Внучка рассказывает дедушке что она купила 7 рулонов туалетной

Дед сидит в самоизоляции — гоняет меня в магазин, мусор выносит на балкон, дверь открывает в наглухо застегнутом лабораторном халате, четырехслойной хлопчатой маске до бровей, подводных очках и силиконовых перчатках — короче, все по-честному.

Звонит ему в самоизоляцию соцзащита:

- Вам полагается паек. Брать будете — нет?

Дед так сразу не умеет. Ему надо все взвесить. Он начинает тянуть время:

- А кто вы?

- Соцзащита.

- А как вас зовут?

- Наталья Николаевна.

- Очень приятно, а меня  Иванов Сергей Михайлович, - отвечает дед, и с этого момента Наталья Николаевна крепко попадает на пересказ дедовой биографии - всех восьмидесяти трех томов, с обязательным перечислением трудовых подвигов и регалий. Я и теперь еще вижу, как наяву, мелкие блестки пота на ее низком трудовом лбу, чуть прикрытом жирной накрахмаленной челкой, которые она чаще необходимого отирает холодной дрожащей рукой, не успевая вставить в дедов монолог важную информацию о том, что таких дедов у нее еще 145, и 214 старух, а тут комиссия из Москвы за дверью алчет (ее крови) воочию убедиться в выполнении наказа президента про пайки. И ей надо раздать их немедленно. Сейчас!

- Извините, мне некогда! - задыхаясь, выкрикивает она, наконец. - Берете или нет?

Дед обиженно жует губы — он еще не досказал ей про первую правительственную телеграмму от президента… Тогда он прибегает к последнему средству.

- Мне надо посоветоваться с супругой. Оставьте номер, на который я смогу перезвонить через час или полтора.

Торопясь и заикаясь, Наталья Николаевна Соцзащита нетвердо выговаривает деду семь случайных цифр и с облегчением роняет трубку на истертый рычажок.

Дед идет к бабке:

- Слышь, - говорит, - Нам полагается паек — только что звонили из соцзащиты.

Бабка неохотно стаскивает наушники — она смотрит "Андрюшку":

- Ну, чего тебе?

- Из соцзащиты звонили, - терпеливо повторяет дед, - Сказали, нам полагается паек. Брать что ли?

Бабка усмехается:

- Ага, щас тебе, паек! Держи карман шире!

- Сказали — полагается, - суровеет дед.

- Ну а коли полагается, то пускай и несут! - и бабка без лишних разговоров сажает наушники на место.

Дед в раздумье удаляется к себе в кабинет, но через время возвращается к бабке:

- Слышь, что им еще написать?

Бабка с тяжким вздохом снова тащит с себя наушники:

- Ну?

- Говорю, чего им еще написать?

- Кому это?

- Соцзащите, - и дед повторяет бабке сурово положение про паек. - Вот я написал: молоко - один литр, творог - дьве пачки, форель - триста грамм…

- «Форель»? - бабка покатывается со смеху. - Ты прямо думаешь, они тебе по списку бегать станут? «Форель»!

Дед весь собирается в грозовую тучу, выпячивает грудь (но вместо груди отважно выпячивается живот) и зычным менторским голосом гремит на весь дом:

- Мне восемьдесят три года! Я ветеран труда! - дальше следуют все недосказанные Соцзащите регалии, - Так неужели же ты думаешь, что про меня ТАМ никто не знает?! - Заключает дед. - Будут бегать, как миленькие!

Бабка вздыхает обреченно, на деда глядючи, и вдруг говорит:

- Пирожка с картошкой хочется очень. Напиши им еще пирожка!

Звонил дед по номеру Натальи Николаевны — и попал в чужую квартиру. Звонил по горячему номеру — там никто Натальи Николаевны не знает. Звонил даже в поликлинику от отчаяния дед, но и там ничего путного ему не сказали. Наконец, нашел он в бабкиной записной номер Соцзащиты, старый, еще без двойки, - и позвонил.

- Кто вам сказал про паек? - насторожились в соцзащите.

- Наталья Николаевна, - невозмутимо отвечал дед.

- А что за Наталья Николаевна? Фамилия? Откуда мы всех знаем, кто кому звонил?

- Не знаю я Фамилии! - взревел дед, теряя терпение. - Сами-то вы кто? С кем я разговариваю? Как вас зовут?

- Наталья Николаевна, - ответили в трубке, - Но я вам не звонила! И пайков таких у нас нет! У нас есть только детские — хозяйственное мыло и стиральный порошок! Берете?

- Беру! - мстительно ответил дед.