — Я выполнил слово, привел вас в Лесные земли, но дальше мне нельзя. Буду искать счастья в другом месте. Где? Пока не знаю. — Он сделал еще одну паузу. — Я хотел бы, чтобы ты и Сан пошли со мной. Я не могу предложить ничего, кроме себя и, еще, клятвы, что мое сердце будет биться только для вас. Теперь решай, идти по жизни со мной или без меня. Я приму любой твой выбор.

Он умолк.

Мия тоже молчала. Рядом весело щебетал Сан, он не обращал внимания на взрослых. Он впервые увидел лес и делился с миром впечатлениями. И неважно, слушали его или нет. Мир всегда слышит. Всех.

Решившись на что-то, Мия с вызовом подняла взгляд на Энта:

— Я тоже признаюсь. Мужчина, который выбирает спутницу жизни, обычно ждет, что она родит ему наследников. Ну так вот: мне двадцать четыре года, у меня нет детей, и неизвестно, будут ли. А дальше скажу твоими словами: я хочу пойти с тобой, я тоже не могу предложить ничего, кроме себя и, еще, клятвы, что мое сердце будет биться только для тебя, и теперь решать тебе, идти по жизни со мной или без меня. Я приму любой твой выбор.

Раньше говорили, что детей дают боги, если любить друг друга по-настоящему. Кстати, в те времена верили, что именно они, боги, — непознаваемые, всемогущие, милосердные — обитают на небесах.

— Ты когда-нибудь любила? — спросил Энт.

Мия опустила лицо.

— Пыталась. Не вышло.

— Тогда у нас все впереди. И, кажется, я знаю, куда мы направимся вместо Лесных земель.

Глава 3

Ветер шевелил заросли сухого кустарника, будто взъерошивал волосы уснувшего гиганта. Спасавшаяся от зноя живность забилась в норы. Только кузнечики трещали одно и то же на разные голоса. Как люди. Но человек, если открывает рот, то, чаще всего, чтобы соврать, а песни кузнечиков успокаивали — от них вряд ли можно ждать неприятностей.

Небо побагровело. Энт привык глядеть в землю, выискивая следы животных, постовых, шатунов и другого вероятного противника, поэтому редко отрывал взгляд от пыли и чахлой растительности. Сейчас, когда рядом шла Мия, смотреть под ноги не хотелось. Ее большие чистые глаза блестели в закатных лучах. Взгляд Энта задержался на тлеющем небе. Почему он раньше не замечал, насколько оно красиво?

Сан держал Мию за руку и лопотал что-то непонятное. В кокой-то миг он застыл, как вкопанный, пальчик указал вдаль — темными черточками над жухлой травой мелькали спины сайгаков. В клубах пыли взметались светлые зады и изогнутые рога. В детстве Энт слышал, что этих вкусных зверюг с носатой мордой и печальными, словно от осознания своей несуразности, глазами, осталось немного. Сейчас только скачущее перед ними стадо состояло из многих десятков. В новом мире не в каждом племени жило столько людей. Теперь человек — вымирающий вид.

Энт еще раз посмотрел в сторону сайгаков. Возможно, их кто-то спугнул. На всякий случай лучше переждать.

По его примеру Мия и Сан залегли в траве. Мальчишеское лицо осунулось, он еле шел. Мия пока крепилась. Энт привык к долгим походам, но на подножном корму даже ему долго не протянуть. Нужна хорошая еда, лучше всего — мясо. И ведь вот оно, рядом. Скачет, поднимая пыльную дымку. Топот убегавшего мяса стоял в ушах, а знакомый козлиный запах — в носу. Стрелой не достать, в лучшем случае ударит на излете, шкуру не пробьет. Так и подмывало дать автоматную очередь.

Мия с мальчиком продолжали глядеть на стадо, а Энт обернулся в сторону, откуда оно появилось.

Обнаружилась причина происходившего. Человек. Один. Безоружный, в грязных обносках, с веревкой в руках. Видимо, из засады сумел накинуть веревку на шею зазевавшегося сайгака, опрокинул и теперь боролся с ним. Животное дергалось, копыта поочередно взлетали в воздух… и неожиданно попали в цель. Энт грустно усмехнулся: неуч. Кто же так обращается с пойманной добычей?

Фигурка охотника была небольшой и хрупкой, судя по всему — парнишка лет пятнадцати или вроде того. Удар копыт откинул его, но веревку парень не выпустил. Скорее всего, потому что на руку намотал. Теперь и захочет избавиться — не сможет.

Сайгак вскочил, и незадачливого охотника потащило по кочкам и невысокой траве. Животное остановилось не слишком далеко от Энта и помотало головой, будто не могло решить, нестись ли дальше с непосильной ношей или врезать ей еще, чтоб отстала. Стадо уже умчалось, пойманный сайгак глядел назад, и Энт оказался в его мертвой зоне.

Более удобного случая не будет. Энт бросил автомат Мие, сорвал с плеча лук и со всех ног рванул вперед. Как только дальность позволила, он наскоро прицелился и спустил тетиву.

Выстрел удался. Стрела пробила мохнатый бок, животное дернулось и поскакало в сторону от новой угрозы. Следующая стрела могла попасть в волочившегося сзади парня.

Энт снова помчался вперед. Лицо взмокло, гортань выжигало противной сухостью, в висках стучала кровь. Бег — не его конек. Увы, ни сила, ни прочие умения сейчас не помогут.

Раненый сайгак подыхал, но не сдавался. Если бы не лишний вес на веревке… Животное, наконец, остановилось и угрожающе зафырчало мясистым носом.

Энт натянул лук и двумя выстрелами добил добычу.

Паренек, в шоке от вышедшей из-под контроля охоты, поднялся с земли, из дрожащих губ вылетело:

— Спасибо. Я думал, что все. Эта тварь просто взбесилась.

Он вдруг опустил лицо и сгорбился, словно собирался, как улитка, спрятаться внутрь себя.

Темненький, кучерявый, с носом не меньшим, чем у его жертвы. Знакомая личность. Странно, что так далеко от дома.

— Привет, Исей. Какими судьбами?

Исей поглядел на остановившуюся неподалеку Мию с автоматом. К ней прижимался Сан. Не узнать их было нельзя.

— Значит, князя — это ты?

— Что было потом, когда я ушел?

— Рам хотел украсть автомат, но ты опередил. Рама сожгли. Хотели и меня, но я сбежал.

Рваная рубаха и штаны не по размеру составляли всю одежду бывшего соплеменника. Разговаривая, Исей морщился и придерживал левой рукой правую. Сайгак, пока тащил по кочкам, ему что-то отбил или вывихнул.

— Покажи. — Энт ощупал неестественно выгнутое плечо. — Расслабься.

Аккуратным движением он вправил сустав, но после этого не отпустил Исея — наоборот, всем видом показал, что готов вновь превратить его руку в плеть.

— Ты один?

Заминка и бегающий взор Исея сказали больше, чем тот собирался.

— Не один, — сделал вывод Энт. — Сколько вас, и где остальные?

— Двое, — выдавил Исей. — Второй не выйдет, пока не увидит, что станет со мной.

— Чудесная компания, — Энт не сдержал презрительной ухмылки. — Неумеха и трус. Точнее, парочка трусливых неумех. С вас половина туши, охотники, и скажите спасибо, что половина. Кстати, кто второй? Тоже кто-то знакомый?

Исей помотал головой:

— Это девушка. Не из наших.

— Силен, брат. Кому рассказать — не поверят. — Энт улыбнулся, на этот раз дружелюбно. — Пустившийся в бега доходяга не погиб, да еще подружкой обзавелся. А мы думали — размазня…

Исей потупился:

— Фло не подружка, она спутница. Мы оказались в одинаковом положении и вместе выживаем.

— С удовольствием послушаем вашу историю. — Энт кивнул Мие и Сану, чтобы подходили. — Зови спутницу. Сейчас мы все в одинаковом положении. Надеюсь, вы не против общей трапезы?

Чем больше бойцов, тем светлее будущее. Даже если бойцы никудышные. Исей тоже так думал и нисколько не возражал. Четверо взрослых — это уже сила, агрессивные шатуны-одиночки не сунутся, а пограничники от жилья и обрабатываемых земель так далеко не ходят — проще «не заметить» транзитного шатуна, чем ввязаться в ненужную бойню. Исключением были ловцы вроде Энта, но его сородичи далеко, а местные племена таким промыслом не занимались.

Исей несколько раз махнул в воздухе руками, будто разгонял облака. Вдали из травы поднялась фигурка в безразмерном балахоне с капюшоном. Бесформенная одежда не позволяла разглядеть внешность, но изящная походка и хрупкий силуэт выдавали возраст. Скорее всего, ровесница Исея, а если старше, то ненамного. Капюшон закрывал большую часть лица. За плечом девушки висел дорожный мешок на лямке, в руках она сжимала лук, пользоваться которым, видимо, не умела, иначе Исей не кидался бы на сайгака с веревкой. Но посадить приятеля в нужном месте и погнать на него стадо — это все же требовало кое-каких знаний и умений, Исей такой сноровкой не обладал.

Подойдя ближе, незнакомка остановилась чуть в стороне. Капюшона она не откинула.

Энт вытер об себя руки и тихо поинтересовался:

— С ней что-то не так?

— Болеет. — Исей облизал сухие губы.

Энта отбросило от него, рука полезла за тесаком.

— Нет! — Исей чуть не заплакал. — Ты неправильно понял. Это… — его худой грязный палец указал на Сана, — как у мальчика. Не то же самое, но тоже незаразно. Ну, если не…

Парень сбился и покраснел. Его объяснения только еще больше запутали. Девчонка с некой особенностью, что ли? Чего тогда краснеть? Говорят, теперь с людьми бывает все, даже то, чего не бывает. Или особенность настолько замысловатая, что стыдно на глаза показаться — три груди у нее, скажем, или глаза на заднице?

До Энта вдруг дошло, о чем стеснялся сказать парень. Видимо, намекал, что у подружки хворь из тех, что бывают после утех ниже пояса, когда непонятно с кем и где.

— На всякий случай не подходите близко и не касайтесь наших вещей, — объявил Энт. — Для общего блага.

Исея решение обрадовало.

Сайгака потрошили на месте. Из обескровленной туши на траву вывалились сизые кишки, тесак с треском перерубал суставы и сухожилия. За работой Энт кратко рассказал свою историю, которая также была историей Мии и Сана. Исей еще раз поведал свою — но теперь с ужасающими с подробностями. За это время мясо разрубили и двинулись с ним на поиски подходящей расщелины, чтобы ни дымом, ни светом огня не выдать себя в наступавшей ночи. По пути собирали хворост. Энт срубил пару одиноко росших деревьев, тонких и корявых, но других поблизости не водилось. Настоящие сейчас росли только в Лесных землях. До них, в сущности, рукой подать, но это чревато. Лучше несколько раз сходить за хворостом.

Девушку звали Фло, очередь ее рассказа наступила, когда костер в узком овраге уже занялся. Над огнем шипело нанизанное на прутья мясо, Мия заправляла травами следующую партию, Сан пытался помогать. Энт и Исей прислушивались к окружающему. Исей сидел с луком, который забрал у спутницы, Энт держал под рукой и лук, и автомат — при обороне могли понадобиться как поражающая мощь, так и тишина, и последняя была предпочтительнее.

— Слыхали про молчаливых псов? — начала Фло.

Голос у нее оказался грудным, бархатистым, с проникновенной томностью. Капюшон съехал с головы, обнажилось округлое чистое личико с кнопкой носика и яркими губами. Девушка оказалась привлекательной. Коротко стриженные волосы делали ее похожей на собравшегося пошалить сорванца, поза говорила о том же, непоседливость сквозила в каждом движении. Глаза сверкали в отблесках огня, из-под балахона торчали красивые стройные ноги — босые и грязные, со жмущимися друг к другу маленькими пальчиками.

— Никогда не слышал про молчаливых псов. — Энт отвел взгляд.

— Огромные собаки, которые не лают, — сказала Фло. — Нападают молча и рвут в клочья.

— Это те, что у близнецов? — спросила Мия.

Каждого от других отделяло по нескольку метров, но в расщелине звуки разносились отлично, и можно было не повышать голос.

— Близнецы — это что? — не поняла Фло.

Не поняла не только она. Энт порадовался: не придется переспрашивать. Он не любил выдавать неосведомленность в чем-либо. Информация иногда значила больше оружия, и знание того, что противник чего-то не знает, нередко спасало жизнь.

— Не что, а кто, — пояснил Исей своей спутнице. — Снаружи так называют твоих мать и отчима. — Фло глядела с недоумением, и парень продолжил: — До Юлжера я был в плену у шатунов, которые бывали в Логове. Они говорили, что близнецы внешне разные, но будто на одно лицо: ведут себя одинаково, одинаково говорят, одинаково думают.

Энт никогда не слышал ни про молчаливых псов, ни про близнецов. Его интересовало другое, всегда одно и то же — безопасность здесь и сейчас. С вершины оврага он поглядывал по сторонам, на другой стороне точно так же расположился Исей. Вернее, Энт его там расположил. Внизу потрескивал костер, дурманящий аромат заполонил овраг и поднимался к небесам, заставляя пожирать глазами еще неготовое мясо. Сан задремал на коленях Мии. От Фло их отделял огонь.

— Мы жили с мамой вдвоем, — продолжила девушка. — Сначала бедствовали, всего боялись, прятались от всех. Потом мы подружились с молчаливыми псами и поселились в их логове. Логово — это сеть пещер, вход в них находится в расщелине вроде этой. — Фло обвела руками овраг.

Рукава балахона свалились на локти и открыли кожу, поразившую чистотой и почти младенческой молочной белизной. Если вспомнить не менее безупречные ноги и пышущее здоровьем лицо… Ее болезнь явно не кожная и никак не истощает организм, иначе открытые части тела не выглядели бы столь аппетитно.

— Постепенно жизнь менялась в лучшую сторону. Чужаки боялись нас тронуть. Иногда у нас останавливались шатуны и контрабандисты, за безопасный ночлег и припасы нам платили, привозили интересные вещицы. Но после того, как мама встретила Грина, мне стало тесно в Логове, и я ушла. Снаружи оказалось не так, как мне представлялось. Много чего случилось за последнее время. В конце концов я оказалась у Юлжера. Этого шатуна я интересовала лишь как еда на крайний случай. Чуть позже он почти все наши вещи сменял на Исея. Нас стало трое — Юлжер и две консервы. Исею не оставили даже одежды, меня Юлжер прикрывал этим балахоном, чтобы, если кто-то увидит, не вызывала ненужных мыслей. Мы с Исеем шли с тяжелыми мешками за спиной, спали связанными, питались объедками и травой…

Энт снова отметил, что девушка не выглядит изможденной. Парень — да, словно только что с каторги сбежал. Но Исей и раньше не блистал статью, а после борьбы с сайгаком едва ли ощущал себя лучше убитого животного. Впрочем, сейчас Исей и Фло свободны, значит, как-то избавились от хозяина — улизнули или укокошили — и отъелись его припасами. По дороге провизия кончилось, пришлось выйти на охоту… Все понятно и без рассказа.

Но Фло вошла во вкус. Как любой девчонке ей хотелось внимания, и чтобы слушатели завидовали (если было чему завидовать) или хотя бы сочувствовали. Первое отпадало, и она давила на жалость все сильнее:

— Впереди лежали земли провидицы, дальше простиралась безжизненная пустыня, нам грозили жажда и голод, и требовалось заготовить больше припасов. Мы с Исеем были сразу носильщиками и едой. Не буду рассказывать, как над нами измывались, сколько мы вынесли… Но мучитель подох от живота, и только это спасло нас от смерти. И вот мы встретили вас.

Девушка лучезарно улыбнулась. В новой компании она чувствовала себя в безопасности и была счастлива.

Энт поинтересовался:

— Куда направляетесь?

— К моей матери.

— Значит, вы пара?

— Мы попутчики. — Фло опустила глаза.

— Тогда зачем Исею идти с тобой?

— Я и вас приглашаю. В Логове есть все, чтобы набраться сил перед новым путешествием.

Энт усмехнулся: девица понадеялась на Исея, а он ни еды не раздобыл, ни от встречных не спас. Под защитой Энта с его автоматом она доберется до родительницы быстрее и надежнее.

— Остался день пути. Пойдемте, мама и Грин любят гостей, — без всякой задней мысли завершила Фло.

«Любят гостей» в новом мире звучало опасно, но сказано было бесхитростно, от души.

— Мия, — позвал Энт, — расскажи, что знаешь о близнецах.

— То же самое, о чем говорил Исей. Они дают приют неприкаянным странникам, а от посторонних их защищают молчаливые псы. Можно ли им верить? Думаю, что да, люди возвращались от них живыми и невредимыми. В обмен за воду, пищу и безопасность можно заплатить или помочь своим трудом.

— А куда идете вы? — подал голос Исей.

Очень своевременный вопрос. Прежде чем приглашать, нужно узнать о планах возможных попутчиков. Если планы не совпадут — можно объявить истинную цель приглашения и назначить плату за доставку. Если направление и цена устроят, Энт вовсе не против прогулки по пустыне большой компанией.

— Знаете про Колесницу-в-Небеса? Теперь так называют аппарат, который приземляется в определенном месте и отвозит людей в космос. — Энт единственный из всех помнил прошлую жизнь и старался говорить словами, понятными для нового поколения. Но «космос» все же вставил — «Небеса» казались понятием больше сакральным, чем пространственным.

Исей кивнул:

— Это правильно. Вы же идете из-за него? — он указал на Сана. — Я читал про Небеса, а потом слышал разговоры. Небесные люди разберут мальчика до атомов и хромосом и соберут заново уже в правильном виде. Или в таком, в каком он сам захочет. Они же как боги. Точнее, они теперь и есть боги. Им подвластно все.

— До чего разберут? — Мия напряглась.

Исей заерзал.

— Не знаю, что это означает. Так говорят. Но наверху излечивают все.

— Не думаю, что небесные люди настолько всемогущи, — бросил Энт. — Я не верил в Небеса, как верили другие, но… Прошли годы, многое могло измениться. Возможно, я ошибался. Возможно, я и сейчас ошибаюсь. Если слухи правдивы, и небесные люди действительно спускаются на Землю и помогают… И если они смогут помочь даже Сану…

— Ты сможешь отвести к ним? — перебила Мия.

К прежнему мотиву, о котором думал Энт, добавился еще один, не менее сильный. Исей заронил в Мие надежду. Теперь она отправится к Колеснице, даже если придется заплатить жизнью.

— Я туда и шел, пока не встретил Фло…— Исей замялся на миг. — Провожу Фло и снова пойду. У меня с вами одна цель. И мы бы хорошо дополнили друг друга: я знаю дорогу, у вас есть автомат…

— Это по пути к моей маме, — встряла Фло.

В очередной раз открестившись от Исея как от кавалера, она побоялась, что он забудет про обещание проводить, если Энт решит, что идти надо сразу. Пока они путешествовали парой, верховодила Фло, но теперь главным стал Энт.

— Мясо, наверное, уже готово, — сказал Энт. — Кому куда и с кем идти, решим завтра, а сейчас пора подкрепиться.

***

После ужина он остался на посту.

Исей, перед тем как уйти спать, объявил:

— Мы вам доверяем.

Это значило, что дежурить они с девушкой не собираются.

— А я никому не доверяю. И если примешь совет — делай так же. — Энт понизил голос. — Тебе не кажется, что для больной Фло довольно неплохо выглядит?

Исей насупился:

— Болезни бывают разные.

На дымившемся кострище продолжало коптиться мясо, угли едва вспыхивали на ветру красными прожилками. Мия и Сан дремали с одной стороны, а с другой, запахнувшись в балахон, свернулась калачиком Фло. Исей пристроился рядом с ней, его рука потянулась обнять девушку, но была отброшена.

Для нерешительного Исея очень странный поступок. Похоже, «обычные попутчики» подружились более тесно, чем показывают.

Молодежь продолжала свои горизонтальные игры, Энт только посмеивался: то, чего не видел Исей, для него было открытой книгой. Девицу больше не устраивал прежний спутник, ей нужен не тот, кто хочет помочь, а тот, кто может. Исей — битая карта, только еще не понял этого. Фло начала новую игру.

В общем, следует ждать сюрпризов.

Ожидания оправдались. Едва лагерь превратился в сонное царство, одна фигурка поднялась, донесся шорох шагов. Энт отложил автомат, взял лук со стрелой и натянул тетиву:

— Я же сказал не приближаться.

Фло не испугалась. Она шла на оружие без тени сомнения, подцепленный ее пальцами нижний край балахона взлетел до самой шеи, и наконечник стрелы уперся в увенчанный темной короной левый конус, прямо над сердцем. Острие коснулось тела. Кожа поддалась, в нежной мякоти образовалась ямка. Только тогда девушка остановилась.

Как она поведала раньше, ей оставили только балахон. Это бросалось в глаза и било по другим чувствам. Рядом с одним конусом мягко просился в руки второй, ниже матово белело и вместе с сознанием раздваивалось все остальное.

— Про болезнь — чушь, — сказала Фло. — Мы решили так договорить, чтобы не тронули чужаки.

Энт сглотнул и оглянулся на спавшую Мию. Сюрпризы, о которых он догадывался, начались.

— Я как раз такой чужак.

— Не такой.

Он осторожно убрал от девушки оружие и отложил в сторону.

— Опусти одежду и больше так не делай, — вылетело у него из горла строго и даже грозно. — И не загораживай вид, я на посту.

— Не подумай лишнего, я только показала, что не больна.

Балахон вернулся на место.

Подбирать слова стало легче:

— Чистая кожа ничего не значит.

— Неправда, она значит многое, но, соглашусь с тобой, не все. — Фло сорвала и покрутила в руках травинку. — Можно присесть?

Энт даже ответить не успел — девушка присоседилась сбоку, почти касаясь бедром. Даже сквозь ткань обожгло жаром.

— Исей верит тебе, — продолжила Фло, сделав вид, что не заметила, когда Энт отодвинулся. — Он шепнул, что ты суровый, но справедливый. И даже вождю перечил, если считал, что тот неправ. А еще ты верный и надежный — рискуешь жизнью из-за женщины с больным ребенком.

— Сан не больной.

Уголки губ у Фло поднялись в улыбке:

— Об этом и говорю: ты будешь до последнего защищать того, кто рядом. Лучше такой чужак, как ты, чем свой вроде Исея.

Она провела травинкой по губам.

Энту надоели игры на грани — глупые игры, что легко могли выйти за грань. Жизнь только-только обрела смысл. Для того, кто найдет смысл, другие радости жизни перестают существовать. Вернее, не перестают, но бесконечно проигрывают во всем.

— Тебе нужен сопровождающий, и ты решила сменить Исея на меня, как ваш Юлжер поменял вашу одежду на нового раба, — назвал он вещи своими именами. — Кстати, получается, что на Исее — одежда Юлжера?

— Еще у нас есть веревка, которую мы связали из наших пут, и половинка тыквы — все, что осталось от прежних запасов. До того, как ты поделился сайгаком, у нас не было ничего, кроме нас самих.

— Что мы получим, если возьмемся доставить тебя к матери? — прямо спросил Энт.

Фло поиграла подолом балахона, скатывая его в рулончик, плечи распрямились, на Энта поднялся откровенный взгляд.

— В материальном плане, — пояснил он и демонстративно отвернулся. — Чтобы рисковать тремя жизнями, я должен знать, ради чего.

— Тремя? — Донесся тяжкий вздох. Это не проняло, как и последовавшее молчание. — Бросишь беззащитную девушку и соплеменника? — Фло решила давить на совесть, но осеклась: — Не отвечай, а то вдруг решишь доказать, что способен на такую подлость. А ты не такой, это же видно. — Она еще несколько мгновений раздумывала. — До Логова всего день пути, но я уже трижды нарывалась на чужаков, один раз почти у самого дома — меня забрали те, кто недавно гостил у мамы. Больше не хочу рисковать. Я боюсь. Ты хочешь чего-то материального? Не знаю, что предложить. Я действительно не знаю, что найдется у мамы такого, что тебя заинтересует. Но если такое будет — оно твое, обещаю. Еще могу обещать гостеприимство по высшему разряду: пища и вода в любом количестве, а также абсолютная безопасность. Можно спать без дежурств. Можно помыться — в глубине пещер течет подземная река.

Хорошо, что Мия не слышит, после упоминания про реку она еще доплатила бы за визит в Логово.

А еще хорошо, что она не видит.

— Спать без дежурств — звучит заманчиво, — протянул Энт. — Отчего, говоришь, умер Юлжер?

Фло хлопнула глазами, затем губы растянулись в вымученной улыбке:

— Все понял, да? А что было делать? Выбор стоял простой: он или мы. Я кое-что смыслю в травах, и однажды случай представился. Но сколько нам пришлось пережить до этого!

— Мой автомат стоит дорого, — сказал Энт. — После твоего рассказа я не только спать в твоем присутствии не смогу, но даже есть — какими бы яствами ни потчевали.

— Глупости. — Фло надула губки. — Ты не враг. Ты даже больше чем друг — от тебя зависит моя жизнь. Можно, я расскажу о себе чуть больше? Мы с мамой сбежали от азаров, когда родился Арчи — мой младший брат. Отца мы не знали. Он бросил нас, или это был кто-то из хозяев матери. Я не спрашивала — видела, как ей больно. Арчи рос быстро, с ним все было хорошо, но он не умел разговаривать. Вернее, не говорил с людьми. Зато он понимал животных и как-то общался с ними — без слов, одними взглядами. Именно Арчи сдружил нас с молчаливыми псами. Они наводили страх на всю округу, их считали мутантами, адскими созданиями. Все оказалось не так: это милейшие зверушки, которые злятся, только если желаешь им зла. Псы приняли нас, поделились частью огромной системы пещер, и Логово стало нашим домом. Нашим общим домом. Но Арчи умер от какой-то детской болезни, мама ничего не смогла сделать. Мы стали жить вдвоем. Псы продолжили нам служить, из всех людей признавали только меня и маму, чужаков рвали на месте или приводили в пещеры. Логово находится на ничейной земле между племен. Когда о нас пошли слухи, с каждой стороны приходили пограничники, но сунуться побоялись — псы прогнали их еще на подходе. Нас оставили в покое — связываться с псами оказалось себе дороже. К нам стали захаживать шатуны и контрабандисты…

— Псы их не рвали?

— Говорю же: они злые только ответно, если желаешь зла, а так это самые добрые существа на свете. Если не угрожать и не убегать, они не причиняют вреда.

(продолжение следует)

Начало Небесные люди

Продолжение https://pikabu.ru/@p.ingvin

Кавор кивком указал на Мию — она догнала Сана и теперь бурно ему что-то втолковывала.

— Не жена, сразу видно. Наложница или консерва?

— Кто? — не понял Энт.

— Еда в дорогу. Ты ведь, как понимаю, из людоедов?

Другие называли племя Энта именно так, но за последнее время он отвык от слова, что вдруг приобрело зловещий оттенок.

— Вы…

— Не выкай, не на официальном приеме. Вот что значит воспитание. Эх, какие времена были… Ты тоже из старого мира, а люди ныне делятся на две категории: которые до и которые после. Какая бы ни была разница в возрасте, а мы с тобой поймем друг друга лучше, чем ты ее или она тебя когда бы то ни было. — Кавор вновь указал на Мию. — Красивая. Давно не был с женщиной, даже не видел их. Нгоно, собака, любую поблажку заставлял новым планом отрабатывать. Я его богачем сделал, а ему все мало… Что-то я отвлекся. Сыграем на нее?

Энта передернуло вторично. Собеседнику явно не хватало такта.

— У вас… тебя жена есть.

Кавор застыл:

— Что Банга рассказал о семье?

— Сестер сосватали, супруга ждет. — Энт мотнул головой в сторону племени контейнерных крыс, где после ухода королевы-провидицы началась смута.

По пути к азарам Энт в основном молчал, Мия занималась Саном, а Ош ничего не скрывал — выговориться кому-то, с кем никогда не пересечется, стало для него отдушиной. Теперь Энт знал все о соседнем племени. Ко времени побега Оша дела там обстояли плачевно, неожиданный денежный поток иссяк — с тех пор, как провидица стала королевой, количество паломников быстро редело. Обычная провидица помогает всем, а правительница в первую очередь печется о собственном племени, ее действия направлены на его процветание — даже в ущерб справедливости. Для настоящего правителя справедливо то, что выгодно племени, и ничто другое. Нора, о которой Ош говорил с великим пиететом, была истинной королевой. Но она не справилась.

Ош поведал многое, но только не о своей особенности. Энт кое о чем догадался, но до конца не понял, в чем фишка. Главное, что с ее помощью Ош легко обыграет ночью любого соперника. Оставалось только ждать.

Когда Ош перед игрой сказал им уйти, Кавор свернул с асфальта сразу же, как их скрыла темнота. Он повел всех за собой в пески, чтобы никто не увидел их с Дороги, а возможная погоня чтобы прошла мимо.

— На всякий случай, — объяснил Кавор. — Мы имеем дело с азарами.

Они познакомились, и вот разговор привел к логическому финалу: в Каворе проснулся азар. Сообщение про жену сбило его с настроя только на миг.

— Ждет, говоришь? Это хорошая новость, но она не отменяет игру. Давай так: подорожная против женщины.

Они сидели на земле, Энт подогнул под себя одну ступню, Кавор, с удовольствием вытянув ноги, опирался на руку. Сан, видимо, не хотел возвращаться в общество чужака, и Мия осталась с ним в стороне.

— Твой документ не рассчитан на троих, — напомнил Энт. — Хочешь нас разлучить?

— Хочу дать тебе то, чего у тебя нет, разве это плохо? Подумай: с документом ты…

— Даже не рассматривается.

— А если не игра, а обычная сделка? — не сдавался Кавор. — С документом ты сможешь беспрепятственно пойти куда угодно, а за Калашникова дадут целый гарем.

— Закрываем тему.

Кавор вынул подорожную и повертел в руках.

— Если женщина тебе настолько дорога, больше ее не трогаем. Сыграем на автомат.

— Моло мне за него подорожную на троих обещал.

— Мало ли что обещал азар неазару. Моло обещал, а я даю. Вот она. Смотри, это твой путь в легальность, это твоя свобода, твои покой и безопасность!

Кавор помахал перед носом Энта листом бумаги. Похоже на книжный лист с печатью посередине.

— Можно глянуть?

— Пожалуйста, — с улыбкой произнес Кавор, но пропуск не протянул. — А можно глянуть на автомат?

Энт чуть было не отдал оружие. В последний момент что-то заставило прижать автомат к себе.

— Нет. Не принимай за недоверие лично к себе, дело в другом. Мы никому не верим.

— Банге вы поверили и пошли с ним.

— Мы не верили ему до конца, и автомат он у нас не просил.

Кавор рассмеялся.

— Пусть я не согласен с этой логикой, но понимаю тебя. Держи.

Впервые настоящая подорожная оказалась в руках Энта. Князь выдавал их только приближенным, которые периодически шпионили у соседей под видом купцов. Обычные люди не знали, как выглядят пропуска, а пограничниками на Дороге были те же ставленники вождя.

— Это же просто лист бумаги, причем дырявый. — Энт рассмотрел документ со всех сторон. Вырванный из книги лист выделялся только печатью с орлом и идеально круглым отверстием в правом верхнем углу, если смотреть со стороны печати. — Что делает его пропуском? Как вообще работает система пропусков?

— Так понимаю, что в твоем племени вождь народу вольностей не давал. Обычно люди в курсе, что требуется для беспрепятственного хождения по Дорогам. Запреты означают, что вожди боятся ухода народа к другим правителям. Но без купцов, без торговли, без переманивания специалистов племена остаются без средств к существованию, и людям еще сильнее хочется сбежать оттуда. Замкнутый круг.

— Люди действительно могут сбежать к соседям, если за границей жизнь лучше. Другое дело, что без документа не побежишь — нарушителей законов не жалуют нигде, потому наказаний для шатунов всего два — смерть или рабство. Будь у людей выбор…

— У людей всегда есть выбор. — Кавор пристально поглядел на Энта. — Ты шатун, это значит, что однажды сделал выбор. Скажи: сейчас ты более счастлив, чем когда жил у лю... при князе?

Энт бросил взгляд на Мию и Сана. Сан играл сухими веточками, Мия склонилась над ним, защищая от превратностей мира.

— Я повторил бы этот выбор не задумываясь.

— Вот тебе подтверждение, что выбор есть, и запреты ни к чему не ведут. Спрашиваешь, как работает система пропусков? Начну издалека, в старых понятиях. Племена сложились на источниках воды или просто закрепились на нужной многим территории, вроде стражей Ворот-в-Небеса. Слабые погибли и исчезли, остальные пользовались удачным расположением или обретали специализацию: есть племена коневодов, кузнецов, механиков, ткачей, оружейников, химиков… список бесконечен. Где-то готовят хороших бойцов, у кого-то обитают нужные остальным лекари или ведуны. Азары нашли собственный путь, и люди, сколько их не обыгрывай, несут и несут нам деньги в обмен на эмоции. Чтобы купить или продать что-то — товар, ощущения или информацию — нужен беспрепятственный транзит. При этом каждое племя по-прежнему боится соседей. Особенно бедных. Чтобы выжить, такие пускаются на любые аферы. Первое время было множество перебежчиков из племени в племя, как истинных, так и подставных, пока всюду не заработал единый закон «Перебежчику — смерть». Предавший один раз обязательно предаст второй, и, выпотрошив такого в плане принесенных ценностей и информации, перебежчика прилюдно казнили в назидание прочим. Шатуны — иное название перебежчиков, тех, кто личное ставит выше общего. Для живущих по закону устроили сеть Дорог — с патрулированием и постами на границах. Долго не могли договориться о единой системе пропусков. Что только не использовалось на первом этапе! Подделать оказалось возможно все. Предлагаемые системы требовали всеобщей грамотности или больших затрат. В конце концов устоялась нынешняя система — пусть не идеальная, но работоспособная. Помнишь, раньше в любой конторе были разнообразные печати? «Оплачено», «Совершенно секретно», «Входящие», «Упаковщица №26», «Отделение полиции», «Жирпромсмрад-лимитед», «Касса №3», гербовые на любом языке… Ныне сделать печать невозможно, а все, что нашлись, собрали у себя правители. Если кто-то обнаружит в заброшенных городах новые, то воспользоваться не сумеет — соседи-правители сами или через полномочные посольства договариваются, у кого какая печать действует на сегодняшний день, и подорожным документом становится любой лист бумаги, если на нем стоит печать племени, из которого ты идешь. Печать ставят посередине листа. Кроме печати атрибутом власти — не смейся — стал дырокол. На подорожных делаются дырки-отметки по полу, возрасту и количеству «вписанных» в документ людей. Дырка в верхнем правом углу — мужчина, в нижнем правом — мальчик. То же самое по левой стороне для женщин и девочек. Чем ниже, тем моложе, по нижнему краю отмечают грудничков. Подростков определяют визуально, к какой категории отнести, или, чтобы не возникли сомнения, соответствующая дырка делается ближе к печати. Подорожную показывают на посту при входе и выходе из племени, а если честные прохожие идут дальше, в обмен выдается документ собственного племени. Периодически между правителями происходит обмен использованными подорожными для повторной выдачи, все же бумага — товар часто встречающийся, но трудно возобновляемый.

Выходит, у убитого князя тоже были печать и дырокол, и он их где-то прятал. Закапывал, наверное, чтобы не украли в отсутствие хозяина. Уходя из племени, Энт взял то, что знал — автомат. Всплыла фраза из детства: «Без бумажки ты букашка, а с бумажкой человек». По этой части ничего не изменилось. Бумажка и ныне оказывалась дороже и надежнее оружия.

— Теперь ты понимаешь мощь этого клочка бумаги. — Кавор последний раз показал подорожную и спрятал в карман. — Как насчет игры на нее против автомата?

— Вам… тебе не приходит в голову, что я могу ее просто отобрать?

Энт направил ствол на сидевшего рядом мужчину. Тот улыбнулся:

— Не можешь. Ты не такой. Рядом женщина и ребенок. Твои женщина и ребенок. Ты хочешь казаться в их глазах героем и не позволишь себе опуститься до бесчестного поступка. Азары хорошо разбираются в людях. Если я о чем-то с тобой говорю — значит, вижу, что об этом с тобой говорить можно. Итак: играем на автомат против подорожной?

— Нет. Без вариантов.

Кавор немного подумал.

— А на патрон? Всего один патрон.

Он замер. Жилки на шее напряглись. В нос Энту ударило запахом пота. У Кавора вся одежда пропахла невообразимой смесью остатков пищи и химии, но сейчас пот перебивал все.

— Нет.

Кавор вздохнул и поднялся.

— Тогда я пошел.

— К сыну? Зачем? Он же…

— К жене. Ты сам сказал, что она в соседнем племени. Нехорошо заставлять себя ждать. Документ у меня с собой, играть ты отказываешься, значит, меня здесь больше ничто не держит.

— А как же Ош?

— Ты всерьез надеялся, что Банга… то есть, Ош, как вы его называете, вернется? Какая наивность. Он не вернется. Дили — самый быстрый бегун племени, у него ноги особенные. Думаю, начни он прыгать кузнечиком, даже здание поста не будет преградой. Когда парня обвиняли, что он мутант (а это случалось постоянно), осмотр показывал обычные ноги, то есть доказать ничего нельзя. Банга или проиграет ему, или будет обвинен в жульничестве и сожжен как мутант.

— Из-за зрения?

— Он вам рассказал?

— Мы не слепые.

— Вот и азары не слепые. Моло о чем-то договорился с Нгоно. За Бангу уже выплачен задаток, а меня посадят обратно на ошейник. Если Банга вернется, это будет чудо, а я неверующий. Азары играют только когда уверены, что выиграют, и очень не любят тех, кто случайно или большей, чем у них, хитростью их побеждает. Я иду к жене и дочерям. Когда накоплю деньжат — выкуплю Бангу или сыграю на него. Точнее, это сделает кто-то от моего имени — мне теперь возвращаться опасно. Прощайте. Жаль, что вы не азартные. Надеюсь, в новом племени мне повезет больше.

Глава 2

Прежде Энт не отходил от княжеских владений настолько далеко. Пустыню — песчаную, каменистую и покрытую хилой растительностью — он знал хорошо. Многие годы это был его мир, единственный, изученный вдоль и поперек. О том, что существуют горы, леса, реки, моря, океаны, и как они выглядят, он помнил только из детства. Слова, которые ничего не говорили новому поколению — телевизор и интернет — показывали места, где никогда не был, но о которых многое узнал. В представлении соплеменников телевизор — это большой пластиковый прямоугольник, которым можно прикрыть дыру в стене, но не в полу, поскольку пластик хрупкий и ненадежный. Про интернет вообще не объяснить, тем более, что это явление (а ведь это явление, а не предмет) самому непонятно. Для выросших в новом мире телевизор и интернет были просто словами, а озеро ничем не отличалось от океана: то и другое — много воды, то есть невообразимая лужа, которая не высыхает в промежуток между дождями. В племени таких луж никто не видел, их относили к заграничным чудесам или сказкам.

Энт знал правду о мире, но не приходило в голову, что даже пустыня может удивить. Внимание привлек разноголосый щебет, будто воздух звенел, а вскоре впереди раскинулся край земли — так воспринималась кромка провала глубиной в добрую сотню метров. На стенках кое-где росли кустарник и карликовые деревца, кривые ветки тянулись из тени к солнцу. Энт выбрал место покаменистее и склонился над пропастью.

— Как красиво, — едва слышно выдохнула рядом осторожно заглянувшая вниз Мия.

— Да. Сейчас прекрасное — редкость.

— А раньше?

— Ну… раньше, вообще-то, тоже. Впрочем, неважно.

— А что важно?

Энт не ответил.

Давно рассвело, и яркие лучи показали тысячи углублений в породе, где жили птицы. Широкий провал эхом усиливал невероятные многоголосые песни, и ветер разносил их по округе. Песни, прославлявшие жизнь. У людей таких давно не было. Теперь пели грустно, протяжно, и состояли песни целиком из тоски и печали. Радоваться было особо нечему, даже в счастье люди не забывали о его скоротечности и горевали о неизбежном. Или пели другое — о крови, девках и деньгах. Но разве это песни? Песня — это когда поет душа.

После ухода Кавора Энт с Мией решили не дожидаться Оша. Какой смысл, если даже отец-азар не верил в его возвращение? И неизвестно, что задумает Моло, когда придет с очередным предложением. Жизнь дороже игр по чужим правилам. Пока есть возможность, нужно уйти как можно дальше, лучше к какому-нибудь процветающему торговому племени. Хороший купец всегда сменяет ценнейший действующий артефакт на бумажку, а большего для счастья не требовалось. На жизнь себе они заработают, главное, чтобы эту жизнь не отняли.

Лесные земли прекрасно подходили на роль такого островка благополучия. Мия стремилась именно туда, и Энт обещал ее отвести. При этом вел между лесоземельным союзом племен и племенами, которые их окружали. Она об этом не догадывалась. А он просто не хотел расставаться. И не знал, как сказать, что сдержать слово не сможет. История была проста как все в этой жизни, если не заморачиваться.

В тот раз он прошел по грани. Грань отделяла жизнь от смерти. Чужой смертью он купил себе свободную жизнь, иначе смерть показалась бы раем по сравнению с тем, что ему готовили.

Торгаш, гордо именовавшийся купцом и гостем, был непохож на других. Он был слишком наглым. Его — старого, но ощущавшего себя королем мира — сопровождали женщина со свитой из нескольких человек и шестеро телохранителей. Такое тело не то чтобы хранить, а даже перенести потребовалось бы больше людей, чем его охраняло — торгаш был толст, как бочка, если положить ее набок, и предельно уродлив. Он позволял себе разгуливать в золоте — цепочки в пять рядов спускались с шеи на колыхавшуюся грудь, на обоих запястьях красовались золотые часы, как символ несметного богатства. Торгаш обсуждал что-то с князем. Прибывший из Лесных земель по Дороге, именно этот купец лишал племя денег, увозя их в обмен на ерунду. За фонарик, горевший от нажатия на рукоять, Рыжий отдал свою наложницу. На дополнительный патрон к автомату деньги собирали всем племенем, и князь грозился продать в рабство того, кто что-нибудь утаит. Собственно, за рабами торгаш и приходил, но уводил не всех, кого ему предлагали. В куче шлака он выискивал жемчужины. Энт не раз схлестывался с князем из-за происходившего в племени. Тот останавливал и менял тему. Энт смирялся. Князь — это князь, и этим все сказано.

Бывало так: сначала торгаш задумчиво глядел на крепкого мальчика или расцветавшую девочку и спокойно уезжал, а через некоторое время ребенок по непонятным причинам исчезал. Иногда вместе с родителями, считавшими, что причины не столь непонятны. Их объявляли подавшимися в шатуны. Очень удобная схема, и, наверняка, она работала не только в их племени.

В тот раз торгаш, как обычно, собирался пройти по хижинам и землянкам. Князь привычно самоустранился — вроде как ушел по своим княжеским делам. Процессия, за которой наблюдали десятки глаз, двигалась по поселку. Работорговец вел себя так, будто князь здесь именно он. Без спросу открывались двери и занавески, внутрь заглядывали телохранители, затем обитателей хижин соизволял осмотреть сам толстяк. Жители встречно с любопытством разглядывали его, и никому не приходило в голову, что чужака можно не пустить и даже прогнать. Потому что не пустить и прогнать было нельзя. Все понимали: князь этого не простит.

Постепенно торгаш с челядью приближались к лачуге, где жила чудесная девочка — на нее положил глаз сам князь. Только возраст не позволял сделать ее княжеской наложницей, но в будущем все шло к этому. Родители не возражали — на некоторое время их ждала бы сытая жизнь.

Энт встал на пути заграничного купца перед домом девочки.

— Сюда нельзя.

Телохранители схватились за ножи — более серьезного оружия чужакам вносить на территорию племени не разрешалось, князь боялся за собственную жизнь. Луки и прочее, что было чересчур опасного, оставалось на посту, там же приезжих гостей ждали их запряженные лошадьми повозки — условные дороги между жильем в поселке покрывал песок, колеса просто увязли бы.

В останавливающем жесте толстяк приподнял руку, и клинки вернулись в ножны. По Энту пробежал цепкий взгляд, что застрял только дважды: на широких плечах с осанкой воина и на положении ног, готовых бросить скопище мускулов на опасность или от опасности — в зависимости от развития событий.

— Хороший солдат, такие всегда в цене. Как звать?

Энт промолчал. Торгаша это не смутило.

— Не надоело жить в грязи и питаться объедками?

— Я своей жизнью доволен.

— Это не жизнь. Я покажу тебе жизнь. Теперь ты здесь не задержишься.

— Я не был и не буду рабом.

— А лизать задницу прохвосту, который продает вас с потрохами — это разве не раб…

На середине слова толстяк всхрюкнул, глаза выпучились, из горла хлестнуло красным. Телохранители ничего не успели сделать. Орудовать заголенищным тесаком Энту было привычнее, чем противостоящим ребятам их узкими ножами — они явно привыкли к более действенному оружию вроде луков и арбалетов, фехтовать не умели или не хотели, и ножевому бою, как стало понятно, предпочитали стрельбу с безопасного расстояния. Сейчас телохранители замерли в ступоре, пытаясь сообразить, как реагировать на непоправимое.

Толстяк завалился набок. Женщина из свиты завопила. Оказалось, торгаш — ее муж. Что же, не повезло дважды — быть отданной за такого и так рано его потерять. А возможно, что все к лучшему, теперь глава семьи — она. Пусть радуется.

Окровавленный тесак не позволял направленным ножам приблизиться. Телохранители не нападали — ждали команды хозяйки. Она же зашлась в надрывном плаче над рухнувшей тушей супруга — непонятно, с показными слезами, демонстрируя поведение, которого от нее ожидали, или все же с натуральными. Плач Энт слышал, содрогания видел, но эмоции на красном женском лице выражали, скорее, злость, чем скорбь.

Князь явился сразу же — с автоматом в руках, в сопровождении охранника.

— Убейте его!!! — Женщина вдруг бросилась на Энта.

В последний миг ее перехватили телохранители. Спасибо, иначе трупов было бы два.

— Что произошло? — Князь недовольно покосился на тело.

— Убей его!!! — брызгая слюной, визжала женщина.

— На чужой земле нельзя оскорблять ее жителей, — спокойно парировал Энт.

Князь уже собирался высказаться, когда Энт добавил:

— Тем более нельзя говорить гадости про ее правителя.

Князь облизал губы и промолчал. Что именно говорил толстяк, его почему-то не заинтересовало.

— Что же теперь?!.. — причитала женщина. — Как же?!..

С трупами дел не ведут, и князь брезгливо указал на тело:

— Убирайте. И убирайтесь.

— Он пришел официально! — не успокаивалась женщина. — Вы убийцы!

— Он нарушил закон. За оскорбление правителя полагается смерть. Мой человек исполнил закон.

С тех пор Энт даже не думал о Лесных землях. Теперь пришлось.

Мия и Сан отстали уже на несколько шагов. На семь, как подсказал глазомер. До темноты останавливаться не хотелось, но все уже выдохлись. Горизонт был чист. Они ушли достаточно далеко, песчаник сменился камнями и скалами, местами их покрывали редкие кусты и столь же скудная трава. Чем безжизненней пейзаж, тем меньше шансов пересечься с неприятностями.

— Привал, — сказал Энт, когда Мия и Сан нагнали его.

— Если это из-за нас, — Мия посмотрела ему в лицо, — то…

— Я сказал «привал», значит, привал. — Энт сел.

Мия опустилась рядом на нагретую солнцем землю. Когда Сан примостился около нее, Энт заметил у него на шее нитку — под тряпками прятался какой-то медальон.

— Что это у тебя? — он протянул руку. — Можно посмотреть?

Мальчик вдруг сжался и прижал кулачки к груди — защищал свою драгоценность. Весь его вид говорил, что никто, ничто и ни за что не заставит отдать это кому бы то ни было. Мия улыбнулась:

— Котенок, Энт только посмотрит. Покажи ему сам.

Как величайшее сокровище Сан достал из-за пазухи потертый алюминиевый крестик на синтетической нитке.

— Это все, что осталось от очень дорогого ему человека. Санни с чего-то решил, что крестик снимать нельзя, иначе с близкими ему людьми произойдет что-то плохое. Он никогда его не снимает и никому не дает. — Мия вздохнула то ли печально, то ли радостно — выражение на лице было непонятно, потому что глаза остались грустными. Взгляд вдруг оживился: — Смотрите, дикий картофель!

Она ткнула пальцем в спрятавшийся у подножия скалы травянистый куст. Скала создавала тень, и растение цеплялось за жизнь под ее защитой.

— Дикий? — Энт даже не слышал про такое.

Впрочем, в новом мире бывало всякое. После того, как взорвались ракеты и станции…

Пожелтевший от постоянного зноя, жалкий кустик ничем не выделялся среди жухлой растительности этих мест. Мия принялась копать голыми руками, и скоро у нее в ладонях оказались несколько грязных клубеньков. Санни аккуратно спрятал крестик и с приоткрытым ртом вертелся возле матери.

— Котенок, поищи, здесь должны быть еще.

Мальчик кивнул и с важным видом отправился выполнять ответственное задание.

— Ты никогда не видел дикий картофель?

Энт развел руками:

— В прежнем мире был просто картофель, он был крупнее и выглядел не так.

Мия протянула два клубенька, перепачканные пальцы при этом коснулись ладони Энта.

Словно током ударило. Она специально? Смотрит в сторону. Почему не в глаза? Стало быть, все же случайно? Но не смотрит она тоже как бы специально, значит…

По телу прокатилась теплая волна.

Нет. Рядом Сан. Что бы ни значило прикосновение, сейчас оно значит только то, что Мия дотронулась до Энта, не больше.

Энт опустил глаза и потер дикий картофель о край камуфляжной куртки, очищая от налипшей земли.

Они сидели рядом, шумно хрустя дарами пустыни. Вкуса не было, зато не надо разводить костер. Костер для беглецов — худшее, что можно придумать, это все равно, что залезть на гору и кричать: «Вот они мы, все сюда!»

Когда последний кусочек был проглочен, Энт осторожно подвинул руку и накрыл опиравшуюся о землю ладонь Мии.

— А непло…

— Где Санни?! — Мия побледнела.

Мальчик рядом не было. Значит, он ушел за скалу, но дальше — провал…

— Сан! Котенок! — Мию подбросило. Через миг долетел крик отчаяния: — А-ааа!!!

Энт в два прыжка преодолел разделявшие метры.

Санни, вцепившийся в колючку, медленно сползал в пропасть. Его ставшие огромными глаза блестели от слез, ноги болтались в пустоте, а на далекое дно было страшно смотреть даже Энту. Справа от Сана висела Мия — она пыталась держаться за край обрыва, вновь и вновь перехватывая руками за казавшиеся твердыми крошившиеся гребни. Те рассыпались под нажимом ладоней. Удивительно, что крик вырвался только у Мии. Сану много раз объясняли, как опасно выдать себя чужакам, и он молчал даже когда сорвался и начал медленно соскальзывать вниз. Молчал и сейчас. И только сосредоточенно пытался подтянуться вверх. Не получалось.

С другой стороны на сына как в последний раз глядела Мия — такими же невероятно большими влажными глазами. Энт не представлял, что у людей бывают такие глаза. И такой взгляд. Только у святых со старинных икон.

Он упал животом на землю и ухватил обоих за руки. Намерение было похвальное, оно казалось единственно верным, но именно, что только казалось. Вес двух человек потащил Энта к краю. Иссушенная земля расслаивалась под грудью и ногами, колючий кустарник впивался в лицо, но был слишком мелким и хрупким, чтобы затормозить продвижение в бездну.

— Держитесь, — прохрипел Энт. — Хватайтесь за ветки.

Он мотнул головой, стряхивая с глаз едкий пот. Край обрыва неотвратимо приближался.

— Энт!

— Мия…

Так вот он какой, прощальный взгляд людей, у которых было, что сказать друг другу, а они молчали. Теперь вместо слов все сказали глаза.

— Отпусти меня. — Мия разжала хватку со своей стороны, ее взгляд погас. — Прощай. И — спасибо. За все.

— Нет. — Энт еще крепче сжал ее запястье.

— Все кончено.

— Не все. — Его глаза перестали видеть, все заволокло соленой пеленой. Слезы? У него?! — Мы живы и еще поборемся!

Сан все же немного подтянулся, но не вцепился в Энта двумя руками, что было ожидаемо, и не стал хвататься за бесполезные при его весе колючки. Он со всей силы укусил державшую его напряженную кисть Энта.

Ладонь дрогнула и непроизвольно разжалась. Сан с визгом покатился вниз. Энт зажмурился. Он больше ничего не видел — мутная пелена скрыла все.

Начало Небесные люди

Продолжение https://pikabu.ru/@p.ingvin

Троица шатунов оставалась за столбом, границу племени они не пересекли. Мужчина стоял впереди, смотрел прямо, автомат держал так, будто собирался применить. Женщина озиралась, ребенок кутался в хламиду с капюшоном. На них периодически косились, но к игре их присутствие не относилось, на результат повлиять не могло, и обращать внимание на отвлекающий фон перестали.

— Энт не играет на автомат, он его меняет.

— Ну, мало ли, вдруг он передумал? Пойду поговорю с ним. — Моло двинулся в сторону шатуна.

— Поговорить можешь, но без моего согласия сделка не состоится, — сказал Ош настолько громко, чтобы четко расслышали за столбом. — Затем он обратился к отцу: — Папа, возьми подорожную и иди к ним. Проследи, чтобы до моего возвращения мы не остались без защиты, автомат можно менять только в последний момент, когда мы все будем в безопасности.

— Я понимаю, — кивнул отец. — Ты теперь не азар.

— А если со мной что-то случится…

— Не надо об этом, сынок, все получится. Надеюсь, ты сделал выводы из прошлой ошибки. А я всегда просчитываю все варианты.

Они еще раз обнялись, и отец ушел к шатунам.

— Энт? — донесся оттуда начавшийся разговор, — меня зовут Моло, теперь я распорядитель сегодняшних игр. — Остановившийся на безопасном расстоянии Моло указал мужчине на автомат. — Не надо направлять на людей, лучше убрать. По правилам игровой зоны вы с вашим имуществом здесь в безопасности. Не могу не спросить еще раз: не передумал? Может, все же не сделка, а игра? Банга поставил на кон свою жизнь, и если он выиграет, от Нгоно ему достанутся большие деньги. Но с этими деньгами нужно куда-то уйти. Я ставлю подорожные против автомата.

— А если он проиграет?

— Неужели ты не веришь в своего приятеля?

— Я верю только в себя и вот в это. — Энт легонько встряхнул оружием.

— Можно посмотреть? — Моло протянул руки, чтобы ему передали автомат.

Энт отступил на шаг:

— Уверяю, оружие предков исправно и с патронами. Посмотришь позже. Или увидишь в действии.

— Это угроза?

Энт не торопился с ответом.

— Где гарантии, что нам дадут уйти, после того как Ош, то есть Банга, победит… или не победит?

— Даю слово, — тут же объявил Моло.

— Насколько я знаю, слово азара в отношении чужаков не работает. Мы не игроки, мы обычные люди, которым не повезло с документами, зато повезло с оружием. Согласись, что обмануть человека с документом проще, чем человека с оружием, последствия для обманщика — несравнимы. Мое последнее слово — автомат останется при мне до момента, когда я почувствую, что он мне больше не нужен.

Ошу приходилось вслушиваться, потому что рядом велась еще одна беседа: Нгоно разговаривал с мальчиком и слепым стариком, которые, судя по долетавшим словам, были прохожими с подорожной из далекого племени, они шли к провидице-королеве, но пока шли, она исчезла, и они отправились искать других кудесников, кто излечит старика от слепоты. Мальчик был прикован к старику наручниками. Нгоно показывал им ошейник со сматывавшимся в рулетку стальным тросиком, на котором привели отца Оша. Слепец ощупал конструкцию, и начался торг.

Ош не вытерпел.

— Моло! — позвал он. — В любом случае обмен подорожных на автомат или игра одно против другого состоятся после первой игры. Сейчас шатуны отойдут вместе с отцом по Дороге в приграничные земли и будут ждать меня там. Если я выиграю, то схожу за ними, если проиграю — моя подорожная станет не нужна, и тогда ты сам пойдешь к ним и на нейтральной территории сменяешь или разыграешь подорожную для них на тех условиях, на которые они согласятся.

— Принято, — сказал Моло.

— Идите! — Ош помахал рукой отцу и кивнул Энту и Мие с ребенком. — Если не вернусь, или увидите, что вместо меня идет другой, значит, все плохо, и тогда решайте сами, что делать. И никогда не верьте слову азара.

Первая часть сделки — скучная — для азаров завершилась, наступило время самого интересного.

Отец Оша и шатуны скрылись в темноте. Нгоно повернулся к Ошу:

— Моло сказал, что ты опять выбрал ночные прятки. Ему не померещилось? У тебя же никогда не получалось. Только в детстве, но за это поплатился разбитой головой и слухом. Надеешься на реванш?

— Можно пострелять из лука на скорость и меткость. Или пробежать наперегонки. Выбирай любое состязание, кроме сидячее-настольных и прочих неподвижных.

Толстяк Нгоно усмехнулся:

— Думаешь, что я стал совсем неповоротливым? А знаешь, ты прав. Зато я никогда не чувствовал себя настолько человеком, как сейчас. И я стал очень добрым. Всегда иду людям навстречу. Хочешь прятки — пусть будут прятки. Вернемся в детство. Правда, я, как видишь, уже не бегун, поэтому за меня сыграет Дили. Дили!

Шустрый паренек вышел вперед. Наверняка, самый быстрый и самый смышленый из всех, кого Нгоно смог найти, когда узнал, что противник предлагает прятки.

Моло заговорил:

— Играют только две заинтересованных стороны. Два игрока. Значит, количество раундов — до перевеса в два очка?

— Да, — подтвердили Нгоно и Ош.

— Приступаем. Объявляю правила. — По знаку Моло ему принесли несколько маленьких плоских свечей, каждая не больше полусантиметра высотой. — Один тур продолжается не дольше, чем горит свеча — это для того, чтобы тот, кто ищет, действительно искал, а не ждал, когда соперник придет сам. Если свеча догорит, побеждает тот, кто прятался, при этом нельзя пользоваться темнотой, чтобы уйти за пределы, откуда не добежишь до свечи за двадцать секунд. Того, кто ищет первым, определит жребий. По моему сигналу зажигаем свечу, первому игроку закрывают глаза и, пока второй прячется, вслух считают до двадцати, после чего начинаются поиски. Чтобы не было обмана, ищущего будет на грани видимости сопровождать наблюдатель.

Моло указал на одного пограничников, тот кивнул.

Ош поморщился. Лишний свидетель. И просто лишний. Во-первых, у свидетеля могут возникнуть опасные для Оша вопросы, во-вторых, фигура сопровождающего будет показывать спрятавшемуся, в каком районе ходит ищущий. Ошу это никак не пригодится, а сопернику поможет.

— Когда спрятавшийся будет найден, нужно объявить об этом вслух, вернуться и загасить свечу, — продолжил Моло. — Или свечу гасит прятавшийся, и тогда побеждает он. Игроков всего два, поэтому обычное правило смены тех, кто прячется, и кто ищет, не подходит. Будем соблюдать обычную очередность. Прошу делать ставки.

Поднялся шум. Сразу выяснилось, что почти все выбрали Дили. Его знали. Про Оша думали, что он хотел соревноваться с Нгоно, и теперь у него нет шансов. Только один азар поставил на Оша. Кажется, он был уверен, что Ош пришел играть с заранее продуманным планом, иначе не решился бы на авантюру без козыря в руке или в рукаве. Последними к Моло подошли мальчик со слепым стариком. Перед этим Ош заметил странную картину: старик больно пнул мальчика, а тот, вместо того, чтобы возмутиться или захныкать, пристально посмотрел на Дили, затем так же внимательно на Оша — и потащил слепца делать ставку. Они поставили на Оша.

Моло убрал деньги, переглянулся с Нгоно и, призывая к вниманию, поднял вверх указательный палец:

— Один момент. Прежде чем начнем, нужно прояснить ситуацию. Нас всех чуть было не обманули. Надо сказать, что Банга в более выигрышном положении. К нему вернулся слух — тот самый чудесный слух, из-за которого били в детстве. Это нечестно — иметь преимущество и не сообщить о нем. Игра могла быть признана недействительной. — Моло глядел серьезно, но в глазах таилась хитринка. Ясно, он придумал это еще в самом начале — «просчитал» вероятный план Оша и заранее договорился с Нгоно, выторговав что-то в свою пользу. — Чтобы не отменять игру и уравнять шансы, предлагаю, чтобы Банга заткнул уши воском и обмотал бинтом — белая повязка позволит зрителям видеть, что правила не нарушаются.

— И даст ищущему противнику дополнительное преимущество, — встрял азар, который ставил на Оша. — Дили тоже увидит белое пятно в ночи. Если так, я отзываю ставку.

— Воск можно заменить ватной затычкой, эффект будет не хуже, а вместо белой тряпки обвязать темной — плотно, чтобы на разматывание ушло время, — предложил слепой старик. — Если сделаете так, мы ставку не отзовем.

— Принято! — быстро провозгласил Моло. — Начнем? Кидаем монету на того, кто ищет первым.

— Орел, — сказал Ош.

— Решка, — тихо донеслось от Дили.

Подброшенная монета звякнула об асфальт, прокатилась и упала решкой. Над ней склонились оба соперника, подняли, осмотрели. Монета была обычная, то есть разная с двух сторон.

Ошу заткнули уши и чьим-то длинным поясом обвязали через подбородок и макушку. Свечу поставили у пограничного столба — прятаться можно было с любой стороны, хоть на посту, хоть в окрестных кустах и неровностях. Ош порадовался: яркие блики играли на краске, и полосатый столб, о котором он знал, но которого не видел, обрел очертания. Неприятно было бы врезаться во что-то на виду у всех. Оврагов и опасных камней поблизости не было, об этом давным-давно рассказал отец и сейчас не намекнул об изменениях, значит, все осталось по-прежнему. Неровности земли помогал видеть ветер, перегонявший пыль и сухие травинки. В безветренную погоду Ош отказался бы играть.

Хуже всего, если Дили спрячется в здании поста — никто не знает, как теперь внутри все устроено. Обычно такое здание делили на несколько помещений — для пограничников и отдельно для прохожих, где они могли отдохнуть или переночевать. На каждом посту обязательно имелась темница для временного содержания преступников, для этого подходил любой оборудованный подвал, но ловить азары никого не любили, и подземелья пустовали или использовались как склады, то есть всегда были закрыты. Мебель обычно отсутствовала — деревянную давно пустили на дрова, металлическую разобрали, либо она сама развалилась от времени. Постовые и странники отдыхали на соломенных тюфяках на полу. Еще мог сохраниться стол или шкаф. Дили, конечно, мог спрятаться где-то в помещениях. Найти его там Ошу будет трудно, но этот вариант маловероятен. Выход из здания всего один, на такой риск соперник не пойдет. Проще прятаться за зданием, чтобы, когда тебя ищут с одной стороны, выскочить с другой и добежать до свечи первым.

Игра началась.

Первый тур Ош проиграл. Соперник оказался не просто шустрым, а сверхскоростным. В ночи разнеслись радостные вопли — их было слышно даже через повязку. Отец сказал: «Бойся бегуна». Дили не зря пригласили против Оша, о котором долго не слышали и не знали, что же он задумал. Дили явно был не простым игроком, отец слышал про него что-то такое, что решил предупредить. Вывод: не рисковать, не отходить далеко от свечи, указывать на противника с максимального расстояния, чтобы не дать себя опередить еще раз.

Во втором туре Ош отыгрался. Соперник не мог даже предположить, что для невидимости нужно просто лежать и не шевелиться. Он выглянул из ямки в далеких песках — когда только успел добежать? — и Ош, сделав еще несколько шагов навстречу, объявил про него наблюдателю и ринулся назад гасить свечу.

План с применением природной особенности они с отцом придумали много лет назад. Маленький Банга вовсю пользовался доставшимся от природы умением, хотя отец с матерью изо всех сил внушали хранить дар в секрете. Однажды за подозрительно частые выигрыши Бангу избили мальчишки — решили, что он слышит их передвижения. Последствия ужаснули: из ушей текла кровь, с одной стороны что-то в ухе сломалось, и с тех пор оно не слышало вообще. Урок усвоился, Банга стал осторожнее. Когда в играх появились ставки, отец давал небольшие суммы для проигрыша. Это был план на годы вперед — план, что однажды вырвет всю семью из серого существования. Такое дается один раз в жизни. Они готовились к будущему успеху — вдвоем. Создавали видимость. Играли роли. В племени азаров, посмей они кому-то рассказать, такая игра вызвала бы зависть и уважение.

Вдруг заболел младший брат. Серьезно заболел. За лекарство требовали несусветную сумму. Отец поджал губы:

— Ты готов?

Банга пожал плечами. Он столько лет ждал, но ждал чего-то другого — фееричного, торжественного, великого. Некоего судьбоносного праздника, который перевернет жизнь. Увы, с судьбой не поспоришь.

Играли так же, как сегодня — безлунной темной ночью, но игроков было несколько. Ставки взлетели до небес, и на глухого Бангу брали сто к одному — никто не верил в его победу. Отец поставил все, что на тот момент было в семье. А Банга подошел к распорядителю и поднял ставку:

— Ставлю себя и всех родных — отца, мать, брата и сестер.

— Парень, ты уверен в том, что делаешь? — спросили его.

Долги у азаров святы. Святы перед азарами же, естественно. Предупредить о последствиях человека, который делает такую ставку, было необходимо.

— Я верю в себя.

— Принято.

Отцу о ставке он сказал в последний момент. Хорошо, что сказал. Если бы промолчал…

Во время игры Банга больше думал, как будет оправдываться перед судьями, если его обличат в мошенничестве. Он даже не сразу понял, что случилось. Победу у него вырвал Гигора.

Даже с несовершенным слухом бой праздничных барабанов показался громким. Община умела праздновать с размахом.

Отец нашел его в чествовавшей Гигору толпе.

— Я предусмотрел и такой случай, — шепнул он, — мать с детьми уже на границе, в песках. Беги.

С тех пор Банга зарекся играть. Сейчас его звали Ош, и обстоятельства изменились. Он вернулся взять реванш.

Начался третий тур. Дили был почти неуловим. В прошлом Ош прогорел именно из-за недооценки соперника. Получается, сейчас он повторял ту же ошибку — вновь поставил все против неизвестного противника. Появились нехорошие мысли как в отношении победы, в которой не сомневался когда строил планы, так и в честности игры. Но он играл с азарами, о какой честности могла идти речь?! Нгоно, скорее всего, выставил против него мутанта — у Дили наверняка что-то с ногами. Нормальный человек так бегать не может. А как проверить? Дили — официальный игрок, и если Нгоно надеется на победу, то на победу без оговорок. И отец сказал «Бойся бегуна». Бегуна! Будь у Дили необычность вроде зрения Оша или нюха Гигоры, отец об этом упомянул бы. А про возможность доказать это — тем более. Значит, кроме быстроты опасаться нечего.

В этом туре, как и в первом, Дили искал, а Ош прятался. Несмотря на то, что соперник ушел достаточно далеко в другую сторону, и выскочивший из-за колючего куста Ош оказался ближе к свече, Дили достиг ее первым.

Для зрителей видимость была не лучшей, они видели то, что вблизи, об остальном только догадывались. Скольжение во тьме темных пятен — одного верткого и второго чуть неповоротливого по сравнению с первым — вызывало у зрителей бурю эмоций, они скандировали:

— Ди-ли! Ди-ли!

Рев стоял, как на скачках — если даже Ошу сквозь тряпку пробивалось, то слышали, наверное, все окружающие посты, а то и в город долетало. Утром обязательно придут с вопросами. Никакого наказания пограничникам не грозило, игра — смысл существования азаров, кто же станет возражать, если выдалась возможность, и ее реализовали?

Четвертый тур сравнял счет, и Ош и вздохнул свободнее.

В пятом туре Ош неожиданно для всех вырвался по очкам вперед. Дили не помогли ни скорость, ни проворство — он ушел искать внутри поста, а Ош оказался с другой стороны и намного ближе.

Шестой тур начался для Оша нервно. Отсчитав до двадцати, он обернулся, обошел свечу, но Дили нигде не увидел. Стараясь не отходить от свечи на опасное расстояние, Ош наматывал круги, секунды тикали, а соперник не появлялся. Раскусил?! Вряд ли. Кроме быстроты у Дили не было других талантов. Он успел спрятаться где-то вдали и замер. А время идет, свеча догорает. Нужно идти искать. Если пойти в одну сторону, а Дили окажется в другой…

Спрятавшийся во тьме шевельнулся, и Ош сразу пошел в нужную сторону. Дили убежал так далеко, что Ош раздумывал: не привлечь ли внимание наблюдателя? Но как объяснить, откуда это известно?

Далеко за пределами видимости обычных людей Дили понесся по кругу, чтобы выскочить с другой стороны. Пришлось менять направление. Наблюдатель удивленно поглядел на Оша, который только что уверенно двинулся в одну сторону и вдруг свернул на полшаге, будто что-то увидел или услышал. Возможно, наблюдатель слышит бег соперника, а Ош с закрытыми ушами слышать не может, оттого и удивление. Это плохо.

Дили опять свернул и мчался теперь к свече. Раздумывать некогда.

— Вон он — там! — указал Ош на соперника и побежал обратно.

Если Ош бежал, то Дили просто летел. Из последних сил Ош успел на долю секунды раньше и просто упал на свечу грудью, руками отталкивая тоже прыгнувшего противника.

Ош победил.

ПОБЕДИЛ!

Все кончено. Уловка Нгоно не удалась, хотя были все шансы. Можно сказать, что Ош победил чудом.

Он поднялся, сорвал с ушей повязку и стал вынимать затычки.

Вокруг стояла тишина. Ее разбили жидкие хлопки — рисковый азар выражал восхищение оправдавшему надежды избраннику. Подключились мальчик и понявший, кто стал победителем, слепой старик.

Оша вынужденно поздравили и остальные. Выражение благодарности за удовольствие от игры прервал голос распорядителя:

— Выигрыш Банги не вызывает сомнений. Но был ли честен наш бывший товарищ? Все видели, а наблюдатель только что подтвердил, что Банга обнаруживал соперника на расстояниях, которые неподвластны человеку. Отсюда вопрос: человек ли он?

Толпа замерла. Пограничники подняли и взвели луки.

— Все мы помним Гигору, как долго он нас водил за нос, — продолжал Моло. — Не хотелось бы наступать на те же грабли. Сомнения нужно подтвердить или развеять. Банга, сын Кавора, ты готов пройти проверку на человечность?

— Ты сам завязал мне уши, — высказал Ош в мертвой тишине. — В чем еще хочешь обвинить?

— Я следил за тобой, и чтобы выиграть так, как выиграл ты, нужно не слышать соперника, не чуять носом, а видеть. Именно видеть. Мне кажется, что ты видишь в темноте. Есть ли подобные сомнения еще у кого-то?

Они нашлись у всех, кто проиграл.

Ош перекричал возмущенный гул:

— Естественно, я согласен на проверку! Мало того, я требую проверки! Я выиграл честно! Обвинения — полная чушь. Я не вижу в темноте!

Видеть в темноте — свойство мутанта. Если вдруг подтвердится, Оша сожгут, а его отец за обман будет возвращен и вновь обращен в рабство.

Моло посовещался о чем-то с лучниками, и один из них отправился в здание поста. Старик за что-то ударил своего поводыря. Остальные просто ждали, что будет дальше.

— Проверить просто. Луго сейчас разбирает проем с обратной стороны поста. Пусть Банга пробежит насквозь через здание с той же скоростью, как мчался к свече, чтобы выиграть. А мы послушаем — напорется ли на что-нибудь.

— Это ничего не докажет: он может идти осторожно… — начал кто-то, но Моло пресек возражения:

— Не может. Луго сделает так, что на скорости не свернуть, можно только остановиться или резко вильнуть, инстинкт самосохранения не позволит Банге обмануть нас.

Для большинства проигравших испытание казалось слишком простым.

— Он специально стукнется об стол, у него даже перелома не будет!

Моло успокоил:

— Будет, обещаю.

Ему не поверили.

— На такое даже я пойду, — выкрикнул кто-то, — если заплатите десятую часть того, что он получит в случае выигрыша! Я даже стол искать не буду, просто разобью нос о ближайшую стену и предъявлю как доказательство, что я не мутант!

Ош вдруг расслышал шепот — шептал мальчик, незаметно приблизившийся на тросике, на котором вместо прежних наручников теперь держал его слепец.

— Моло обманывает, там не будет стола или чего-то похожего. Они уверены, что ты видишь в темноте. Они открыли подпол, а там уже полгода роют колодец. Воды нет, глубина огромная. Если упадешь, то насмерть. Они уверены, что ты остановишься или перепрыгнешь.

— Откуда ты знаешь?..

Спрашивать было уже некого — мальчик юркнул назад в толпу.

— Три, два… один! Пошел!

Оша толкнули в спину. Он побежал.

В здании ничего не двигалось. С особенностью зрения Оша он видел впереди только колыхание кустарника по другую сторону здания. Он бежал туда — по прямой линии.

Нельзя, чтобы его признали мутантом. На отца откроют охоту и вернут. Договор с Нгоно будет признан недействительным. А странный мальчик, узнавший то, что узнать невозможно, не получит свои деньги. Как он узнал? Почему рассказал? Потому что ноги сами заставят остановиться, когда почувствуют пустоту, а руки постараются за что-то ухватиться. Живой Ош в этой ситуации — как бы однозначно мутант. Если он отпрыгнет или спасется другим путем, итоги игры обжалуют, Оша сожгут, и никто от этого не выиграет.

Нога не почувствовала опоры и провалилась в никуда.

Ош собрал волю в кулак — руки остались на месте.

Живой Ош никому не нужен, его замучают новыми проверками и тогда узнают правду. Живой Ош проиграет. Выиграет только мертвый Ош.

Прощай, папа, будь счастлив. Прощайте, мама и сестренки. Прощай, Нора. Жаль, что все кончилось так стра…

Часть пятая

Про мясо

Глава 1

Невероятно старый для новых времен, далеко за сорок, отец Оша выглядел как герой-злодей из детских сказок: через висок на бровь наползал шрам, сломанное ухо напоминало бесформенный кусок мяса, на обветренном лице поблескивали глубоко утопленные бегающие глаза. Лысину обрамляли жидкие волосы, заскорузлые ногти то и дело почесывали бугристый нос. При этом облик Кавора веселил моложавыми ямочками на щеках, взгляд оставался добрым, улыбка — милой. Добрый пират. Или еще вариант: злой пират, который решил понравиться деткам, чтобы отобрать у них конфеты.

— Дядя Кавор… — обратилась к нему Мия.

— Просто Кавор. Разве я настолько старый?

— В нашем племени до своих лет вы не дожили бы, — улыбнулся Энт.

— Тогда ничего не хочу слышать про ваше племя. Чего хотела, красавица?

Кавор излучал добродушие, но Сан его опасался и близко не подходил. Вот и сейчас мальчик унесся во тьму, и Мия помчалась за ним.

— Ребенок никогда не видел таких старых людей, — объяснил Энт.

Даже князь был моложе. Если заговорить о докатастрофной жизни, Кавор мог оказаться кладезем информации по многим забытым вопросам. Если, конечно, его склероз не одолел. Впрочем, на склеротика-маразматика отец Оша не походил.

(продолжение следует)

Начало Небесные люди

Продолжение https://pikabu.ru/@p.ingvin

Глава 3

К Дороге они вышли в сумерках. Пыльный ветер овевал изъеденный временем асфальт, из трещин пробивалась хилая трава.

— Сворачиваем, — Ош мотнул головой в сторону. — Быстро.

— Проблемы? — Энт прищурился на горизонт.

— Пока нет.

Вдали кто-то двигался — очередной запоздалый караван или отъявленный путешественник, торопившийся на ночевку под крышу поста. Или солдаты, охранявшие официальный тракт между племенами — Дорогу патрулировали и на необитаемых нейтральных землях. Ош единственный заметил далекое движение, но ему поверили безоговорочно, до сих пор в подобных случаях он не ошибся ни разу.

В глубокой впадине, где они спрятались, оказалось сыро, вместо уже привычных колючек вокруг буйно росли кусты с мясистыми листьями. Когда Ош объявил, что угроза с Дороги миновала, они стали копать в восемь рук. Затраты времени и труда себя оправдали — на глубине около метра появилась влага. Мокрую землю набирали в тряпки, Энт и Ош с силой выкручивали их, и драгоценные капли постепенно наполнили фляги. Настроение резко улучшилось.

Попасться на Дороге без документа было равносильно изощренному самоубийству, и пришлось вновь уходить в пески. Но теперь, с водой, это было не страшно.

Уже в полной темноте они оказались у пограничного поста азаров. По нескольким деталям Ош дорисовал в голове остальное. В свое время отец провел его по окрестностям города и объяснил, чего опасаться человеку, который видит не все. Но прошли годы, и многое могло измениться.

— Что вы видите? — спросил Ош.

Энт кивнул сам себе:

— Я так и думал. У тебя что-то со зрением. Сначала мне казалось, что ты видишь в темноте. Затем, в дороге, когда твои ступни осторожно ощупывали, куда наступить, показалось, что ты больше ориентируешься на слух. Но ты все же видишь, причем даже то, что недоступно другим. Ты мутант?

— Что вы видите? — нервно повторил Ош.

Подтверждать или опровергать он не стал. Догадки догадками, а правды спутникам лучше не знать. Не знают — не выдадут, это лучше для всех.

Мия стала объяснять:

— Мы достигли границ племени — впереди стоит раскрашенный черными полосами столб с древним дорожным знаком. За столбом слева от Дороги — небольшое здание, в одну сторону от него, где дверь, отходит огромный плоский навес. Оконные проемы заложены камнем, в них узкие бойницы. Людей не видно.

Все правильно, цель достигнута. Когда-то здесь заправляли самодвижущиеся тачки, но горючее выкачали еще во времена большого беспредела. Теперь все покрылось ржавчиной, чьи лохмотья на железных конструкциях колыхал ветер, под навесом на растянутых между опор шлангах сушилось белье, другие шланги свисали с металлических ящиков, извиваясь черными змеями — давным-давно порвавшиеся и никому не нужные.

Ош объяснил Энту задачу, обрисовал возможные осложнения и остался наблюдать из темноты. Мия с Саном прошли с Энтом чуть дальше, чтобы оказаться на виду поста, там она спрятала под полой плаща автомат, они с мальчиком накинули капюшоны, а безоружный Энт с поднятыми руками направился к посту.

В здании заметили посторонних, пронзительно заверещал свисток — местный сигнал тревоги. Из здания выбежало несколько человек, Энта взяли на прицел два лучника, а один солдат, поигрывая длинной саблей, направился навстречу. Когда между ними осталось метров десять, Энт остановился.

Пожевывая блеклую, словно выгоревшая солома, бороду, солдат в каске с приделанными коровьими рогами долго смотрел на Энта. Ош думал, что пройдет еще минута вязкого ожидания, и Энт не выдержит и бросится на постового. Обошлось — игра на нервах кончилась, и солдат, наконец, заговорил:

— Шатуны?

— Переговорщик. Есть, что предложить.

Ответ понравился, усы солдата раздвинулись в спрятанной под ними улыбке.

— Почему у нее лицо закрыто? – постовой указал на Мию.

— Мы вас не знаем. Везде разные порядки. У многих соседей женщины закрываются, мы не хотели рисковать.

Ош выбрал правильное место: его увидеть не должны, зато все слышно. И голос солдата показался знакомым. Кажется, он знал говорившего. Только борода сбивала с толку.

— Не хотели рисковать? Вы пришли не по адресу. Что принесли? Или женщину на подорожную меняешь? Сразу скажу: несерьезно. Вы нарушители границы, и обязан вас арестовать. Считаю до трех. Два. Если не назовешь причину, по которой я должен продолжить с тобой разговаривать…

— Автомат в рабочем состоянии.

Прозвучало не угрозой, а предложением. Это понравилось. Бородач замер, слово «три» сразу потерялось за новыми мыслями.

— Давай так, — сказал он, наконец, и тон был вполне дружелюбным и нарочито договороспособным, — орел или решка? Угадаешь — торг продолжается, нет — прости, брат, судьба. Я вызову подкрепление, и вас, если сдуру не начнете сопротивляться, торжественно проводят в город.

Свободной левой рукой солдат вынул из кармана монетку.

На этот счет переговорщика инструктировали.

— Кидать будет каждый? — спросил Энт.

— Обижаешь. — Бородая убрал саблю в ножны, теперь обе руки у него стали свободными. — Впрочем, постороннему, которого первый раз вижу, я тоже не доверял бы. Конечно же, кидать будет каждый, для надежности — каждый свою. До перевеса в чью-то пользу. У тебя есть монета? Могу дать. — Вторую монету он достал из правого кармана, протянул вперед и объявил о своем выборе: — Орел. Кидаем?

Энт указал на первую монету, которую солдат оставил для себя:

— Дай мне эту, мне кажется, она счастливая. И орел пусть будет у меня. Гостям надо уступать.

— Неплохо соображаешь. — Бородач спрятал монеты обратно в те же карманы. — Женщине твоей сколько стукнуло?

— Не твое дело.

— А если предложу махнуться не глядя? Моей восемнадцать годков. Ядреная, что арбуз. — Он обрисовал ладонями округлый силуэт. — Спорим, ты не в курсе, что это такое?

— Ягода.

— Хм, помнишь мир до катастрофы? А выглядишь молодо. — Постовой потрепал бороду. Его взгляд остановился на мальчике в капюшоне. — Ребенок или карлик? Пусть лицо откроет. И женщина тоже.

— У них от солнца глаза болят.

— Так ведь ночь.

— А твоя улыбка?

— А ты шутник.

— Так как насчет обмена автомата на подорожные?

— А как насчет игры: подорожные против автомата? — Постовой провел языком по щербинке между передних зубов.

— Нет.

— На нет и суда нет. Ты пришел к азарам, только поэтому с тобой разговаривают, в других местах пристрелили бы без раздумий. Все знают, что мы игроки. Нехорошо плевать на чужие традиции.

— Я пришел с выгодным деловым предложением.

— А-а, так ты купец? Предъяви подорожную и можешь сколько угодно заниматься торговлей, слова не скажу. Или давай так: светловолосых обеспечу подорожной бесплатно, с темными буду играть на пропуска против автомата. Представляешь, какая фора?!

Ага, Энт темный, ему в любом случае не пройти. Правда женщина с мальчиком светлые, и азар, который этого не знает, крупно попал на два пропуска. Но Мия с Саном не пойдут без Энта, к тому же никто не знает, что с ними будет в городе — выполнит ли азар слово?

Энт тоже просчитал ситуацию и ограничился шуткой:

— А если они лысые?

— Мутанты?

— Стриженые.

— Больных не пустим ни под каким соусом.

— Пошутил. Светлые они, так что давай подорожную. Сказать, чтобы откинули капюшоны?

— Мы еще не сыграли на автомат. И как играть на то, чего нет? Слова — не доказательство. Я не знаю, существует ли он, и даже если не плод твоей буйной фантазии, то не попытаешься ли всучить мне игрушку? Поверь, и таких умников хватало. Пусть принесут автомат.

— Давайте примем как основу для будущих переговоров: автомат не разыгрывается, а продается за подорожные. Ценнейшая вещь за бумажку. Такой случай выпадает раз в жизни.

Энт выдал это как шикарное завершение торга, но он разговаривал с азаром. Азар покачал головой:

— Для шатуна, которого можно и нужно убить, чтобы не мешал жить честным людям, ценнейшая в жизни вещь не автомат, а собственная шкура. Предлагаю новую ставку: ваши жизни против подорожной. Автомат, если он существует, пойдет в комплекте с жизнями.

— Жаль. — Энт оглянулся. Видимо, решил, что все кончено, и собрался уйти. — Мне казалось, мы можем договориться.

Мия потянулась к спрятанному оружию.

— Ску-у-учно, — протянул бородач. — Ты не азартный, это неинтересно. А мы уважаем игру. Условия меняются. Бегите. В город. Через десять минут начнется охота. Если успеете добраться до ближайших кварталов, я обещаю заявить, что вы пересекли границу легально, а погоня была игрой. Если нет… Короче, время пошло. Только помните, что поодиночке шансов на спасение больше. Правильнее будет сказать так: в том случае у кого-то из вас имеется хоть какой-то шанс.

Энт не двинулся с места. Он поднял одну руку, и стоявшая поодаль Мия вынула автомат из-под полы. Переговоры вышли на новый уровень, которого очень хотелось избежать. Не получилось.

— Жена положит ваших стрелков раньше, чем первая стрела долетит даже до меня, не говоря о ней, и чтобы этого не произошло, у меня к вам встречное предложение. Давайте сделаем перерыв. Я посоветуюсь со своими, а вы со своими. Потом я вернусь и надеюсь, мы все вместе придумаем лучшую судьбу как автомату, так и каждому его патрону. Встречаемся здесь же через пять минут. Я пошел.

Ош дождался, когда бородач вернется на пост и примкнул к троице шатунов. Энт зло стискивал челюсти, Мия кусала губы, и только Сан глядел на Оша с счастливым ожиданием и казался абсолютно спокойным.

— Все получилось, — объявил Ош.

— Они не соглашаются… — начал Энт.

— Они отпустили тебя и не запустили салют.

— Салют?

— Это такая сигнальная ракета, азары выиграли у кого-то целый склад. В общем, они не подняли общую тревогу, даже не развели костер, а при угрозе постовым это делается в обязательном порядке. Они клюнули. Теперь иду разговаривать я. Энт будет прикрывать. Мия, вы с мальчиком держитесь подальше — меньше возможностей для провокаций. А солдат — мой знакомый еще по старой жизни, он знал моего отца, мы с ним договоримся.

Когда вместо Энта в назначенной точке появился Ош, на посту сначала заволновались. Из здания на происходящее глядели еще несколько человек — прохожие, которые не успели к ночи добраться до города. На посту таким выделялась комната, где под охраной спали вповалку, пережидая опасное время.

Постовые рассредоточились, навстречу вышел тот же бородач.

Хоть и знакомый, но Ош для него — нарушитель законов племени. То, что на некотором отдалении Оша сопровождал Энт с направленным на пост автоматом, грело душу — под таким весомым аргументом азары не решатся на необдуманные поступки. Мия с Саном, как им и было сказано, держались вдали.

Бородач долго вглядывался и, наконец, раскинул руки:

— Банга?! Как повзрослел! А мы думали, тебя сожрали волки или соседи.

— Привет, Моло. Теперь меня зовут по-другому. Впрочем, сейчас я дома, можешь называть по-старому.

— Просто так на смерть не возвращаются. В муки совести тоже не верится. Что задумал?

Голос бородача был веселый, но взгляд из-под белесых ресниц выдавал напряжение.

— Пришел за отцом, — объявил Ош. — За него, за себя и за тех, кто по моей вине не стал законным выигрышем, заплачу вдвойне.

— Гм. С языка снял, только хотелось сказать, что цены с тех пор очень выросли. Вдвойне, говоришь? Хороший ход. — Азар огладил бороду. — Выгодный для любого другого. Но мы ведь не другие, Банга. Хозяин твоего отца вряд ли обрадуется простому скучному обмену. Что предложишь такого, чтобы он захотел меняться, а я побежал... и даже полетел решать твои проблемы?

— Интересное предложение у меня есть, но сначала хочу увидеть отца.

— Блефуешь? Мне разгребать дерьмо не улыбается.

Ош снял пояс и показал изнанку. Стоявший неподалеку Энт держал на прицеле стрелков. Их луки были направлены на Энта, но если дойдет до перестрелки, результат предсказуем — что такое летящие палки против пуль? Ссориться никто не хотел. Азары вообще никогда не ссорились. Это вошло в кровь и стало отличительной чертой племени, или, как они говорили, общины. Зачем нарываться на неприятности, если можно честно обмануть?

Моло указал подбородком на Энта:

— Почему разговариваем под дулом автомата? У него есть патроны?

— Хочешь проверить?

— Теперь точно блефуешь. Что ж, у тебя получилось. Проверять не буду, поверю на слово. На некоторое время. Так что же ты предлагаешь?

— Сначала расскажи про отца. Он жив?

Моло пожал плечами:

— Крепкий у тебя папаша. Трижды хозяина поменял, и везде старый хрыч выжил. Такой, если специально на голову не укоротить, сотню лет протянет.

Ош почувствовал, как перед глазами мутнеет и краснеет. Сердце сжало так, что не продохнуть.

— Гигора его продал?! — вытолкнул он наконец. — Кому?

— Аа-а, ты же ничего не знаешь. Гигора оказался жуликом и мутантом. Думаешь, почему он тогда выиграл? У подлеца нюх был нечеловеческий. Он всех на сотни шагов чуял. Все передвижения, не глядя, отслеживал, как собака. Это на следующей игре выяснилось. Гигору казнили, имущество перешло к общине.

— А мой отец?!

— Тоже. Маленько побатрачил на общее благо, затем у казны его выкупил Нгоно, твой закадычный приятель. Папаша твой так и сказал: однажды ты вернешься за ним, и тот, кто даст ему шанс дожить до этого момента, не пожалеет. Сейчас Нгоно с ним кое-какие делишки обстряпывает. Твой папаша придумывает, делают вдвоем, а барыш гребет Нгоно. Не думаю, что такого ценного раба он отдаст задешево.

— Позовите Нгоно. Или пропустите меня с друзьями. — Ош говорил четко, громко, стараясь, чтобы никто не видел волнения. Он долго готовился к этому моменту, ждал его и подгонял всеми силами. В этот миг решались судьбы. — Ты знаешь, что я не сбегу, иначе я не пришел бы туда, где осужден как неплательщик и перебежчик.

— С любым другим я держал бы пари на проход в обмен на автомат, но ты все наши штуки знаешь. Осталось обсудить последнее и самое главное. Какой во всем этом резон лично мне?

— Устроишь тотализатор на возвращение отца. На посту много людей?

— Зачем тебе? Знаю, что со стороны контейнерных крыс нападения не будет, силенок у них маловато. Еще недавно, когда там была королева-провидица, мы немного забеспокоились: больно круто богатеть соседи начали. Богатство — жуткая болезнь, заразившийся уже не остановится, он хапает все, до чего ручонки дотянутся. Но провидица пропала, и племя выздоровело. Теперь мы спокойны. Значит, я принимаю ставки и веду игру? Во что играть будете?

Ош иногда оборачивался посмотреть, не обходят ли их по кругу. И не зря. Далеко во тьме — для остальных — два пограничника крались с тыла. Там женщина с ребенком. Если их поймают, в торговле у противника появится козырь.

— Моло, кликни своих, которые сзади меня. Они могут испортить вечеринку.

— Ты их услышал? Отсюда? — Моло задумался. — Говорили, что в детстве у тебя слух был отменный. Ну, примерно, как у Гигоры нюх оказался. Помнится, с тобой даже в прятки тогда не играли, потому что ты все передвижения слышал. Но после того, как тебе уши разбили, все было в порядке. Слух вернулся?

— Такой топот даже в Лесных землях слышно, хороший слух ни при чем. Отзывай ребят.

— Они делают свое дело. Удостоверятся, что нет засады, и по-тихому вернутся. Ты же никого больше не привел, вас только четверо?

— Не нас четверо, а я и со мной трое: мужчина, женщина и ребенок, которым нужны пропуска. Позже мы об этом отдельно поговорим.

— Ладно, врать тебе вроде как не с руки. Эй, в полях, отбой! — Моло на миг замолк, затем голос стал тише. — Подорожные в обход закона всегда были недешевы. А сейчас время неспокойное… Эти шатуны — они тебе кто?

— Никто. Семья, которой не повезло. Мальчик родился некрасивым, а в их племени таких не любят. Но мне выгодно их общество, а им — мое.

— Подведу итог. Твой интерес: отец и подорожная на троих. Интерес Нгоно: деньги за освобождение твоего отца и игра, скажем, на него же или на твою шкурку плюсом к отцовской. Мой интерес: плата за подорожную и прием ставок за вашу игру. Все правильно?

— Подорожные на семью из трех человек, а также на меня и отца.

— Подорожные сменяю на автомат, если он действующий и с патронами, или сыграю на оружие против подорожных. Идет? Ты тоже азар, хоть и беглый. В отличие от этих, — последовал кивок на шатунов, — у тебя есть реальный шанс выиграть.

— Как потом объяснишь, откуда у тебя оружие предков? Или с таким богатством в бега подашься, чтобы не отобрали?

— Рабочий автомат за подорожную, которая ничего не стоит тому, кто ее дает — очень выгодная сделка для любой общины. Сам подумай: бывший шатун превратится в добропорядочного прохожего и сгинет в неизвестности за следующей границей, а оружие останется в общине.

— Автомат не мой, и мы сюда не играть пришли. Если не хочешь распоряжаться игрой и заведовать ставками, я обращусь к другому. Позови кого-нибудь или давай пройдем вместе.

— Пропустить тебя не могу, ты в бегах. Даже Нгоно придется вызывать сюда, за пределы поста, и играть здесь же. И ты еще не назвал игру. Может быть, Нгоно не согласится, а я не смогу собрать под нее людей и деньги?

— То же, в чем не повезло в прошлый раз.

Моло вскинул брови:

— Серьезно? Стой тут, я быстро.

Глава 4

Людей на игру среди ночи собралось больше, чем Ош мог представить. Из города Моло привел на границу с десяток истовых игроков, которые ничуть не возражали, что ради такого случая их вытащили из постели. Еще присутствовали все пятеро пограничников, включая самого Моло, и ночевавшие на посту странники. Чувствовалось, что пограничникам интереснее игра, чем поимка беглеца или охрана территории, но для них это было нормально — никто из соседей не развязал бы войну с азарами, в этом не было смысла. Земля здесь бедная, воды едва хватало для выживания, ценности только личные, хотя кое у кого и немалые. Но люди разбегутся, и что тогда останется возможному захватчику, кроме неприятностей с другими племенами? Времена большого передела вызывали инстинктивную дрожь, это был пережитый старшим поколением страшный сон, возвращения в который боялись больше боли. Племя-агрессор просуществует недолго, против него разово объединятся даже непримиримые враги. И уж тем более — даже гипотетически — не стоило ждать нападения со стороны «контейнерных крыс»: там в очередной раз дрались за власть, и, значит, окружающие могли спать спокойно. Раздираемые склоками племена сильными не бывают, и пусть они, как правило, много лают на соседей, потому что у плохого хозяина всегда сосед виноват, но, в опасении за собственные зубы, никогда не кусают. Шатуны тоже были не столько проблемой, сколько средством заработка — их честно обирали до исподнего, если не больше, и отправляли обратно в поля — это было веселее, проще и выгоднее, чем поимка силой и передача в общую казну. Рабов много, а хороших игр мало, вывод отсюда очевиден для каждого азара. Рисковать жизнью стоило только при полном комплекте козырей на руках и отсутствии за столом другого азара.

Последним к посту прибыл Нгоно — молодой толстяк в дорогой одежде. Отец Оша был с ним, шел рядом вроде бы свободно, но оказался в ошейнике на тонком, не сразу видимом, тросике. Их сопровождал паренек лет шестнадцати с острым взглядом и кошачьей походкой. Если бы не хлипкая комплекция и отсутствие оружия, его приняли бы за телохранителя — парень явно умел двигаться быстро, а сил в казавшемся тщедушном тельце хватало с избытком. Впрочем, там, где проходит и г р а, телохранители не требовались.

Моло провозгласил, в который раз подтверждая известное всем:

— Пост и его окрестности объявляются зоной игры. Любое насилие запрещено. Угроза использования оружия будет пресекаться охраной и окружающими. Все присутствующие — отныне только игроки и зрители. Возможные выяснения отношений откладываются до завтра, прошлые обиды на время забываются. Всем удачи, начинаем. Стороны игры и болельщики, прошу подойти!

Ош и отец бросились друг к другу, обнялись.

— Сынок, слишком не рискуй, — сказал отец и на пределе слышимости шепнул в то ухо, которое у Оша слышало: — Бойся бегуна.

Нгоно оттянул отца за трос и приветственно кивнул бывшему другу:

— Пришел сдержать слово?

— Запоздал, конечно, но ты знаешь почему. Время ожидания компенсирую. Здесь двойная плата моего проигрыша.

Ош передал Нгоно вынутые из пояса деньги. Тот пересчитал, внимательно разглядывая каждую монету — в новом мире деньги были разнообразные, ценились по указанному номиналу, остальное роли не играло. Главное, чтобы цифра читалась. Естественно, что редкие серебряные и золотые монеты не ходили с прочими на равных, кузнецы переплавляли их в слитки и проволоку, так они становились ценнее и удобнее: слитки для накопления, а проволока для расчета рубленными кусочками — рублями. Серебряные и, тем более, золотые рубли ценились намного выше монет, которых пока еще было много.

— Приятно иметь дело с человеком слова. — Нгоно ссыпал монеты в мешок и приладил к поясу. — Я в тебе не сомневался.

По его знаку ошейник был снят с отца Оша. К ним подошел Моло.

— Вот подорожная на отца. Ее дарит Нгоно за полученные его семьей помощь и доход. А это подорожные для семьи из трех человек и твоя. — Моло показал еще два бумажных листа с яркими печатями посередине. — Твоя отдельно, поскольку ты можешь проиграть. Будем считать, что в целом былые недоразумения утряслись, и можно, наконец, перейти к игре, без которой этого никогда не случилось бы. Договоримся о ставках. Со зрителями разберусь сам, мне интересно, на что ставите вы.

— Моя ставка — половина суммы, которую получил за семью этого паршивца, — мах оплывшей жиром руки указал на Оша, губы Нгоно при этом растянулись в дружеской улыбке, в которой проскользнуло что-то хищное, — в обмен на его голову. Или на голову его отца. Так понимаю, что если один из них будет находиться у меня, второй никуда не денется и тоже придет. Меня это устраивает.

— Согласен, — подтвердил Ош. — Ставлю себя в обмен на деньги. Отец больше не в игре, и он уйдет раньше — вместе с шатунами будет ждать развязки на нейтральной территории. Это мое условие.

Моло дождался, когда Нгоно кивком подтвердит сказанное, и объявил:

— Принято. Банга, твой друг будет делать ставку? — Кривой палец со следами множественных переломов указал на Энта. — Позови его, мы не договорили насчет игры на оружие. Надеюсь, он все же сделает автомат ставкой в твоей игре. Не может же он не верить в тебя.

(продолжение следует)

Начало Небесные люди

Продолжение https://pikabu.ru/@p.ingvin

Если привести шатунов в племя, мальчишку убьют. Необычных не любят. Их боятся. Расскажи Ош о своей особенности, не факт, что его тоже не сожгли бы, как мутанта или больного. Это обычная практика большинства племен. Для чужаков не сделают исключения, и, как уже бывало, мать не перенесет, что сына обрекли на смерть, бросится на защиту, и ее тоже убьют. Мужика, возможно, оставят, если не рыпнется. Но если он отец — ведь обязательно рыпнется. А который допустит гибель ребенка — то не мужик, и нечего такого спасать. На мужчину, чьих жену и сына сами же сожгли, полагаться нельзя. Тем более нельзя давать ему в руки оружие. Значит, в племени прибавится не солдат, а проблем. Тогда какой смысл вести их в племя, если каждого из этой тройки ждет смерть?

Чужаки приближались, и Ош сумел хорошо рассмотреть всех. Мужчина одет в потрепанный добротный камуфляж, обувь — несносимые берцы, старые, но в отличном состоянии. За широкой спиной лук со стрелами, за голенищем тесак. Брюнет. Женщина и ребенок, напротив, светловолосые, мальчик низенький и щуплый, закутан в хламиду с капюшоном, сейчас, в непроглядной для них тьме, капюшон откинут. Глаза с рассеянным взглядом казались прищуренными из-за нависших век. Женщина — крепко сложенная, с красивой улыбкой. Нос с небольшой горбинкой. На виске родинка, на скуле почти зажившая ссадина. Поверх драного плаща кутается в длинную шаль.

Ош отложил лук и, когда рядом проходила женщина, вынырнул из тьмы. Нож к горлу — она даже не вскрикнула. Умная. Видимо, уже становилась заложницей. Даже не дрожит — привыкла. Не хочется представлять, какая у нее была жизнь.

Отчего-то вспомнились сестры. Она, может быть, тоже чья-то сестра, но Ошу надо помочь своим.

— Без резких движений, — проговорил он. — Оружие не трогать.

— Что тебе надо? — Шатун поднял руки.

Знает правила игры. С таким проще договориться.

— В этом племени вам не будут рады.

— Заметно.

Шатун говорил спокойно, но глаза настороженно прищурились. Ребенок подошел ближе к женщине, она погладила его по голове, и мальчик прильнул к ней, не обращая внимания на угрожавшего ножом Оша. Не испугался, не закричал. Почувствовал, что опасность не настоящая? Ош не хотел чужакам вреда, он хотел помочь себе, а для этого следовало помочь им. Мальчик это как-то ощутил.

Для начала нужно понять их цели, и Ош спросил:

— Вы кто?

Ответил мужчина — женщина все это время спокойно ждала с ножом у горла.

— Уходим от этих, — голова мужчины качнулась в сторону земель людоедов. — Семья. Мальчик не похож на других, там таких не жалуют.

— Таких нигде не жалуют, — сказал Ош. Удивительно, что у людоедов пацан-уродец дожил до своих лет. Обманывают? Но Ош прожил два десятка лет, и его особенность осталась в тайне. И Нора скрывала крылья всю жизнь. — Куда идете?

— Туда, где непохожих на других не убивают.

Ош горько улыбнулся:

— Знаете такое место?

Заговорила женщина:

— Вы не убили никого из нас и не позвали подкрепление, значит, не желаете нам зла. Вы хороший человек, Санни это сразу понял. Я не хочу врать — мы идем в Лесные земли. Там другая жизнь, люди больше знают и больше помнят. Там не назовут отличие болезнью.

— Это слухи, — сказал Ош. — Вы же там не были?

— Эти слухи упорно приходят с самых разных сторон, и поэтому, как мне кажется, им можно верить, — сказал мужчина. — Впрочем, Лесные земли — только один из вариантов. Нас устроит любая возможность выжить всем вместе.

Ош убавил нажим клинка, чтобы женщина могла выпрямиться. Нападения он не боялся: шатуны переживают друг за друга, им тоже не нужны неприятности. Иначе мужчина уже дрался бы или пытался пристрелить.

— Если вас поймают на территории племени, то убьют, — сказал Ош. — В лучшем случае — продадут в рабство. Продадут по одному. Но если свернете к северо-западу, выйдете на племя азаров. Там можно получить подорожную.

— Почему мы должны тебе верить?

Мужчина слушал внимательно, и было видно, что идея ему понравилась.

— Раньше я сам был азаром и знаю, как с ними вести дела. Мне тоже нужно туда попасть, но без попутчиков не доберусь.

— Может, тебя одного не примут? Или ты их шпион? За помощь шпиону или дезертиру наказание ждет хуже, чем за бродяжничество.

Шатун не дурак, это хорошо, но и опасно.

— Можешь опустить руки, только без глупостей. Предлагаю сделку. Я проведу вас к азарам в обход местных постов и помогу выиграть подорожную. С пропусками вы сможете пойти куда угодно и так далеко, насколько сможете. Хоть к Колеснице-в-Небеса. Но если вы хоть что-то знаете про азаров, то понимаете, что самим вам с ними не сладить.

— Почему подорожные документы нужно именно выиграть? Я могу предложить выгодный обмен. — Шатун выразительно встряхнул автоматом.

Ош скривился:

— Значит, вы ничего не знаете про азаров. Хорошо, давайте я выиграю вам подорожные или помогу обменять на них ваше оружие, а вы со своей стороны поможете мне выручить отца.

Шатун вздохнул, его пальцы впились в рукоять и цевье автомата, и Ош непроизвольно прижал заложницу крепче. Женщина застонала.

Мужчина убрал руки от оружия:

— Прости, это не то, что ты подумал. Просто я не понимаю, на каких условиях мы можем сойтись, чтобы никто не подставил другого. Мы не знаем друг друга, значит, ты не будешь доверять нам, а мы не сможем доверять тебе.

Ош признал:

— Все правильно, любое сотрудничество начинается с доверия. Я рискну и доверю вам свою жизнь. У вас есть оружие, у меня — знания, что представляет из себя соседнее племя, и как их опасные особенности обратить себе на пользу. Мы нужны друг другу. Можно сказать, нас свела судьба.

— Но ты предлагаешь нам рисковать головами в неизвестной авантюре…

— Не будет никакого риска, — перебил Ош, — если все сделать по давно проработанному плану. Не придется применять силу или убегать. Все произойдет по закону, от вас требуется только присутствие и гарантия, что не заключите сделку с азарами в обход меня. Впрочем, можете попробовать, но вам же будет хуже. Я открыл все карты, решайте.

— Твое предложение звучит неплохо, а у нас, честно говоря, нет выбора. Мы согласны. Отпусти ее.

Ош убрал нож от шеи женщины и в ту же секунду метнул его, как показалось, в мужчину.

Если бы хотел убить, тот уже был бы трупом. Клинок со свистом взрезал воздух над плечом расслабившегося и теперь хватавшегося за оружие шатуна, и через миг в кустах что-то пискнуло и дернулось.

Мужчина посмотрел, куда угодил нож. В траве трепыхалось в агонии пушистое тельце — крупный полевой зверек с длинными ногами еще раз содрогнулся и окончательно испустил дух.

— Не делай так больше, пацан.

— Я Ош.

Он миролюбиво подтолкнул женщину в спину, она в два быстрых шага оказалась рядом со своим мужчиной. Тот покачал головой и протянул руку для знакомства и закрепления договора:

— Энт.

Ош пожал жесткую ладонь Энта. Тот поинтересовался:

— Уходим сразу, или нужно утрясти что-то на прощание?

— Надо сделать вид, что меня похитили, иначе это аукнется на моей семье..

— Резонно. А неплохо ты разглядел в темноте эту хрень.

— У каждого свои недостатки.

Глава 2

Перед уходом Ош с Энтом изобразили следы борьбы и забрызгали землю кровью зверька. Тушку Энт прихватил с собой. Женщину звали Мией, она предлагала найти безопасное место, чтобы поесть, но Ош торопил:

— Не раньше рассвета. Сейчас ночь, это в нашу пользу — погони пока не будет. Только завтра кто-нибудь пройдет по следам до границы, чтобы удостовериться, что чужаки ушли и, кроме как убили или насильно увели одного постового, больше ничего страшного на землях племени не натворили. Этот вариант я продумал давно, мне нужно, чтобы матери и сестрам ничего не угрожало. Сбежал — виновны все; убит или похищен — значит, я жертва, и семье еще благодарность выскажут за смерть истинного сына племени, погибшего ради общего блага. До утра надо уйти как можно дальше, в некоторой безопасности мы сможем чувствовать себя только в безводных ничейных землях, куда постовые не суются. Там поедим и отдохнем перед последним переходом.

С ним не спорили; в местах, которые призван охранять, он ориентировался лучше. Как бы ни были голодны шатуны, они беспрекословно замирали или прятались, когда требовалось, и переходили на бег, когда приходилось миновать продуваемые пыльным ветром открытые места. Все удалось лучшим образом. Впереди раскинулась покрытая колючими зарослями каменистая пустыня, в которой можно прятаться сколько угодно, пока жажда не выманит. Камней Ош не видел, только ощущал под ногами и представлял примерное расположение по шевелению пыли и сухих веток. За годы он научился не спотыкаться. Всю дорогу он шел замыкающим, двигался след в след за шатунами. По пути ему удалось подстрелить из лука еще двух ночных зверьков, не подозревавших, что на таком расстоянии люди тоже опасны. Энт удивлялся точности попаданий в кромешной тьме, но напрямую не спрашивал. Ош ничего не объяснял.

Первое время молчали — чтобы не услышали случайные постовые. Регулярные маршруты Ош изучил, но лучше перестраховаться. При королеве-богине гвардейцами стали все солдаты, теперь внешние и внутренние постовые несли службу по очереди. В целом от этого решения порядка прибавилось — одни и те же люди одинаково патрулировали и поселок, и окрестности. Получив равные права, гвардейцы из внешних постовых проявляли больше усердия, и именно их, стремившихся показать себя и однажды выбиться в командиры, стоило опасаться. Гвардейцы из внутренних, наоборот, на постах больше спали, а на поиски чужаков выходили только по тревоге. Так далеко, как отошли Ош с шатунами, не должен зайти никто, но не должен — не значит, что не зайдет.

При Норе в племени многое поменялось. Сначала все были счастливы. Избранную королеву превозносили до небес, переменам радовались и требовали новых. С каждым прожитым днем настроение людей менялось в худшую сторону. Мгновенного эффекта перемены не давали, требовалось временно чем-то жертвовать. Народу это не нравилось. Главную проблему племени королева-богиня определила сразу — непосильные долги. Они заставляли людей идти на преступления, влезать в новую кабалу или бежать из племени. На этом строил свою власть король-колдун. Первым же решением Нора простила старые долги, она назвала это вычитанным откуда-то выражением «амнистия капиталов». Вторым ее решением было займы больше не давать.

Первое отвернуло от нее всех работящих и законопослушных. Разгильдяи, лентяи и мошенники оказались в выигрыше, а истинные трудяги проиграли. Вторым решением она потеряла поддержку другой стороны, привыкшей проживать настоящее за счет будущего. Оказалось, что власть — работа, такая же, как любая другая. Чтобы править, потребовалось много знать и уметь, и каждое слово правителя, не говоря о действии, имело огромные последствия. Их приходилось расхлебывать, а первоначальные благие намерения никем в расчет не принимались.

Королева успела, она улетела вовремя. На следующий день Шук рассказал по секрету, что против нее готовилось восстание. Еще немного, и заговорщики заставили бы народ взбунтоваться, и хорошо, если Норе позволили бы провидничать дальше. Под горячую руку могли расправиться. Новые правители не любят, когда старые, которые сделали что-то хорошее, остаются живыми.

После ухода Норы готовились выборы, в них предлагали участвовать и Ошу, но тот же Шук, бывший с ним плечо к плечу при свержении Джава, шепнул, что его избрания не допустят. Ош — новичок, а прежняя элита объединилась против всех, кто может помешать вернуть власть. Половина гвардейцев уже подкуплена или уговорена, другая половина по-тихому обрабатывается. Без поддержки солдат ни один кандидат к власти не придет, даже если за него проголосует большинство.

Сейчас для Оша главное, чтобы его сочли погибшим при исполнении долга, это поможет родным. Если удастся спасти отца, а отправиться вслед за Норой на Небеса не получится, то можно вернуться с историей, как на посту похитили и продали азарам, а оттуда получилось сбежать или выкупиться через игру — для того, что в других племенах знали про азаров, это будет звучать убедительно.

Привал устроили на рассвете в подобии пещеры, вокруг которой Ош некоторое время ходил, долго глядел вдаль и, наконец, сообщил, что можно разводить костер — никто не увидит.

Воды с собой было немного, фляги шатунов почти опустели еще до встречи с Ошем, и он поделился своей водой:

— К ночи будем на месте, а день как-нибудь переживем.

Мия с сыном (она звала его Саном, Санни или Котенком) занялись готовкой в каменной выемке, куда натаскали колючего хвороста, а Ош с Энтом остались дежурить сверху. Ош рассказал про отца, попавшего в рабство за проигрыш.

— У меня есть деньги на выкуп, но просто выкупить не получится, — закончил он печальную историю. — У азаров так не принято.

— Предложи больше, — пожал плечами Энт. Судя по позе, он расположился между камней так, чтобы издали голова казалась одним из камней, резко не поворачивался, автомат чаще всего глядел стволом вверх и мог плюнуть свинцом и огнем в любую из сторон.

Ош был более расслаблен, поскольку до самого горизонта опасных движений не просматривалось.

— Само собой, — сказал Ош. — Предложу вдвойне, но это ничего не даст. По-моему, вы ничего не знаете про азаров.

— Это столица азарта, — подала голос Мия. — Любой, кто хочет всего и сразу, и у кого есть, чем рискнуть, идет туда за счастьем. Но я не видела никого, кто вернулся бы богачом. Слухи твердят, что сорвавшие куш переселяются в племена, где живется лучше. Но у людей, которые уходили и не возвращались, оставались семьи. — Мия вдруг оглянулась на мальчика и быстро отвела взгляд. — Одна моя знакомая тоже уходила, чтобы выиграть безопасность для близкого человека. Больше ее никто не видел. Не верю, что люди, когда получают большие деньги, забывают родных. Во всяком случае — не все.

Ош кивнул:

— Правильно не веришь. У азаров нельзя выиграть. Никогда не соглашайтесь на сделку с азаром, в ней всегда будет подвох.

— Нестыковка. — Энт повернулся к нему и покачал головой, глаза смотрели серьезно и предельно жестко. — Ты тоже азар, пусть и в прошлом. И ты обещал сделку с ними.

— Я бывший азар, потому знаю, как не проиграть. Не выиграть, а только не проиграть. Если это получится, можно считать дело выгоревшим. Главное — успеть использовать новолуние, облачность и ветер. Это важно. Ясное небо, луна и штиль провалят мой план, тогда придется долго ждать случая. О плане не могу рассказать ничего, кроме того, что он есть, что придуман давно и за несколько лет продуман до мелочей. Мы ничем не рискуем, единственное условие — нужно прийти на пост азаров к началу ночи, разговаривать с пограничниками нужно в темноте, без посторонних, и тогда все получится.

— Все же допускаешь то, что план провалится? — спросил Энт. — Значит, он слишком сложен. Любой сложный план обречен.

— План прост до предела, — возразил Ош, — и вам ничего не грозит, для меня главное, чтобы вы пришли со мной вместе и находились неподалеку в начале переговоров — азары ценят свою репутацию игроков, и при свидетелях не позволят себе применить силу там, где можно решить игрой. Но они постараются втянуть в игру вас — любыми способами, от взятия «на слабо» до подписания официального договора, где, скажем, автомат будет выставлен против подорожных документов. И тогда вы потеряете последнюю возможность стать честными путниками. Вам предложат очень простые пари, и будет казаться, что не согласиться — глупо. Поверьте, это совсем не так.

— Например? — спросил Энт.

— Спорим на автомат, что я прыгну выше любого ближайшего дерева, на которое вы мне укажете?

Мальчик, до того рассматривавший пушистые шкурки зверьков, замер с открытым ртом. Слова Оша поразили и Мию, она выпрямилась и сказала:

— А дерево ты, наверное, положишь на бок?

Ош улыбнулся:

— Нет.

— Поведешь нас туда, где все деревья маленькие? — предположил Энт.

— Тоже нет. Ответь: ты споришь со мной на этих условиях?

Энт прижал к себе автомат:

— В чем же подвох?

— Подвох уже в самой игре с теми, для кого это не развлечение, а профессия. Никогда не заключайте пари с азарами.

— Поняли уже. Расскажи, как сумеешь прыгнуть выше того дерева, на которое укажу.

— Без проблем. Подойду к нему, подпрыгну и предложу дереву сделать то же самое.

На некоторое время установилась тишина. Улыбавшаяся Мия раскладывала мясо на камни у костра, Энт задумчиво чесал щетинистый подбородок, мальчик продолжал безотрывно глядеть на Оша как на волшебника.

— Если хотите, могу поспорить с вами, что обойду костер по кругу не касаясь земли ногами, — сказал Ош.

Ему понравилось быть волшебником.

Он тут же подумал, что Нора тоже выиграла бы такое пари, но у ее выигрыша был свой подвох.

— Умеешь летать? — Мия мыслила в том же направлении. В фантастическом. Она искала возможность выполнить условия, а надо было — прореху в них.

— Если бы умел и поспорил на что-то подобное с азарами, — сказал Ош, — они немедля вручили бы мне выигрыш — азары никогда не обманывают в том, что со стороны кажется честной игрой. Правда, тут же сожгли бы как мутанта. Но с великими почестями, как человека, который обманул азаров.

— Так что там с «пройти не касаясь земли»? — буркнул Энт.

— Спокойно шагайте в обуви — земли коснется подошва, а не нога спорщика, и получится, что условия соблюдены.

Энт скривился и, кажется, едва не сплюнул.

— К азарам как-то попал племянник князя, — на Оша поднялся его ледяной и почти немигающий взгляд, — еле ноги унес. Рассказал нам кое-что. Слушать было интересно, но трудно — после приключений в столице азарта парнишка стал заикаться. Сломали парня. Лучше бы съели.

Мия резко осадила спутника:

— Энт!

— Нет, ну правда же, — не успокоился тот. — Мужчина, которого сломали — уже не мужчина. А брат Рыжего — тот вообще не вернулся.

Ош спокойно развел руками:

— Это нормально. Мало кто может остановиться, если его правильно ведут через подстроенные мелкие победы к крупному проигрышу. Большинство напоследок ставят документы на возвращение, самого себя и даже — под расписку — свои семьи.

Он помрачнел.

Мия сглотнула ком в горле, прежде чем заговорить:

— Почему правитель допускает такое? Как мне ни противно, но Энт прав, человечнее съесть одного, который не смог себя сдержать, чем по его прихоти забирать в рабство всю семью.

— Как называется вождь азаров? — спросил Энт.

— У азаров нет вождя, — сказал Ош.

— Так не бывает, чтобы у племени не было правителя, — не согласился Энт. — Без крепкой руки ни одно общество долго не просуществует.

Ош пожал плечами:

— Смотря какое общество.

Соседи называли строй азаров анархией, что было не совсем точно. Азары выводили свое имя от слова азарт, и у них сложилась особая система управления, она учитывала тонкости местной психологии. Основным отличием от соседей было то, что человек, неспособный на Поступок, не имел права на существование, в глазах азаров он сразу переходил в разряд быдла, которое должна знать свое место, и использовался как тупая рабочая сила. Другими словами, человек, неспособный рискнуть — не человек.

Полноправного вождя, чьи решения выполнялись бы беспрекословно, не существовало, но, в случае угрозы, защищать свой образ жизни вставали все. Тогда временно появлялось единоначалие, без которого невозможно выжить в трудные времена. Вождя азары определяли игрой. Жребий, кости, смекалка… Хитрый ум и везение, основанное на знании людей и интуиции, выталкивали на верхушку иерархии нужного человека. Как только глобальная проблема, внешняя или внутренняя, исчезала, вождь терял свои полномочия — азары не терпели над собой начальства.

Когда-то Ош не представлял себе другой жизни. Сейчас он мог сравнивать. Оказалось, что плохой правитель — беда намного хуже, чем жизнь без правителя. Но у племен с правителями мог появиться умный и деятельный вождь, который налаживал жизнь и возносил свой народ над другими. При жизни без правителя такой шанс отсутствовал. Племя азаров было обречено, если глядеть в будущее.

Но сейчас оно процветало.

— На всякий случай скажите мне правду: автомат исправен? — задал Ош давно интересовавший вопрос.

Энт обращался с оружием не как с пугалкой для боязливых и несведущих, все говорило о том, что при случае автомат будет использован. И все же прояснить не мешало.

— И заряжен. Почти полный магазин.

— Этот важно для будущего обмена, – объяснил Ош, — и для создания нужной ситуации во время переговоров. Я должен знать, что за моей спиной стоит реальная сила, тогда и противник это почувствует.

— Тебе не жалко оставленных дома родных? — спросила Мия. — Они считают тебя погибшим.

— Мать в курсе, куда я собирался и зачем, она не знала лишь конкретного дня. Сестры погорюют, но вскоре вернется отец, и радость их излечит. А мне в другую сторону. Кстати, возможно, что вы захотите пойти со мной. Слышали про Колесницу-в-Небеса?

Энт поморщился, но сказать ничего не успел, заговорила Мия:

— Извозчик — это же сказка, легенда, похожая на ловушку: несите ваши денежки, он отвезет вас на Небеса к всемогущим богам, и они исполнят любое желание. А то богам больше заняться нечем. Любое оружие отправляет на небеса не хуже.

Когда-то Ош думал так же. И все же Нора улетела и не вернулась. Последнее могло быть плохим знаком, если бы она заранее не удостоверилась, что Колесница работает, а Небеса реально существуют. Другое дело, что Небеса каждый представляет себе по-своему. И богов. И их замыслы.

— Если бы боги существовали, — продолжала Мия, — прежде всего они навели бы на Земле порядок.

Ош с усмешкой повторил ее же слова:

— А то богам больше заняться нечем.

Если никто не видел богов — как можно понять их действия и тем более представить их цели?