"Желание"⁠⁠

Ночь. Тихая и безлунная. Не слышно привычных звуков проезжающих машин и загулявших прохожих. Даже собаки куда-то попрятались и не нарушают ночную тишину своим резким лаем. Лишь занавески слабо колышутся под дуновением робкого ветерка, прохладного и легкого, как сама летняя ночь.

Внутри комнаты тоже тихо. Остановились часы и не скрипят под ногами старые половицы. Будто все растворилось в жирно-чернильной темноте. Лишь одинокая девочка в белой старенькой ночнушке стоит у окна и задумчиво смотрит на ночные улицы. На вид ей лет восемь или девять. Худенькая, напуганная и очень хрупкая. Она ждет. И знает, что обязательно дождется.

Тихо скрипнула входная дверь, заставив девочку повернуться на источник шума, и в комнату, смешно переваливаясь на ходу, вошел щенок. Маленький и напуганный щенок дворняжки. Он обвел помещение блестящими темными глазами и, увидев улыбающегося ребенка, бросился к нему, постукивая коготками по полу.

Девочка, опустившись на одно колено, протянула к собаке руки и та не заставила себя ждать. Запрыгнув, щенок облизал смеющегося ребенка горячим языком и тихонько заворчал, когда пальцы девочки принялись почесывать его шерстку.

- Привет, Масик, - улыбнулась девочка, подняв щенка на уровень глаз. – Ты совсем не изменился.

- Ауф… - согласился тот и попытался еще раз облизать хозяйку. Девочка в ответ опустила щенка на пол и присела рядом, продолжая почесывать его за ушком и изредка смеясь, когда собака подставляла ласковым пальцам свой живот.

- Совсем не изменился. Все такой же смешной, - тихо сказала девочка, бросив на темную дверь косой взгляд. – Как ты, маленький?

- Вуф! – буркнул щенок, заметив перемены в настроении хозяйки. Он протяжно заскулил и легонько помахал куцым хвостом, надеясь привлечь ее внимание.

- Да, Масик. Не нравится тебе здесь? Скоро уже пойдем. А пока, просто побудем рядом. Хорошо?

- Уф… - зевнул Масик и, забравшись девочке на колени, свернулся клубочком и принялся сладко посапывать.

- Знаешь, Мась. Я рада, что ты пришел, - продолжила она, отстранено гладя собаку. – Я боялась, что ты не придешь. А мне так много нужно тебе сказать.

- Аф? – будто спросил щенок, заставив девочку еще раз рассмеяться.

- Ты все понимаешь, да? Все ты понимаешь. Прости, что я так поступила с тобой. Мне казалось, что я поступаю правильно. Я ошибалась, Масик. Я все бы отдала, чтобы вернуть тот момент, но его уже не вернешь.

- Буф…

- Да, малыш. Я знаю. Тебе было больно и я до сих пор виню себя за это. Врачи говорили мне о другом, но я-то знаю, что тебе было больно. Ты был один и даже засыпая, продолжал страдать.

- Мм?

- Ты спрашиваешь, почему я так поступила? Я тоже боялась, Масик. Мне было куда страшнее, чем тебе. Хотя, это просто отговорка, а я не за этим здесь. Мне так стыдно! – всхлипнула девочка, прижав к себе щенка. Тот извернулся и вновь лизнул ее в щеку, заставив-таки улыбнуться. – Даже сейчас ты не злишься на меня? Нет? Ты хороший, Масик. Очень хороший. Прости меня.

- Аф… - тихо гавкнул щенок, когда дверь снова скрипнула. Девочка, подняв глаза, охнула и невольно попятилась назад, увидев в светлом проеме, две стоящие фигуры. Очень знакомые фигуры.

- Мам, пап? – спросила она и, не дождавшись ответа, вскочила на ноги и бросилась к улыбающимся мужчине и женщине. – Вы пришли?

- Конечно, родная, - тепло улыбнулся мужчина, погладив дочь по голове.

- Я так рада, что вы пришли. Сначала пришел Масик, а потом вы. Мне столько нужно вам сказать, - пробубнила она, обнимая родителей.

- Успеешь, доченька, - ответила ей женщина. – Вся ночь еще впереди.

- Ночь заканчивается.

- Да. И наступает утро. Помнишь, как ты в детстве боялась кошмаров? Но они всегда уходили, когда солнце появлялось на горизонте.

- Вы тоже уйдете, да?

- Когда-нибудь. Но мы обязательно еще увидимся.

- Пап?

- Да? – кивнул мужчина, опускаясь на одно колено. Девочка смущенно потеребила его за руку и виновато хмыкнула.

- Помнишь, как ты ругался, что кто-то испортил твои деловые бумаги?

- Конечно, - улыбнулся он. – Я знаю, что это была ты.

- Да. Я просто пила чай и читала книжку, сидя в твоем кресле, а…

- Чашка выскользнула у тебя из рук и вылилась на бумаги, - закончил отец. – Я знаю, родная.

- И ты не злишься?

- Нет, конечно. Если бы ты не вылила чай на бумаги, я бы стал банкротом. А так у меня появилось время на раздумывание.

- Тогда ты этого не знал и очень громко ругался, - тихо добавила девочка. – Я боялась, что этим сделала тебе больно.

- Нет, доченька. Боль возникла из-за другой вещи, - ответила мама. – Люди стареют. Начинают чаще болеть…

- Я так себя винила за тот разлитый чай. Вы бы только знали, - вздохнула девочка. – Даже сейчас я себя виню за это. И за Масика.

- Это в прошлом, родная, - произнес отец, обнимая дочь. – Сейчас это совсем не важно.

- Знаю. А еще, когда мне было шесть, я испортила твое платье, мам.

- А в двенадцать ты разбила окно на кухне, - рассмеялась женщина.

- Вы не обижаетесь на меня?

- Нет, доченька.

- А… тот день, когда вы поехали на пляж и оставили меня дома в наказание? Если бы я поехала с вами, то сейчас мы были бы вместе. А я нагрубила вам и обиделась. Я такая дура, - шмыгнула носом девочка, ласково целуя руку матери.

- Не думай об этом, родная, - через пару минут ответил ей отец. – Это в прошлом. Мы же тебя очень любим. И всегда будем любить. Я, мама и даже Масик.

- Правда?

- Правда, - улыбнулись родители. Даже щенок тявкнул, словно соглашаясь с их словами.

В наступившей тишине вдруг раздался тихий звон. Это ожили настенные часы. Щенок, воинственно буркнул, услышав странный звук. А родители смущенно переглянулись. Лишь девочка грустно смотрела на них, не желая выпускать руку матери.

- Вам пора, да? – тихо спросила она, нарушив молчание.

- Да, доченька. Пора, - кивнул отец, смотря на дверь, за которой плавно разливалось золотое свечение.

- И вы снова бросаете меня?

- Нет, - улыбнулась мама. – Мы пойдем все вместе?

- Правда?

- Конечно, правда. Пошли?

- Да, - засмеялась девочка и, взяв на руки щенка, пошла следом за родителями. Темнота медленно отступала прочь под натиском мягкого золотого света, бившего прямо в проем. Этот свет будто целовал щеки девочки и ласкал ее душу. Страх исчез. Осталось лишь тепло. Мягкое и золотое, словно нежное солнце, появляющееся утром из-за горизонта.

*****

- Все? – спросила миловидная женщина, встав с кожаного кресла и зашуршав накрахмаленным халатом.

- Да, - кивнул ей пожилой мужчина, с куцей бородкой и в круглых серебряных очках. Он отсоединил от небольшого серого ящика два провода и грустно посмотрел на кровать, где лежала улыбающаяся старушка. – Знаешь, Женя. Этот момент - единственная радостная вещь в моей работе.

- Почему? – удивилась женщина, забирая у коллеги провода и бережно складывая их в потрепанный чемоданчик.

- Они всегда улыбаются.

- Это их желание, - пожала плечами Женя, на что мужчина лишь скупо улыбнулся и добавил.

- Да. Последнее желание.