Вторая часть сирийский приключений
Вторая часть сирийский приключений.
Надо было спешить есть еще надежда хоть и призрачная но все
же… Прошло совсем не много времени духи втянутые в перестрелку
могли отложить эвакуацию захваченных ими легионеров с хребта
вниз или по гребню на юг.
На войне все самое плохое случается вдруг, то есть в тот самый момент, когда утомленная психика дает сбой. Подкравшаяся из глубин сознания мыслишка подобно ангелу искусителю шепчет «расслабься все хорошо, врага рядом нет, можно отступить от правил войны и сделать послабление. И когда тыуверуешь в эту мысль, от утомления не в силах ей сопротивляться,следует удар коварный в самую болезненную точку. Разведчики, решив перекрыть тропу чуть ниже поста наблюдения минами спустились со своей вершины и, перейдя через одну невысокую скальную гряду по открытой тропе вдоль хребта подходили к следующей. Выход не был должным образом прикрыт, пулемет разведчиков остался на позициях, место с которого начали движения пулеметчик просто не видел, закрывали выступы вершины. День был спокойный снайпера, наблюдавшие окрестные горы, ни какого движения вблизи не заприметили.
Духи подкрались незамеченные ни кем и спрятались за скальными выступами, к которым подходили разведчики. Они появились вдруг внезапно и залпом со всего что имели, опрокинули на камни горной тропы троих шедших впереди двое замыкающих раненые отстреливаясь,
отползли назад за камни. Вышедшие выше к вершине хребта духи начали обстрел наблюдательного поста разведосов, прижимая их к камням не давая возможности перемещаться и вести ответный огонь. Под прикрытием плотного огня выскочившие на площадку, где лежали трое разведчиков, бородатые подхватив тела за лямки снаряжения, затащили их на свою сторону.
Мартин выскочил из кабины КАМАЗа затормозившего рядом с БТР на ходу отдавая распоряжение выгружавшемуся расчету станции ближней разведки устремился вверх к базовому лагерю, о начавшемся бое услышал по станции в кабине. На площадке базового быстро перегружая магазины в трофейную разгрузку, своя не застегивалась липы
забиты пылью, опросил по ходу манипуляций тех, кто рядом про
обстановку. Бронежилет в сторону слишком тяжелый для перемещения в горах, каска, где каска, на х.. на ходу запихивая гранаты в узкие карманы вражеского снаряжения устремился к месту боя. По дороге те же вопросы группе бойцов перетаскивающих раненого Герасима, он жив это хорошо хотя ранение похоже серьезное.
В месте от куда начали движение разведчики сбивчивый доклад Залива из которого можно было понять только « ушли что с ними не известно. У камней Байкал вскинув автомат срезал духовского пулеметчика, указал рукой Мартину в направлении замеченного им движения с лево, Мартин со своего места по мелькнувшей тени одиночными ведя стволом по возможной траектории движения врага. Ратибор выше вроде готов к движению надо двигаться может быть еще можно спасти своих,может живые. « Залив, ты и кто с тобой на месте держите подходы слева» кричит Мартин. Двинулись вперед Байкал, Злой и разведчики Мартин и Скиф.
Опасный участок, прикрывая друг друга вот и следующая скальная гряда, заскочили на нее правее мертвый пулеметчик срезанный Байкалом дальше еще через десяток шагов автомат духовский и разгрузка все-таки попал, стреляя по тени, раненый сбросил с себя все, вниз скатился, по-видимому, так дальше кричим « Бертолет, Варяг, Алтай!!!» еще кричим. Очередь наперерез движению. Каменная гряда служила прикрытием от разрыва гранат, брошенных русскими на площадку, откуда только, что резанул короткой очередью автомат, и пули высекли искры и гранитные крошки в месте, где примерно через пару секунд была бы уже двигающаяся группа. «Сука, по звуку шагов стрелял, – подумал Мартин, готовя гранату к броску, – повезло, что неверно определил ». Мартин разжал ладони, и металлический полуцилиндр полетел взаданном рукой направление, после взрыва, он на короткое время выглянул из-за укрытия и послал несколько коротких очередей в точку, где он заметил вспышки пороховых газов оружия, засевшего там стрелка. Туда же ушла следующая серия брошенных другими бойцами гранат. Затем небольшой отрезок времени замешательства в принятии решения для дальнейших действий – малый период времени, длившийся буквально секунд десять, за который он впоследствии будет ругать себя и корить.
Ситуацию необходимо было держать под жестким контролем, не пуская на самотёк и нужно было без лишней суеты отдать необходимые указания, распределив группу таким образом, чтобы в случае противодействий с другой стороны был причинен наименьший вред. Но вся группа из четырёх человек сгрудилась у каменной гряды и последствия оказались
плачевны.
Взрыва Мартин не слышал, не постигнув ещё смысла суеты, возникшей по непонятной для него причине, осознал, что лежит на спине метрах в трёх от гряды камней, тянущейся вдоль по гребню высоты. Он лежал на спине, кто то совсем рядом кричал от боли. Только лишь на слух можно было определить наличие рядом раненых, глаза не давали четкой картинки происходящего, все было в тумане, и расплывающиеся грани предметов вокруг придавали ощущение нереальности происходящего. Как только глаза сумели сфокусироваться на близлежащем предмете, камень величиной с бычью голову, пришла боль. Боль во всем теле, невозможно было даже пошевельнуться, не причинив себе страдание, нельзя было закончить дыхательное движение грудной клеткой – все вызывало боль, заволакивающую туманом сознание. Он не видел никого
вокруг себя, только время от времени в одурманенное сознание прорывались отдельные восклицания товарищей, находящихся где- то здесь рядом. Для того чтобы как то облегчить мучения, Мартин попытался не шевелиться, от этого стало немного легче, но тут же пришедшее осознание беспомощности и страх быть захваченным в таком состояние теми, у кого не было никакой причины относиться к тебе с добротой, это чувство заставило действовать. Автомат был на месте, удобный тактический ремень обеспечил неразрывность связи оружия и владельца, в страхе за собственную жизнь он уже не чувствовал то, так остра боль. И, уложив его на живот левой плоскостью в просвете между ног, Мартин стал стрелять одиночными в пустоту перед собой, давая понять, что он жив и способен защищаться, одновременно делая неуклюжие движения всем телом. «Отползти назад в направлении, откуда пришли, там остальные, они скоро подойдут, они спасут».
Впоследствии Мартин, вспоминая этот эпизод, к своему стыду, пришёл к заключению: он даже не пытался оказать помощь другим бойцам группы. Почему? Объяснение этому было простое – общее состояние не позволяло даже присесть, можно было только ползти на спине, голова была заполнена отрывочными видениями черного в звёздах неба и расплывчатыхконтуров вершин, мысли отсутствовали, была только боль и навязанная откуда-то со стороны команда ползти к своим. Но это были объяснения разума, откуда-то из глубины наития выплывал шепоток: «А может быть, можно было преодолеть боль и подползти к тем, кто был рядом и так же страдал от ран, ждал помощи. Может быть, можно было?!». Но случилось то, что случилось.
Сколько длилось перемещение распластавшегося на спине тела? Наверное, недолго, но Мартину казалось, что он полз вечность, и когда его начали ощупывать и снимать снаряжение, оказывая первую помощь, он представлял собой жалкое, обессилевшее подобие солдата, уже неспособного к сопротивлению. Крики товарищей, пытавшихся таким образом добиться от него более четкого восприятия действительности, и укол обезболивающего на какое-то время вернул его в реальность. Над ним стоял Ратибор и, выпуская короткие очереди из пулемета, отдавал криком команды, управляя действиями тех, кто пришел с ним на помощь раненным. Через какое-то время Мартин даже смог встать, и хотя боль по-прежнему владела всем телом, опираясь на плече Тайги, ему удалось пройти до базового лагеря. Тайга сдал его медику и поспешил назад – бой продолжался, и надо было делать свою работу. Андрюха, осмотрев раны, вколол ещё один укол, сделал перевязку и распорядился срочно доставить раненого в пункт сосредоточения. Находившийся рядом тезка Мартина и его единоверец по национальности, готовый помочь, подставил своё плечо, и оба двинулись вниз по тропе к ожидавшему транспорту. В момент начала движения боль переместилась в нижнюю часть туловища, как будто пудовая гиря изнутри надавила на все органы в тазу и животе, и они отозвались болью, не позволяющей дышать и двигаться.
Немного пришедший в себя и воспрянувший духом после того, как понял, что его спасли, что он не остался лежать на камнях, что он среди своих, Мартин снова осел, не в силах пошевелиться. Прерывисто глотая ртом воздух, он пытался найти в себе силы идти, но не мог. Тезка уговаривал его встать: «там медицина, там спасение». Через некоторое время Татарин, напрягшись, приподнял обмякшее тело раненого и заставил его двигаться, боль по-прежнему была адская, но надо было двигаться – там больничка, там врачи, там Наташка! «Да, там Наташка, – резануло сознание, – она спасёт, она ждёт, ради неё надо шагать!». «Иди, там есть тяжелые, им помоги, – как будто заикаясь, так как каждое слово вызывало приступ ещё большего страдания, – дальше сам дойду», – выдавил из себя Мартин и, уже не опираясь на плечо Татарина, сделал шаг в направлении стоявшего у подножья горной гряды БТРа. «Наташка ждёт, я должен дойти, я должен выжить, я сильный, я смогу!».
