Землетрясения в Москве - несколько фактов
Густой туман окутал город. Земля вздрогнула дважды. В это время трехлетний малыш гулял с няней в Юсуповском саду. Его звали Саша Пушкин. Он оказался самым знаменитым свидетелем московского землетрясения 26 октября 1802 года.
Землетрясение продолжалось 20 секунд и не нанесло вреда. Но как большую редкость для Москвы его описал Николай Карамзин. Историк ссылался на физиков, когда пояснял: "В глубине земли есть пустоты: в них-то и свирепствует воспламененный воздух". Он же заметил: "Теперь ждем известий из чужих краев. Вероятно, московское землетрясение было только эхом какого-нибудь другого".
26 октября 1802 года отголоски очередного вранчанского землетрясения ощущались сразу в нескольких русских городах. Например, в Калуге и Козельске вдруг сами зазвонили городские колокола, а в московских домах качались люстры. Буйство стихии ощущалось даже на севере – в Петербурге и Варшаве. Что касается Первопрестольной, то более подробные сведения о землетрясении удалось сохранить благодаря Николаю Михайловичу Карамзину. В журнале «Вестник Европы» он оставил заметку с описанием необычного явления. «Землетрясение не сделало ни малейшего вреда и не оставило никаких следов, кроме того, что в стене одного погреба (в городской части) оказались трещины, а в другом отверстие в земле, на аршин в окружности», – писал Карамзин. По словам историка, землетрясение длилось всего около 20 секунд, но даже за это время успело напугать местное население. Людям казалось, что они резко начали страдать от головокружения. Многие поспешили выйти на улицу, оставив в домах шатающиеся столы и стулья. Хотя некоторые москвичи и вовсе ничего не заметили, работники на Спасской башне сообщили, что ее стены заметно тряслись.
Природный катаклизм настолько заинтересовал Н.М. Карамзина, что историк обратился к летописным источникам в стремлении выяснить, случалось ли раньше в Москве нечто подобное. Взволнованным читателям «Вестника Европы» он сообщил, что землетрясение не является «новым и чрезвычайным» для климата средней полосы. В доказательство Карамзин сослался на русские летописи, упоминавшие явление как минимум дважды: в 1445-м и 1474-м годах. Тем не менее самые суеверные из жителей города восприняли катаклизм как дурной знак и вспоминали о нем во время Отечественной войны 1812 года. Пожар, охвативший Москву в дни пребывания наполеоновских войск, виделся им результатом «предупреждения» десятилетней давности.
Среди московских жителей в 1802 году оказалась и семья Александра Сергеевича Пушкина, разместившаяся во флигеле Юсуповского дворца в Малом Харитоньевском переулке. Будущему поэту тогда было всего три года, и землетрясение стало одним из самых ярких впечатлений его детства. В тот октябрьский день он играл в саду и увидел, как резко качнулась мраморная статуя, хотя погода стояла солнечная и безветренная. Впечатлительный ребенок был сильно поражен увиденным. Когда в 1830 году Пушкин возьмется за написание автобиографической «Первой программы записок», среди первых воспоминаний он укажет: «Юсупов сад. – Землетрясение. – Няня».
В тот день действительно произошло одно из сильнейших в Европе румынское землетрясение. Сила его достигала почти восьми баллов. В Бухаресте за десять минут рухнули все дымоходы, памятники, княжеские дворы с высокими постройками и, конечно, монастырские башни. Чудом было то, что погибли только четыре человека, причем трое стояли под одной башней. Эпицентр находился в горах Вранча на глубине 150 километров.
Именно оттуда, из сейсмически активных Карпатских гор, докатывались все землетрясения в Москву и до, и после 1802 года. Последствия были разные. По-настоящему москвичи были всерьёз напуганы несколько раз.
Первый раз в 1445 году, когда по всему городу на церковных колокольнях сами собой зазвонили колокола, а в Кремле рухнул собор. Разумеется, это сочли дурным знаком.
Второй раз был в 1977 году — в Бухаресте тогда ощущалось около девяти баллов. В Москве — не более четырех.Однако многие люди запаниковали, особенно после безответственных газетных публикаций о том, что из Москвы надо эвакуироваться.
В 1986-м годах катаклизм вновь коснулся столицы. На верхних этажах зданий башенного типа интенсивность колебаний достигала так же четырех баллов (самые сильные землетрясения на Земле имеют магнитуду девять баллов), а на высоте Главного здания МГУ – было зафиксировано семь.
В действительности Москва едва ли не самое безопасное место на всей Европейской России. В этом уверяет директор Института теории прогноза землетрясений и математической геофизики Петр Шебалин:
"С точки зрения естественной сейсмичности Москва очень спокойная территория. Землетрясения всегда тектонические, это высвобождение энергии, которая копится в системах разломов. Самые крупные происходят в зонах, где океаническая кора подплывает под континентальную. В Москве нет тектонической активности, нет разломов и могут ощущаться только далекие глубокие землетрясения. Так было в 2013 году, когда мы впервые ощущали землетрясение не европейское, а в Охотском море: оно произошло под Камчаткой на глубине около 600 километров".