Вера, война началась - 25⁠⁠

- 51-

Время на месте не стоит, отсчитывая времена года.

На дни, месяцы и годы его поделили люди, а само время воспринимает природу, пробуждая землю или готовя её к зимнему сну. Так и проходят времена года рядом с месяцами, годами, часами.

В деревне отпраздновали вторую годовщину Победы.

9 мая принаряженный народ собирался в местном парке, где цвели розово-белым цветом яблони. Солдаты, одетые в военную форму, чувствовали себя именинниками. Им дарили охапки полевых цветов, школьники читали для них стихи. Женщины из местного клуба пели песни военных лет. Играла гармошка, призывая к пляске. Праздник удался на славу. Вечером из открытых окон долго доносились голоса гуляющих.

Следующим утром, не успели люди прийти в себя, по дворам побежали мальчишки, собирая жителей на площадь перед правлением. Причин собрания они не объявляли. Но в женщинах, переживших оккупацию, ещё таился страх пред такими собраниями.

- Не знаешь, зачем собирают? - осторожно спрашивала Мария у Федоры.

- Придём, узнаем, - пожала плечами подруга.

По дороге к ним присоединились Зоя и Елизавета Павловна. Они тоже не были в курсе происходящего. Около правления собралось много народу. Само правление было тем же, где у стены немцы расстреляли стариков. Толпа роптала от недостатка информации по какому поводу собрались. Наконец, на крыльцо вышел мужчина в военной форме. Толпа дружно охнула, предположив неладное.

- Спокойно, товарищи! - громко крикнул военный. Он дождался, когда прекратится шум и продолжил. - Сейчас перед вами предстанут три человека… Они служили полицаями во время войны.

В толпе опять зароптали. Послышались угрожающие крики: «На вилы предателей!!!»

- Говорю, спокойно! - крикнул военный. - Иначе увезём обратно.

Предупреждение подействовало. Толпа ожидающе примолкла.

На крыльцо под охраной солдат вывели трёх мужчин. Их наклоненные головы прикрывали фуражки, так что разглядеть лица было невозможно.

- Ишь, прячутся! - закричали бабы. - Морды свои покажите!

- Снять фуражки! - приказал военный. - Головы выше!

Предатели повиновались. Оставшись без головных уборов, они стали узнаваемы, тем более,что мало изменились за два прошедшие года.

- Мишка! Серёга! - ахнули женщины.

- Наши они! - крикнула несдержанная Лялячка. - Деревенские.

- Так, - произнес военный, - женщины, подойдите, засвидетельствуйте свои показания.

- Вот этот, - показала Лялячка, - Серёга Перегудов, а второй - Мишка Подольский.

- Этот тоже полицаем был, - показала на третьего Елизавета Павловна, - приходил, дочь мою искал, чтобы в Германию отправить. Говорил, что там жизнь лёгкая.

- Где нашли их? - интересовался народ. - Не из Германии привезли?

- Из Ростова, - громко сообщил военный. - Жили на окраине. В Германии прихлебатели не нужны. Думали, видно, не признает их никто. По документам у них другие фамилии. Присмотритесь лучше, чтобы не осудить честных людей.

- Честные люди! - закричали женщины. - Мы знаем их с пелёнок!

- У них в нашей деревне дети остались! Неуж откажутся?

Сергей и Мишка, стояли опустив головы. Они не видели стоящих в толпе мужчин, бледных от напряжения. Иван Селезнёв и Андрей Беликеев с ненавистью смотрели на них. Стоящие рядом жёны, не сводили с них тревожных глаз, вдруг кинутся на предателей. Но мужики смогли сдержать себя.

Два года назад, полагаясь на рассудительность времени, они так и остались жить со своими неверными женами. У одного росли уже четверо детей (прибавление не заставило себя ждать). Другой всей душой прикипел к чужому и теперь считал его родным сыном. Кроме того, жена родила год назад дочку.

Жили семьи тихо, как считалось в деревне, без скандалов.

Серёга Перегудов поднял голову, отыскивая кого-то в толпе. Наконец, взгляд его уперся в лицо Юльки Селезнёвой.

- Юлька! - крикнул он. - Я и теперь тебя люблю!

- Ирод! - зашикали бабы. - тюрьма по тебе плачет.

Юлька спряталась в толпе и от взгляда Серёги, и от мужа, сжимающего кулаки.

Бывших полицаев осудили сроком на десять лет, отбывания в трудовых лагерях.

- 52 -

Счастливый Пётр забирал жену из роддома. Он неуверенно протянул руки, принимая ребёнка.

- Держите смелее, - улыбалась медсестра, - привыкайте. Теперь, пока не научится ходить, с рук не слезет.

- Вера, давай назовем сына Валерием, - предложил Пётр по приезде домой.

- Красиво, - согласилась Вера.

Вечером пришли Аня и её муж Виктор. Аня кинулась разглядывать малыша.

- Петька, вылитый ты! - убедительно произнесла она.

- Похож, похож, - басил Виктор.

Анна развернула принесённый пакет:

- Приданное дитю — отдала она Вере пеленки и распашонки.

- Ты, Вера, не беспокойся, - сказала она. - У Матвеевых Манька из пелёнок выросла, Клавка их тебе отдаст. Все наши ребятишки выросли в тех пелёнках. По наследству передаём. Теперь ваш наследником будет, потом Зинке передадите.

Вера обняла подругу:

- Спасибо.

Пелёнки достать было трудно, потому Вера была благодарна отзывчивым подругам.

Небольшой компанией они обмыли рождение первенца. На работе Пётр взял отгулы и целую неделю помогал жене.

Вера была счастлива.

Много ли надо для счастья? У каждого свои меры.

Вера радовалась, что муж пьёт в меру, в основном, по праздникам. За что ни возьмётся, всё у него получается. С таким не пропадешь.

- 53 -

Для Алексея ...47 год начался с того, что он был переведён на проведение восстановительных работ на территории Беломоро-Балтийского канала. Алексей стал привыкать к подневольной жизни, к ранним побудкам, к тяжёлой работе. Товарищей за время пребывания в ИТЛ он не приобрел, сторонясь блатных, не доверяя политическим, опасаясь одиночек.

Спасали приходящие письма.

Писал Демиденко, вспоминая о военных днях. В его письмах сквозило недоумение по поводу совершённого Алексеем. Он до сих пор искренне не верил в произошедшее.

От Дуси в этом году пришло последнее письмо. Она писала: «...прости, Лёша. Я подала на развод. Думаю, ты меня поймёшь. Прошедшие годы разделили нас, отодвинули друг от друга. Я лицо твое забываю, о чём мечтали забываю. Хочу уехать отсюда. Не вышло из меня Пенелопы. Прости!»

Алексей пережил сообщение о разводе спокойно. Он ожидал этого. Годы остудили его чувства к жене. Её образ стал призрачным. Всё реже доставал Алекей её фотографии. Даже в снах она перестала приходить. Алексей почувствовал себя свободно. Сам он вряд ли решился бы развестись с Дусей, считая, что оставлять её без мужа, когда большая часть женщин страны осталась одинокой, не порядочно. Вопрос решила сама Дуся. Значит, так тому и быть. Теперь он был свободный, холостой мужчина.

В Островянку, на почту пришло письмо со странным адресом:

Ростовская обл.,

р-он неизвестный,

деревня Островная.

Елизавете Павловне, фамилию не знаю.

«У неё трое детей: Надюшка, Витёк и Колька.

Найдите её!»

Обратный адрес:

Саратовская обл.

Балашовский р-он,

деревня Ежовка,

Смирнов Евгений Иванович.

В конверте было что-то жёсткое, похоже фотография.

Почтальонша нерешительно топталась у порога.

- Лизавета, письмо пришло на почту, - сказала она. - Видно, всю Ростовскую область обошло, пока до нас доехало. Видала, всё в штемпелях. Она протянула письмо.

- Надюшка, почитай, от кого? - крикнула Елизавета Павловна в другую комнату.

Дочь уставилась на обратный адрес.

- От какого-то Евгения Смирнова, - сказала она.

- От Женьки! - ахнула Елизавета Павловна. - Значит живой! Читай быстрее!

«Здравствуйте, Елизавета Павловна и ваши дети!

Вот пишу вам письмо! Обещался приехать, да не знаю, может переехали вы в другое место?

Всегда помнить буду, как спасли вы меня от врагов Я тогда балками к своим вышел. Ну и балки у вас, бесконечные. Отступали мы до самого Сталинграда. Два раза ранен был. Работаю в родном колхозе. Пока не женился. Если получили письмо, отпишите, очень уж хочется узнать, что уцелели вы.»

Елизавета Павловна рассматривала фотографию. На неё смотрел молодой парень, в гражданском костюме, с зачёсанными назад волосами. Она подумала: «Если бы встретился на улице, не признала бы. Надо же, не забыл!»

- Садись, дочь, пиши ответ! - велела она.

Надюшка старательно описывала всё, что диктовала мать.

Пришли с улицы Витёк и Колька.

- Письмо? - удивился Витёк.

Мать нарочно не сказала от кого письмо.

Витёк взял фотографию и сразу удивил:

- Женька! Женька письмо прислал! Остался жив!

Колька не помнил солдатика, ведь тогда ему было чуть больше трёх лет.

Вечером всей семьей пили чай и вспоминали начало войны.

Василий Гаврилович качал головой, глядя на письмо:

- Ты, Елизавета, - героиня. Про тебя в газете писать надо.

- Скажешь тоже, Вася, - усмехнулась Елизавета Павловна. - Он же - дитё! Как было не спасать!

- 54 -

Вера и Пётр ожидали второго ребенка. Валерику исполнилось два года.

Пётр работал, не покладая рук. В свободное от работы время он мастерил полки, столы, этажерки, мало отличающиеся от фабричных. В семье появились деньги, жить стало свободнее.

Вера занималась повседневными бабскими делами: в магазин сбегать, постирать, обед сготовить, мужа с работы встретить. Но последние месяцы беременности она стала уставать, тянуло поспать.

- Вера, надо позвать Елизавету Павловну на помощь, - предложил Пётр. - Поживёт у нас, пока родишь.

- Петя, - недовольно отозвалась Вера, - на ней весь дом держится, опять же, работу не бросит она.

- Всё равно напиши, пригласи её, - настаивал Пётр.

Вера написала матери письмо с просьбой приехать на время Та ответила, что не сможет оторваться от семьи. Пусть лучше дочь привезёт внука в деревню. Витёк с Колькой помогут нянчить.

Посоветовавшись с мужем, Вера отвезла сына в деревню. В июле она родила дочь. Назвали Раисой. А в августе из деревни пришла телеграмма: «Вера, приезжай хоронить Валерика».

Ничего не понимающие Вера и Пётр, срочно выехали в деревню.

- Не доглядела я! - каялась Елизавета Павловна. - Фасоль пошелушила да сохнуть разложила на лавке. Не думала, что дитё достанет.

Она не могла говорить.

Витёк объяснил, что мальчик наглотался сырой фасоли. Та разбухла в животе и спасти Валерика не удалось.

Пётр успокаивал жену, как мог.

Он не винил тёщу, понимая, что такое могло случиться и дома.

Заботы о маленькой дочке, о муже, о доме отвлекали Веру от тяжелых мыслей. Надо было жить дальше.

Пётр, в выходные, стал подрабатывать на строительстве частных домов в новом поселке напротив станции «Сарепта». Это был достаточно крутой склон, с глинистой почвой. Но люди, ютившиеся в бараках, были рады этой «неудоби». Свой домик, свой огород, сад. Пётр с друзьями возводили стены, накрывали крыши. Часть получаемых денег он откладывал. Была у него мечта - построить свой дом.

Елизавета Павловна прислала письмо, где сетовала, что корову пришлось сдать в «Заготконтору», совсем стала старая. Теперь семье голодно без молока. Она не надеялась на помощь, просто поделилась заботой. В деревне купить хорошую корову было проблемой.

Вера прочитала письмо и расстроилась, что ничем не может помочь.

Дня через три Пётр заявил:

- Вера, посылай тёще телеграмму. Пусть Витёк приедет.

- Зачем? - удивилась Вера.

- Я корову купил! - засмеялся муж.

- Корову?! - ахнула Вера. - Как её в деревню везти?

- Вызывай братца, погоним сами. Кто её повезёт?

Вера совсем не ожидала такого поворота.

Телеграмму она отослала.

Витёк приехал.

- Её доить надо, - поздно спохватилась Вера.

Доить она не умела и теперь с ужасом пожалела корову, понимая, как та будет страдать от избытка молока.

- Доить я умею, - серьёзно сказал Виктор. - Не пропадём.

Вера посмотрела на брата - совсем взрослый.

После того, как Надюшка уехала на учебу в Ростов, ему приходилось ухаживать за хозяйством. Мать целый день в поле, отец всё чаще болеет, да и что он может с одной рукой.

Целых две недели длился переход из Сарепты до Островянки.

Вера переживала за мужа и за брата.

Кругом голая степь, мало ли на кого наткнутся? Да и еды взяли с собой немного: сала да хлеба. Но Витёк, выросший в военные годы, сумел добыть картошки на колхозном поле или огурцов, помидоров на огородах. В темноте они пекли картошку, закусывая овощами. Корова спокойно отмахивала километры, словно в прошлой своей жизни была путешественницей. Потому была благополучно доставлена до своего нового дома.

Елизавета Павловна, по привычке встав на рассвете, обнаружила открытыми ворота сарая и бросилась в хату.

- Вася! - закричала она. - У нас в сарае воры!

- Воровать там нечего, - откликнулся муж. - Коровы нет.

- А овечки, курочки? - запричитала Елизавета Павловна. - Не жалко?

Василий Гаврилович оделся и, открыв дверь, остановился на пороге. Жена обмерла. Сами воров в дом пустили.

- О! - О! - обрадованно произнёс Василий Гаврилович, - воры-то свои! Заходите!

В дом вошли Витёк и Пётр.

- Мы корову привели! - объявил Витёк.

- Напугали! - закричала на них хозяйка. - Постучали бы.

- Мы хотели сюрприз вам сделать, - оправдывался Витёк.

- Угомонись, Лизавета, - укорил её муж. - Накорми детей с дороги.

- Пойдём, корову посмотрим, - предложил Пётр.

- И то! - спохватилась Елизавета Павловна.

Они прошли в сарай, где стояла привязанная верёвкой корова. Была она крупная, с выпуклыми боками.

- Кормилица, - погладила её по чёрно-белому боку Елизавета Павловна.

Корова глухо мыкнула, отзываясь на ласку.

- Пойди, травы накоси, - велел сыну Василий Гаврилович.

Корова ему понравилась. Понравилась она и хозяйке. Надоив полное ведро молока, Елизавета Павловна осталась довольна.

- Угодил, зятёк, угодил! - благодарила она Петра.

- Соломы ей на зиму надо да сена, - вздохнула Елизавета Павловна.

- Ничего мать, - успокоил её муж. - С Витьком накосим потихоньку по балочкам.

Пётр уезжал вечером. Тёща вручила ему гостинцы.

- Смотри, яички не подави, - приговаривала она. - Тут огурчики, пусть Вера замолосолит. С картошечкой в самый раз.

Пётр не отказывался от гостинцев. С продуктами была напряженка.

Едва проводили зятя на автобус, к калитке подошли подруги.

- Лизка, - закричала Лялячка, - молоком угостишь?

- Проходите, - пригласила хозяйка, - откуда узнали?

- Мимо шли, - приговаривала Мария, - чуем духом молочным тянет.

- Зашли, вот, - поддержала Лялячка. - Наливай!

Елизавета Павловна налила в кружки молока и выжидающе смотрела на подруг.

Мария долго смаковала молоко, лицо её было серьезным.

- Не подвела городская коровка, - наконец заключила она.

- Жирное, - определила Лялячка. И тут же вскинулась - Корова спокойная?

Счастливая хозяйка стала рассказывать о достоинствах своей кормилицы.

- Лиза, а с кормами как же? - встревожилась Мария.

- Витёк с Васей, может, накосят, - протянула Елизавета Павловна.

- «Может», - упрекнула её Мария. - Пришлём своих мужиков, пусть по вечерам косят, а мы потом ворошить будем.

Вечерами мужики, взяв косы, шли косить сено в балки, где к тому времени замирала жизнь. Птицы прятались в высокую траву, суслики, наоборот, выползали из своих норок, предпринимая вылазки на поля в поисках добычи. В сгущающихся сумерках стрекотали цикады, да вжикали лезвия кос.

Подруги, прямо с поля, вооружившись граблями, шли ворошить сено.

Потом Василий Гаврилович брал телегу в колхозе и сено перевозили во двор, складывали под навес.

- Голодать не будет ваша «Лялька», - кидая сено на телегу, говорила Зоя.

- Вот, что значит, артелью работать, - улыбалась Евдокия, глядя на растущий стог.

Елизавета Павловна глядела на подруг и думала, что без них не выжила бы в войну. И теперь, если бы не они, не заготовили бы сена на зиму. Душу её заполняло чувство благодарности к этим простым женщинам.