Вот, разбили вот...
Третий раз.
В третий раз мне разбили сердце. Оно разъёбано, расхуячено, рас…. Короче, вдребезги. Вот об этом я и сообщил матери в 7 утра, когда она застала меня у компа, сопливым, грустным и заплаканным. Ну ёб твою мать-то, ну я же её люблю. Я её полюбил, когда она была сестрой моего друга. Ещё больше я полюбил её, когда она стала разубеждать меня разлю… разлю… БЛЯТЬ! Разлюблять всех и ехать в Санкт-Петербург к разэтакой матери. Ещё больше я полюбил её, когда она всё же разубедила. А я, мудила, в этом признался. Лично и прям впрямую. Отвергла основательно. Я не согласился безосновательно и поклялся собственной девственностью собственной жопы, что буду ждать, когда она передумает. Она не ответила.
Как-то так, размазывая различные выделения организма по лицу и ушам, я рассказал историю отвергнутого и разбитого сердца своей маме. Мама обеспокоилась и начала краситься быстрей, а кошка, понюхав меня на 12 секунд больше, чем обычно, привычно потоптавшись по моим яйцам, попыталась вспрыгнуть на подоконник. Не склалось. Сорвалась – а хули тут удивляться, кошаре 10 лет!
- Ну и чего ты?.. – продолжает краситься.
- В шоке. – засыпая и утирая оставшиеся слёзы. И думая – да как так-то?! Она ж меня только что отговорила не ехать никуда, она же…Я же её же…Ну в третий раз, да ну какого?!!!
- Ма, иди на работу, я тебя не звал, -, всё ещё засыпая.
- Сын! Если хочешь, я останусь! – , всё ещё докрашиваясь.
- Мряяяяя! - , всё ещё в отчаянной попытке прыгнуть на подоконник.
- Да утомили! – всё ещё пытающийся уснуть я. – задолбали…
В теряющемся сознании я ощутил мурчание кошки, пригревшейся бочком. Моей любимой и единственной. В теряющемся сознании я почувствовал, как кто-то гладит меня по спине. Гладила меня мама, наверное. Любимая и единственная – точно. В теряющемся сознании я услышал звонок телефона. Наверное, моей любимой. И единственной…. Я не ответил. Сознание покинуло меня.