Ярость⁠⁠

Ну как тоже, ярость. Это не ярость скорей, а просто обида.
Утром, как в любое буднее утро, Артем Фирсов, развозил по городу своих домашних. Сначала жену, Ольгу, как всегда успели без пробок. Ольга работала с восьми утра, так же как и Алена, дочь их, начинала учиться с восьми утра. Поэтому путь к Ольгиной работе начинался в семь, поэтому доехали, как всегда без пробок. Что-то я повторяюсь, вы, наверное, уже давно сообразили, как проходит утро в семье Фирсовых, а я все повторяюсь.
Ехали молча, как это часто бывало в семье Фирсовых в последнее время. Завтракали сегодня молча, вчера ужинали молча, сегодня в дороге тоже ничем не впечатлились. Ольга тихо злилась на мужа за то что он все больше в живёт как-то в себе, Артем злился на Ольгу за то, что она ему редко даёт, а теперь ему и самому уже не хочется. Алена чувствовала напряжение и просто молчала, ни на кого не злилась, а, наоборот, очень любила обоих родителей и хотела, чтобы все было, как раньше: разговоры взахлёб каждое утро в машине, папины шутки, мамин смех в ответ.
—Пока, зайка!— это Ольга Алёне сказала, когда приехали к ней на работу.
—Пока,— это Артёму уже и потянулась чмокнуть его. Артем ответил чмоком. Никому не хотелось шатать и без того шаткое равновесие в семье.
«Наверное, это просто очередной кризис,— думал Артем,—наверное все как-то должно само собой пройти, надо только немного подождать? А, может, нечего уже ждать? Может, дальше будет все хуже и хуже, может, сегодня или завтра она найдет себе мужика повеселее, среди коллег, например. Вот ведь какая интересная штука, я даже и не против, чтоб так все произошло. Я тогда просто гордо уйду, а она будет виновата. А может, она уже? Бабы хитрые, так ведь и не поймёшь, пока не поймаешь. Вдруг ей кто-нибудь сейчас титьки мнёт?»— Артем даже захотел вернуться, чтобы убедиться, что его Ольге прямо сейчас кто-то мнёт титьки. Но представив в воображении эту картину, он вдруг поморщился.
«Это мою Ольгу кто-то трогает руками? Прям гладит её, что-то при этом говорит? Она в ответ все такая довольная и обо мне даже не помнит?»
— Пап, нам сколько ещё ехать?— Алена в отсутствии одного из родителей больше не чувствовала напряжения, ей хотелось поговорить.
— Минут двадцать ещё, вон пробка собирается.
— Ага, и так каждый день! Давай во что-нибудь поиграем? В города, например?
— Что-то не хочется мне в города. Расскажи лучше, что тебе сегодня снилось?
— Да я уже не помню.— Алена задумчиво посмотрела на отца,— Пап, а почему вы с мамой теперь так редко разговариваете?
Если подобный вопрос задала Ольга, можно было бы огрызнуться. Если он сам себе задал этот вопрос, можно было бы отмахнуться. Но в этой ситуации ему пришлось задуматься.
—Э, ты куда лезешь, клоун?!— из соседнего ряда кто-то прервал его мысль.
При том, что Артем, в общем то никуда и не лез. Он просто медленно катился в своем ряду, как вдруг перед ним в его ряд попытался вклиниться старый белый "Лексус". И вот так грубо, в присутствии дочери, к нему обратился совсем молодой человек с заднего ряда этого самого белого "Лексуса", даже не водитель.
— Слыш, э!— это уже второй пассажир заднего ряда белого "Лексуса" решил не оставаться в стороне,— чё уставился? Не видишь, люди торопятся? Щас мы проедем, потом ты поедешь, понял?
Артем конечно же понял, но, тем не менее, уступить был не готов— присутствие рядом дочери лишило его возможности уступить. Вот был бы один, подумал бы про себя, не вслух, что эти наркоманы-дураки пусть едут, а я, как всегда в подобных (совсем не частых) ситуациях, попереживаю до вечера, может ещё перед сном немного попереживаю, а на утро все пройдет. Но рядом дочь. Артем—отец. Очень близко, почти притёршись к крылу "Лексуса", Артем всё-таки проехал первым, слыша вслед «э, ты чё, ушлепок?». И, наконец, поехали. Практически в эту же секунду поток, уходящий с магистрали направо, ускорился, и, наконец, поехали.
— Каких только идиотов не встретишь на дороге... Ты не испугалась, зайка?
— Ну, если честно, немного испугалась. Какие-то они странные, злые. Хорошо, что ты их не пропустил!— сказала Алена с восторгом.— Ты самый смелый папа!
Артем мысленно похвалил себя за, пусть вынужденную, но смелость.
Минуту спустя он их заметил в зеркале заднего вида: обгоняли с выездом на встречную, моргали ему дальним, Артем, конечно, ждал этого, но, всё-таки, надеялся, что отстанут, что вообще забудут о нем.
«Как поступить? Ну не гонки же, в самом деле, здесь устраивать? С ребенком на заднем сиденье... Остановиться, поговорить? С четырьмя угашенными малолетками? Так, надо постараться доехать до какого-нибудь экипажа ДПС, да и любая полиция, в принципе, сойдёт»,— догадался Артем. Даже от сердца отлегло.
Ребята на Лексусе же, в свою очередь, просто и быстро обогнали машину Артема, резко взяли вправо и остановились. Тот едва успел затормозить.
Из Лексуса вышли сразу все четверо, чуть не бегом подошли к машине Артема. Он заблокировал двери и не знал что делать дальше.
— Ну чё закрылся то, упырь? Ты не бойся, мы просто поговорим с тобой и все.— ребята уже никуда не торопились, обступили машину, спокойно, даже как-то лениво, разглядывали ее.— Витёк, у него тут ребенок в машине.
Витёк, тот самый "молодой человек с заднего ряда Лексуса", задумался.
— Слышь?— это Витёк обратился к Артёму,— приоткрой окно, не слышишь же нихера, наверное.— Артем приоткрыл,— ты с ребенком едешь и так борзо себя ведёшь? Ты совсем дурак что-ли?
Артем растерялся: вроде бы совсем не "борзо" он себя вел, но ему стало вдруг совсем немножечко стыдно за свое поведение. Ведь, действительно, с ребенком же, куда полез... А с другой стороны, что же теперь, уступать каждому, кто наглее? Так совсем себя уважать перестаешь.
— Пап, поехали, а? Мне страшно.
— Так не могу поехать то, зайка, заблокировали нас совсем.
— Ты только, пожалуйста, не открывай дверь, ладно?
«Вот бы сейчас молния рядом ударила или менты мимо поехали, все бы решилось. Или дождь бы пошел ливнем, они бы остыли,— размышлял Артем, потеряв всякое достоинство.— Эхх»
И вдруг, как будто на что-то решившись, разблокировал дверь. Это было спонтанное движение, он не знал что делать и хотел уже побыстрее разрешить эту идиотскую ситуацию.
К тому же ребята ему в этом помогали, монотонно стуча кулаками по боковым стёклам. Алена сидела бедная, вжавшись в сиденье.
— О, ну наконец-то, я уж думал уходить,— обрадовался Витёк.— иди сюда, придурок.
Артем рассчитывал совсем не на то, что его будут выволакивать из машины, как мешок с картошкой, не дав ему опомниться. Вытащили, бросили на землю и начали молча пинать. Просто и методично, но уже без злости (запал прошёл). Артем молча терпел удары, закрыв голову руками.—«Вроде даже и не больно,— думал он,— слабаки какие-то!»— про "слабаков" ему даже захотелось сказать вслух, но потом передумал. «Сейчас душу отведут и отпустят.— думал Артем,— Отпустят? Я что, заслужил это? Заслужил вот это вот избиение? Средь бела дня, на глазах у моей дочери, возле моей машины меня месят четыре отморозка за то, что я просто ехал по городу? Да вы что, суки?»— Артем от внезапно охватившей его обиды попытался встать, убрав руки от лица, но тут же и получил по этому лицу ботинком. Получил сильно, на несколько секунд даже потерял сознание, обмяк.
— Ладно, пацаны, хорош,— распорядился Витёк,— тут, главное, не перестараться, сейчас все по справедливости. Ну что, балбес, хватило тебе?
Артем успел уже очнуться, но вставать ещё не хотелось.
— Скажи спасибо, что у тебя ребенок в машине,— продолжал Витёк,— забрали бы мы у тебя машину, если б один ехал.
Здесь Витек, конечно, приукрасил свою значимость: ни он сам, ни его товарищи, ни разу не оказывались в подобной ситуации, никогда никого не избивали, и уж тем более, не отбирали ни у кого машины. Они были обычными студентами, немного пьяными, немного на взводе и на кураже. Подстрекая друг друга, они как-то неожиданно для себя догнали машину Артема, совершенно случайно им удалось её заблокировать, ну а как действовать дальше, они видели в кино.
— Ладно, отдыхай пока. Машину твою мы запомнили и пробьем. Смотри, ментам позвонишь, пожалеешь.— Витёк уже начинал понимать, какую глупость они сотворили с ребятами и немного струсил.— Поехали, пацаны.
В те пять минут, пока происходила вся эта ситуация, Алена сидела в машине, плакала и не смотрела в сторону отца. Ей было страшно туда смотреть.
«Отдыхай пока, говорит... Вот сука какая, а? Зачем я на бокс ходил? Столько времени и денег, а духу даже один раз ударить не хватило. Лучше бы баллончик газовый купил... А может дело и не в баллончике.»
— Испугалась, зайка? Поехали домой, сегодня в школу не идёшь.