Записки Мента. Камера смертников, бои в Калининграде и другие байки из сейфа (начало)
Автор - Илья Рясной, Пенсионер, Полковник полицейский.
Кум и на зоне кум
Отношения администрации и заключённых в ИТУ всегда были, мягко говоря, не слишком дружелюбными.
Был у меня знакомый ещё в былинные советские времена – опер на зоне, а потом кум - то есть зам по оперработе. Любил рассказывать всякие кошмары о своей работе. Жаловался, что главный враг исправления заключённых и поддержания порядка в колонии – это план по валу на производстве. Ибо этот самый коварный план всегда на первом месте, а остальное – на двадцать девятом. Это заставляло начальника учреждения, то есть «хозяина», давать послабления некоторым группам заключённых, договариваться с авторитетами, злоупотреблять мерами принуждения и насилия. Главное – план. А раскрытие преступлений и поддержание строгого порядка – тут уж по остаточному принципу.
Работа опера в колонии вообще аналогов не знает. Она требует такого интриганства и коварства, что Макиавелли и иезуиты скромно плачут в углу вместе с пресловутым испанским двором и его тайнами.
Однажды приходит с воли информация, что два жулика, проходящие лечение от дурных привычек в условиях исправительно-трудового учреждения, перед посадкой залепили на воле крупную кражу. Просят органы милиции эту информацию подтвердить или опровергнуть. А как? Двое этих ворюг ребята прожжённые, прошаренные в воровском промысле, признательными показаниями свою нелёгкую биографию не замаравшие. Ясно, что будут все отрицать. А вещдоков и показаний нет, чтобы их припереть. Можно было бы при помощи микрофонов их послушать, что они между собой говорят, но тогда и техники такой не было в наличии, а если и была, то работала плохо. Нужно вывести уголовников из состояния душевного равновесия, нанести острый психологический удар.
- Вызывают их в администрацию, - рассказывает этот мой опер. – В помещение такое просторное. Выводные говорят – ждать. И уходят. Помещение пустое почти - три стула, да свёрнутый ковёр в углу стоит. При этом им намекнули, что их будут спрашивать по одному старому их делу, и лучше бы им подумать, как признательные показания дать. Ну, они оглядываются, что в помещении никого нет, и начинают активно за то старое дело тереть – мол, ничего ментам не говорим, все отрицаем, я не я и кража не моя. Договорились, по рукам хлопнули. Довольные такие собой и друг другом. Тут выводные заходят. Ковёр раскручивают. А в нем я сижу. «Ну, говорю, орлы, приплыли». Они настолько обалдели, что тут же признанку и выдали.
В этой работе есть один момент. Если на зоне ты царь и бог, то рано или поздно твои подопечные выходят на волю, и вот там с ними могут начаться проблемы.
- Иду однажды, - продолжает опер, - по родному городу, по самым закоулочкам. И тут шобла из числа недавно освободившихся подкатывает с подходом таким незатейливым: «Конец тебе, опер, пришёл. Довольно нашей кровушки попил». Ну а мне чего делать? В рукопашной я их всех не осилю. И пожить хочется. Ну и я развожу их по понятиям «Какая предъява?» – спрашиваю. «Ну, ты опер, кровопивец». «А конкретно?» Давил честных бродяг». «Честных я не давил. Я сук давил. Что не так? И отморозь всякую. А честных не трогал». Тут братва озадачилась, посовещалась. И вдруг к выводу неожиданному пришла – а ведь и правда. Опер-то честный. И не за дело никого не трогал. А только работу свою выполнял. Извинились и отвалили. Там тоже разумные люди бывают. А в другой раз в автобусе на меня бывший зечара кидался, орал, что порежет. Потом пообещал подстеречь и у дома пришить. До рукопашной, правда, не дошло. Ну и что с ним делать? Поднял документы, где он живёт. Отправился в местный уголовный розыск. Объяснил, что и как. Ребята там отзывчивые. Говорят, сейчас объясним человеку, что он не прав… В общем, притащили его в контору. И так справно ему все объяснили, что он на коленях передо мной ползал, готов был землю целовать и орал – простите дурака!
Зоновским операм, хотя и относились они к МВД, оружия не давали, если не какое-то там супер ЧП. В зону по приказам заход с оружием был запрещён – чтобы зеки не завладели им. А на воле оперу в зелёной форме вообще со стволом делать нечего. Так что оперативники ощущали себя не шибко и защищёнными. Потому что встречи с контингентом были вполне реальными. Обычно они таскали с собой «черёмуху» - баллончик с газом-слезогонкой. Тогда это ещё было запрещённое изделие, которое не купишь в каждом оружейном магазине. Да и та «черёмуха» была куда забористее, чем нынешние жалкие подобия в свободной продаже. И на зоне было правило – малейшие попытки к неповиновению щедро заливались этим газом. Практически большинство неспокойных зеков из отрицалова испытало её действие на себе, и страх перед спецсредствам был у них прописан на подсознании. Поэтому иногда стоило только продемонстрировать баллончик, как вся агрессия спадала. Условный рефлекс – увидел баллончик веди себя спокойно, иначе совсем плохо будет.
Однажды этот опер чудом избежал смерти. Приехал в командировку в какую-то тюрьму, где смертные приговоры в исполнение приводили – тогда это никого не удивляло, в год расстреливали около тысячи человек. Ему местные ребята говорят:
- Хочешь, смертника покажем?
- Покажите.
Заводят в камеру – на две части разделена вертикальными прутьями. Там урка сидит, на снежного человека похожий - озлобленный, смотрит с ненавистью, понимает, что недолго ему осталось.
Увидел гостей. Вдруг резко и очень сильно метает прямо в голову оперу заточенную металлическую миску. Тот едва успел отклониться, в стенке выщерблена, руки трясутся.
А урка разочарованно произнёс:
- Эх, жалко, промахнулся. Убил бы – пока следствие да суд, ещё бы пожил.
Вообще, из зоны порой можно было увидеть больше, чем на воле. В том числе швы, по которым расползается страна.
- В Грузии был, - рассказывал мне тогда опер с видимым возмущением. – Слушай, там советской власти нет вообще! Иду по зоне, а по ней зек пилит – представь, без строя и с японским магнитофоном под мышкой!
Да, исполнение наказаний тогда в республиках понимали как-то по иному, чем в России. У меня знакомый в восьмидесятые работал под Тбилиси в ИТУ. И вдруг у них уходит на пенсию «хозяин». И место вакантно. А у этого моего приятеля очень крутые были завязки в МВД – родственником был один из первых лиц. Тут подходит стралей и говорит:
- Пятьдесят тысяч рублей даю (по тем временам пять автомашин «Волга»), но чтобы меня назначили на эту должность исполняющим обязанности.
Приятель мой удивляется:
- Да у тебя высшего образования нет! Тебя все равно никто не утвердит.
- А ничего. Месяца три поработаю, вложенные деньги окупятся, и ещё знаешь сколько заработаю…
Старая тема – республики и метрополия, или кто губил СССР, а также - коррупция, они и мы...
Тюрьма – университет и база данных
Вообще опера на зонах со временем приобретали не только уникальные морально психологические качества, хитрость и знание уголовного мира, но и становились кладезями информации, которой на воле никак не добудешь. Помню, в Калининграде в начале двухтысячных был начальник уголовного розыска, кличка была Дым. До этого он всю жизнь проработал в УИНе. У него было полно душевных и физических травм в результате своей бурной профессиональной деятельности.
Поехал однажды со своим коллегой от областного управления ИТУ в посёлок в лесу, представлявший собою одну колонию-поселение, где несколько сот заключённых валили лес и обеспечивали план. Дым знал, что в колонию-поселение пошли наркотики. По дороге прихватили местного опера угрозыска. С наркотиками разобрались быстро - за пару дней вычислили пять человек, кто завалил зельем колонию. Примерно прикинули, куда уходили деньги. Те пятеро знали, что их беззаботная жизнь кончилась.
- Гражданин начальник. Прибыл полковник из управления. Зовёт всех в администрацию, - сказал зек, появившийся на пороге штабной избы.
Трое ребят двинули из избы, а Дым замешкался. И когда снаружи вдруг весенним громом загрохотали оглушительные ружейные выстрелы, он, безоружный, выбивая телом раму, кинулся в окно. И отключился от страшного удара. А очнувшись, узнал, что происходило в колонии.
Те зэки, поняв, что пришёл конец вольнице и снова светят сроки длинные, решили пуститься во все тяжкие. Что такое колония-поселение? Ни вооружённой охраны, ничего. Там живут исправляющиеся, досиживающие последние годки. Это нечто вроде обычной деревни. Только там ещё живёт администрация колонии. С неё и начали. Первым наркоманы убили молоденького лейтенантика, его жену и ребёнка - зарезали заточками, забрали ружья, сгребли патроны. И пошли "мочить приезжих ментов". Убивали всех, кто встречался на пути.
Двое зэков-активистов сумели снять с трупа опера уголовного розыска пистолет и кинулись к замполиту. Тот сидел в доме, разложив в бойницах окон охотничьи ружья и боекомплект.
- Они там у дома собрались. Если мы двинем туда, то их взять можем, - взволнованно воскликнул активист.
- Обязательно. Дай пистолет, - кивнул замполит. Активист отдал пистолет. Замполит упёр воронёный ствол ему в живот и крикнул:
- Вон отсюда.
И стал держать оборону, плюнув на всех.
А те двое активистов, найдя в разгромленном доме одного из сотрудников колонии старенькое ружье с тремя патронами, двинули на тех, кого недавно считали своими, а теперь стали непримиримыми врагами.
Первым выстрелом активисты ранили наркомана и тем самым спасли многих. Получив отпор, отморозки рванули прочь из посёлка. На дороге захватили грузовик, ехавший забирать оперов, и устремились на нем в направлении города. На своё счастье, водитель машины сумел по дороге выпрыгнуть из кабины, добрался до железнодорожной станции и обо всем сообщил в милицию.
Район перекрыли военные и силы УВД. Беглые метались, как затравленные волки, ощущая, что круг сужается и загонщики все ближе. Когда их задерживали, один успел застрелиться. Остальных расстреляли позже, по приговору суда. Замполита-труса попёрли в три шеи из органов. Зэков-активистов освободили и дали по ордену - случай в истории исправительно-трудовых учреждений уникальный. А Дым, единственный из той четвёрки, выжил.
Эту историю я в красках описал в своей книге «Наше дело – табак».
В Калининграде сперва Дым был кумом на самой большой зоне, потом заместителем по оперработе областного управления исполнения наказаний. Человек был потрясающе ушлый, профессиональный и справедливый, и зеки это знали. Когда мы с ним ездили по области, то в одном месте, то в другом к нему братаны на грудь бросались с криками:
- Кум, как рад тебя видеть!
Удивительно, никто не хотел пику в боку присунуть.
Так у него в записных книжках и в памяти был такой объем информации, что он на щелчок преступления раскрывал, потому что всю братву знал как родных. И боялись его и прокурорские, и судьи, потому что он и о них все на свете знал.
Сцена, в одном районе. Важный такой, высокомерный прокурор не даёт согласие на обыска и арест подозреваемых по тяжкому преступлению. По морде видно, что взятку хочет слупить, но обставляет это так важно, как торжество правосудия.
- Что ты тут гонишь! - бросает ему Дым. – Тебе напомнить, как гражданин К., на свободе оказался? Или не надо?
И прокурор сдувается. Глаза тупит. И вздохнуть боится. Знает, котяра, чью сметану вылизал. И тут же основания для ареста находятся. И все, в общем-то, и неплохо оказывается.
Огромная дурь была, когда исполнение наказаний вывели из системы МВД. Это царь Борис Окаянный понаподписывал с бодуна какие-то конвенции европейские, по которым исполнение наказаний и полиция не могут быть в одном ведомстве. В результате взаимодействие сейчас носит больше формальный характер, и огромные объёмы информации, которыми владеет зона, просто не доходят до полиции. Несмотря на многочисленные координационные совещания, приказы. Разные ведомства – это серьёзно.
Страдает борьба с преступностью. И у ФСИна ресурсов, в том числе силовых, гораздо меньше, чем у МВД. Одно время, когда шли бунты, глушили их силами ОМОНа. Хотя спецназ УФСИН «Факел» имеет весьма жёсткую репутацию, и теперь уже справляются своими силами. Но все равно, мне кажется, возвращение в МВД тюрем не за горами – как только Совет Европы и ЕСПЧ к такой-то матери пошлём.
В принципе, при СССР в зонах был относительный порядок. Перестройка, горбачевщина и ельциншина ознаменовалось, конечно, невероятным бардаком. С утра до вечера размещались в СМИ статьи правозащитников о несчастных зеках, о том, что им в камерах тесно и мяса не докладывают, а сотрудники колоний все сплошь вурдалаки и нарушители прав человека. В результате были приняты какие-то дикие законы о бездумной либерализации условий содержания. Теперь шмон в камере не устроишь без кучи документов и чуть ли не уведомления обыскиваемых. И прокуратура строго следит за правом зека и в тюрьме чувствовать себя хозяином.
Помню, одно время представители администрация в Бутырке боялась в камеру заходить – только мат слышали и могли вполне получить по лицу. Такие вот девяностые, когда урки поставили задачу взять власть на зонах, и пошли один за другим бунты. Начались захваты заложников из числа персонала. Поняв, что на законы государства полагаться не стоит и спасение утопающих – дело рук самих утопающих, администрация ИТУ своими силами стала утрясать проблемы. И в меру своего светского понимания воздаяния за грехи. Например, после захвата заложников в Крестах в девяностых, в течение года все участники этого злодейского преступления скончались от обострения различных хронических или приобретённых заболеваний. Бывает.
Сегодня все устаканилось – на многих зонах правят деньги. И работой больше половины зеков не загружены, просто нет производственных мощностей, поэтому предоставлены сами себе, что страшно. У незанятого работой зека мысли – как сбежать, на кого наехать, как сколотить шайку, чтобы по выходу на волю скучно не было бы.
А ещё сегодня идёт тенденция падения сроков, увеличения наказаний, не связанных с лишением свободы, и резкого сокращения количества заключённых, что, мне кажется, неправильным. Есть определённое количество людей в обществе, которых вообще из тюрьмы выпускать нельзя во избежание жертв среди мирного населения. А маленькие срока ведут к росту количества преступлений, распространению моделей противоправного поведения на все большее количество людей, и в итоге к росту количества заключённых.
Что делать? Мне больше нравится китайский принцип. За серьёзные преступления – к стенке. За не шибко серьёзные давать срока небольшие, но устраивать такой зверский режим, чтобы все эти месяцы и годы вспоминалось, как самый жуткий кошмар, и даже мысли бы не было у преступника загреметь обратно. Показывали по телику китайские тюрьмы – у них режим типа курса молодого бойца в армии - человек ни на секунду не предоставлен себе, упал-отжался, бежать, копать. Ежели недостаточно усерден – колотят палкой.
Ну а ещё – всех не пересажаешь. Вообще в современной цивилизации система наказаний, как мне кажется, пошла не в ту сторону. Под видом, что мы самые умные и гуманные, мы отбросили, например, телесные наказания. А хороший кнут или отрезание ушей вернут человека в лоно общества гораздо быстрее и лучше, чем пять лет тюрьмы. Но это так, фантазии угрюмого традиционалиста…
Ох, нелёгкая это работа – из болота тащить бегемота
Несколько лет назад психологи подсчитали, что семьдесят процентов оперработников и восемьдесят процентов следователей МВД находятся на грани нервного срыва. А что за этой самой гранью? Привет петля или иди дорогой Евсюкова - стреляй из пистолета зелёных чертей.
Следователь – самая адская работа, во всяком случае, была в правоохранительной системе – сейчас полегче стало, люди просто плюют на все, ответственность и дисциплина сильно упали, и теперь молодые люди на работе давно не умирают.
Но по моим воспоминаниям, следственная работа – это вечный кошмар. Срока следствия, содержания под стражей, где найти понятых, переводчика с какого-нибудь горно-киргизского диалекта, как заставить бандита побыстрее ознакомиться с делом и поставить свою закорючку. Суток не хватает. В военной прокуратуре у нас суббота была официальным рабочим днём, а в воскресенье, как говорил прокурор, выходят желающие. Желающих было на удивление много – иначе просто вообще не успеваешь ничего.
И все время тебя погоняют криками:
- Давай дело. Когда дело в суд направишь? Дело давай!
На Дальнем востоке был следак с тонкой душевной организацией. И все эти крики его сильно ранили. Давай дело, да давай! А где тебе его взять, если свидетели не пришли, обвиняемый не раскололся, адвокат не появился, и кругом саботаж, а тут ещё куча справок по почте идёт! Но прокурора это не интересует, он все орёт – давай, грузи, кидай, не останавливайся. И обижаться грех – он человек подневольный. На некого из прокуратуры округа тоже орут – давай да давай. Чтобы уложились в двухмесячный срок следствия. Или, из области догоним и перегоним - в месячный срок с приговором – это вообще был высший класс. Но справок-то нет. И времени нет. И кругом одна засада.
Вызвали этого бедолагу следователя на ковёр:
- Давай дела! Когда дела будут?
- Завтра, - честно глядит прокурору в глаза следак.
Полковник от абсурдности такого заявления даже накал сбавил и усмехнулся:
- Иди, работай.
Следак и остался работать. И работал всю ночь. Взял все находящиеся в производстве дела. Написал от фонаря протоколы допросов, ознакомления с материалами дела, обвиниловки. Ударно поработал и споро - всё успел. Сам за всех расписался – обвиняемых, свидетелей, адвокатов. И утром прокурору все дела на стол:
- Готово! Как обещал!
Прокурор полистал дела. Задумчиво так, по-отечески ласково посмотрел на следака, на лице которого впервые читалась расслабленность, а глаза лучились энтузиазмом и жаждой жизни. И направил его в психушку на обследование.
Психиатры разобрались быстро, и избавили военную службу и следака друг от друга. Но тот почему-то горевать не стал. В советские времена самая блатная работа была юрисконсультом. На работу можно было не ходить, главное вовремя визировать приказы и выступать в арбитражном суде. Платили немного, но юрисконсульты устраивались по совместительству на три-четыре работы и чувствовали себя прекрасно. Вот и этот пристроился так нехило. Вскоре машину себе купил. И приезжал в прокуратуру к коллегам злорадствовать:
- Ну что, работаете? Быстрее надо. Дела надо в суд сдавать. А то привычку взяли – продление сроков просить!..
Все это издано автором под псевдонимами Илья Стальнов, Сергей Зверев и другими. Найти книги в гугле проблемы нет :-) Просьба не пытаться доказать что это уже было на яплакал и т.п. - я публикую по оригинальным постам автора на одном из информационных сайтов рунета, и с его разрешения само собой.