Троцкий о "троцкизме"
Во время профессиональной дискуссии из 300 учеников, воспитанников военной академии, коммунистов, 13 голосовали за резолюцию Троцкого, 32 за резолюцию Ленина и 250 за рабочую оппозицию. Эти цифры характерны не только как показатель глубокого недовольства внутри партии, но и той свободы, которая царила в ней. Вся военная академия состояла из красных офицеров, т.е. людей наиболее связанных с дисциплиной; и тем не менее подавляющее
большинство из них голосовало и против военного комиссара, и против правительства, отнюдь не опасаясь того, что это голосование скажется на их дальнейшей судьбе.
Известного типа журналисты, московские корреспонденты, повторяют, что из чистки Советский Союз вышел более монолитным, чем когда бы то ни было. О полной монолитности эти господа говорили, впрочем, и до чистки. С другой стороны, ни один здравомыслящий человек не поверит, что важнейшие представители партии, советского аппарата, Красной армии, дипломатии
оказались чужеродными иностранными агентами, а не выразителями внутреннего недовольства. Чистка продиктована глубокой внутренней болезнью, и если она на время срезает ее симптомы, то через некоторое время болезнь возобновляется с удвоенной силой.
В результате серии московских процессов оказалось, что из девяти человек, которые при жизни Ленина были в Политбюро, т.е. в верховном учреждении партии и государства, все за исключением Сталина и своевременно умершего Ленина, оказались агентами иностранных государств. Во главе Красной армии стояли лишь изменники: Троцкий, Тухачевский, Егоров, Якир, Уборевич, Гамарник, Муралов, адмирал Орлов и пр.
Важнейшие советские дипломаты:
Раковский, Сокольников, Крестинский, Карахан, Юренев, Богомолов и другие оказались врагами народа. Во главе промышленности, железных дорог и финансов стояли организаторы саботажа: Пятаков, Серебряков, Смирнов, Лифшиц, Гринько и другие. Во главе Коминтерна случайно оказались агенты фашизма: Зиновьев, Бухарин и Радек.
По приказу Троцкого, отделенного тысячами километров, становились иностранными шпионами глава правительства Рыков и большинство народных комиссаров: Каменев, Рудзутак, Яковлев, Розенгольц, Чернов, Иванов, Осинский и другие.
Агентами империализма оказались все без исключения главы трех десятков советских республик, руководители ГПУ в течение последних 10 лет, наиболее выдающиеся
рабочие-революционеры, выдвинутые большевизмом за 35 лет (Томский, Евдокимов, Смирнов, Мрачковский), члены правительства Российской Советской Республики (все они состояли в заговоре против советской власти, когда она находилась в их руках). Наконец, заведывание жизнью и здоровьем вождей правительства было поручено отравителям. Глава политической полиции Ягода, которой поручена была высшая охрана государства, оказался организатором всех преступлений. Под этой картиной нужно поставить подпись мастера: Иосиф Сталин.
Тухачевский: Расстрелян в 1937 году по «делу антисоветской троцкистской военной организации», реабилитирован в 1957 году.
Егоров: Расстрелян 23 февраля 1939 года, в День Красной Армии и Флота. Кремирован на Новом Донском кладбище.
Якир: Осуждён и расстрелян по делу Тухачевского (1937). Реабилитирован (посмертно) в 1957 году.
28 мая 1937 года арестован. Обратился с письмом к И. В. Сталину и К. Е. Ворошилову:
"Я честный и преданный партии, государству, народу боец… Я честен каждым своим словом, а умру со словами любви к Вам, к партии и стране, с безграничной верой в победу коммунизма."
Есть версия, что текст, представленный выше, является сокращённым и искажённым оригиналом. Вот иной вариант письма:
"Родной, близкий тов. Сталин. Я смею к Вам обращаться, ибо я всё сказал, всё отдал и мне кажется, что я снова честный и преданный партии, государству, народу боец, каким я был многие годы. Вся моя сознательная жизнь прошла в самоотверженной честной работе на виду партии, её руководителей — потом провал в кошмар, в непоправимый ужас предательства… Следствие закончено. Мне предъявлено обвинение в государственной измене, я признал свою вину, я полностью раскаялся. Я верю безгранично в правоту и целесообразность решения суда и правительства… Теперь я честен каждым своим словом, а умру со словами любви к Вам, к партии и стране, с безграничной верой в победу коммунизма."
За два дня до расстрела написал письмо в ЦК и НКО, в котором изложил ряд последних мыслей и предложений, касающихся организации армии.
Уборевич: Расстрелян по «делу Тухачевского» (1937). Посмертно реабилитирован в 1957.
Уборевич принадлежал к группе высших советских военачальников, отрицательно оценивавших деятельность Ворошилова на посту наркома обороны. В эту группу входили Тухачевский, Якир и Гамарник. Они считали, что в условиях подготовки СССР к большой войне, некомпетентность Ворошилова, отрицательно сказывается на процессе технической и структурной модернизации Красной армии. Начиная большую чистку в партии, органах безопасности и армии, Сталин принял сторону абсолютно лояльного ему Ворошилова.
Гамарник: Застрелился накануне возможного ареста по «делу Тухачевского» в 1937г. Реабилитирован в 1955г.
Муралов: Расстрелян 1 февраля 1937.
17 апреля 1936 года был арестован. Во время следствия к Муралову применялись пытки, несколько месяцев он отказывался давать показания и подтверждать фальсифицированные обвинения. В качестве одного из главных обвиняемых привлечен к сфабрикованному НКВД открытому политическому процессу по делу «Параллельного антисоветского троцкистского Центра». 30 января 1937 года приговорен к смертной казни.
Раковский: расстрелян в Медведевском лесу по сталинским спискам 11 сентября 1941 года. Реабилитирован в 1988 г.
Содержался во внутренней тюрьме НКВД; в течение нескольких месяцев отказывался признать себя виновным в совершении инкриминируемых ему преступлений; но в конечном счёте был сломлен и в марте 1938 года предстал в качестве подсудимого на процессе по делу «Антисоветского правотроцкистского блока».
Признал себя виновным в участии в различных заговорах, а также в том, что был японским и английским шпионом. 13 марта 1938 года оказался в числе трёх подсудимых (наряду с Бессоновым и Плетнёвым), кто был приговорён не к расстрелу, а к 20 годам тюремного заключения с конфискацией имущества.
Сокольников: По официальной версии 21 мая 1939 убит заключёнными в Верхнеуральском политизоляторе. Реабилитирован в 1988 г.
Крестинский: Расстрелян в 1938 г. Реабилитирован в 1963 г.
Был обвинён в связях с Троцким, с германской разведкой, в подготовке террористических актов против руководства партии. На процессе по делу «антисоветского правотроцкистского блока» единственный из обвиняемых в первый день процесса не признал своей вины и был возвращен «на доследование». На следующий день вновь предстал перед судом и признал вину.
Карахан: Расстрелян в 1937 г. Посмертно реабилитирован в 1956 году.
3 мая 1937 года отозван в Москву и арестован по обвинению в участии в профашистском заговоре с целью свержения советской власти. 20 сентября 1937 года Военной коллегией Верховного Суда (ВКВС) приговорён к смертной казни. Расстрелян в тот же день в здании ВКВС.
Юренев: Расстрелян в 1938 г. Реабилитирован в 1956 г.
Был арестован (23 сентября 1937 года) по обвинению в шпионаже, участии и финансировании контрреволюционной организации и в попытке совершения теракта в отношении Н. И. Ежова
Богомолов: Расстрелян на полигоне «Коммунарка» 7 мая 1938 года.
Пятаков: 30 января 1937 Военной коллегией Верховного суда СССР Пятаков приговорён к смертной казни по ст. 58-1а, 58-8, 58-9, 58-11. Расстрелян. В июле 1988 реабилитирован. В декабре 1988 решением КПК при ЦК КПСС восстановлен в партии (посмертно).
В июле-августе 1936 года Пятаков в разговоре с Ежовым должен был быть назначен судьёй на Первом московском процессе над Зиновьевым и Каменевым, но его кандидатура была снята из-за связи с троцкизмом. Вследствие этого в начале сентября 1936 г. выведен из ЦК и исключён из партии. 12 сентября 1936 года арестован в своём служебном вагоне на станции Сан-Донато. В качестве одного из главных обвиняемых привлечён к уголовной ответственности по делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра».
Процесс был публичным и проходил в Колонном зале Дома Союзов в присутствии иностранных корреспондентов.
Немецкий писатель Лион Фейхтвангер, присутствовавший на процессе, написал:
«Я никогда не забуду, как Георгий Пятаков, господин среднего роста, средних лет, с небольшой лысиной, с рыжеватой, старомодной, трясущейся острой бородой, стоял перед микрофоном и спокойно и старательно повествовал о том, как он вредил во вверенной ему промышленности. Он объяснял, указывая вытянутым пальцем, напоминая преподавателя высшей школы, историка, выступающего с докладом о жизни и деяниях давно умершего человека по имени Пятаков и стремящегося разъяснить все обстоятельства до мельчайших подробностей, охваченный одним желанием, чтобы слушатели и студенты всё правильно поняли и усвоили».
30 января 1937 Военной коллегией Верховного суда СССР Пятаков приговорён к смертной казни по ст. 58-1а, 58-8, 58-9, 58-11. Расстрелян.
По утверждению Иосифа Бергера:
«Некоторые из небылиц, которые он рассказывал на суде, слишком легко оказалось проверить и опровергнуть. Так оно и случилось позже, когда его показания были опубликованы и проверены во Франции. Там он якобы встречался с „участниками заговора“, в несуществующих местах или в такое время, когда было известно, что они находятся в совершенно другом месте»
Серебряков: Расстрелян в 1937 г. Реабилитирован в 1936 г.
Смирнов: Расстрелян 26 мая 1937 года. Полностью реабилитирован в 1990 году.
После убийства Кирова было сфабриковано уголовное дело против лидеров так называемой «контрреволюционной децистской организации Сапронова Т. В. и Смирнова В. М.». По этому делу в марте 1935 года Смирнов был вновь арестован и по постановлению Особого совещания при НКВД СССР от 22 мая 1935 года вновь заключён в тюрьму сроком на 3 года.
В начале 1937 года, находясь в Суздальской тюрьме особого назначения, В. М. Смирнов направил письма наркому внутренних дел Ежову и прокурору СССР Вышинскому, протестуя против своего заключения. 20 апреля был этапирован в Москву и 26 мая 1937 года на заседании Военной коллегии Верховного суда СССР под председательством В. Ульриха по обвинению в участии в контрреволюционной террористической организации был приговорён к высшей мере наказания. Смирнова расстреляли в тот же день. На суде Смирнов не признал себя виновным и отверг обвинения в контрреволюционной деятельности.
Гринько: Расстрелян 15 марта 1938 года на полигоне Коммунарка. 15 июня 1959 реабилитирован и восстановлен в КПСС посмертно.
Когда Гринько занимал должность народного комиссара финансов, в обращении находились бумажные деньги достоинством в 1, 3 и 5 рублей, на которых изображалась его подпись. После ареста Гринько в 1937 году обращение денег с подписью «врага народа» выглядело «неправильным» с политической точки зрения. В связи с этим было принято решение выпустить денежные знаки тех же номиналов с аналогичным внешним видом, но уже без подписи Гринько, причём, во избежание повторения подобной ситуации предусматривалось впредь выпускать бумажные деньги уже без изображения чьих-либо подписей, например, подписи преемника Гринько на посту народного комиссара финансов — В. Я. Чубаря. Решение действительно оказалось точным, поскольку позднее Чубарь также был арестован и расстрелян.
Зиновьев: Расстрелян в 1936 г. Реабилитирован в 1988 г.
24 августа 1936 года Зиновьев был приговорён к исключительной мере наказания по делу "Антисоветского объединённого троцкистско-зиновьевского центра". Расстрелян ночью 26 августа в Москве в здании ВКВС. По воспоминаниям некоторых очевидцев тех событий, перед казнью униженно молил о пощаде, даже выкрикнул, что всё это «фашистский заговор» и умолял позвонить Сталину, который обещал сохранить им жизнь, и по некоторым данным даже целовал сапоги своим палачам, на что Каменев ответил ему: «Перестаньте, Григорий, умрём достойно!»
Бывший сотрудник НКВД Александр Орлов в своей книге «Тайная история сталинских преступлений» написал, что при исполнении приговора присутствовали глава НКВД Г. Г. Ягода, заместитель главы НКВД Н. И. Ежов и начальник охраны Сталина К. В. Паукер (все трое в последующие три года расстреляны). Пули, которыми были убиты Зиновьев и Каменев, забрал к себе домой Ягода, они были изъяты при обыске во время его ареста и попали в дом Ежова, откуда позже были изъяты уже при аресте самого Ежова.
Бухарин: Расстрелян в 1938 году. Реабилитирован в 1988 г.
Незадолго до расстрела Бухарин составил краткое послание, адресованное будущему поколению руководителей партии, которое заучила наизусть его третья жена А. М. Ларина:
"Ухожу из жизни. Опускаю голову не перед пролетарской секирой, должной быть беспощадной, но и целомудренной. Чувствую свою беспомощность перед адской машиной, которая, пользуясь, вероятно, методами средневековья, обладает исполинской силой, фабрикует организованную клевету, действует смело и уверенно.
Нет Дзержинского, постепенно ушли в прошлое замечательные традиции ЧК, когда революционная идея руководила всеми её действиями, оправдывала жестокость к врагам, охраняла государство от всяческой контрреволюции. Поэтому органы ЧК заслужили особое доверие, особый почёт, авторитет и уважение. В настоящее время в своем большинстве так называемые органы НКВД — это переродившаяся организация безыдейных, разложившихся, хорошо обеспеченных чиновников, которые, пользуясь былым авторитетом ЧК, в угоду болезненной подозрительности Сталина, боюсь сказать больше, в погоне за орденами и славой творят свои гнусные дела, кстати, не понимая, что одновременно уничтожают самих себя — история не терпит свидетелей грязных дел!"
Радек: По официальной версии, Радек был убит в Верхнеуральском политизоляторе другими заключёнными 19 мая 1939 года.
В 1956—1961 годах ЦК КПСС и КГБ СССР проводили расследование обстоятельств гибели Карла Радека. Бывшие оперуполномоченные НКВД Федотов и Матусов показали, что это убийство (как и убийство Г. Я. Сокольникова два дня спустя) было организовано под руководством старшего оперуполномоченного НКВД Кубаткина — тот выполнял прямые указания Берии и Кобулова (а распоряжение о ликвидации заключенных исходило непосредственно от Сталина)
Каменев: В 1936 году осуждён по делу «Троцкистско-зиновьевского центра» и расстрелян. Посмертно реабилитирован в 1988 году.
Утверждается, что по дороге к месту расстрела он держался стойко, пытался приободрить павшего духом Григория Зиновьева: «Перестаньте, Григорий, умрём достойно!». От последнего слова отказался.
Рудзутак: Расстрелян 29 июля 1938 года.
В протоколе судебного заседания секретарь записал, что Рудзутак в суде заявил:
"… его единственная просьба к суду — это довести до сведения ЦК ВКП(б) о том, что в органах НКВД имеется еще невыкорчеванный гнойник, который искусственно создает дела, принуждая ни в чем неповинных людей признавать себя виновными. Что проверка обстоятельств обвинения отсутствует и не дается никакой возможности доказать свою непричастность к тем преступлениям, которые выдвинуты теми или иными показаниями разных лиц. Методы следствия таковы, что заставляют выдумывать и оговаривать ни в чем неповинных людей, не говоря уже о самом подследственном. Просит суд дать ему возможность все это написать для ЦК ВКП(б). Заверяет суд, что лично у него никогда не было никакой плохой мысли против политики нашей партии, так как он всегда полностью разделял всю ту политику партии, которая проводилась во всех областях хозяйственного и культурного строительства. Еще раз просит суд предоставить ему возможность подробнейшим образом изложить все то, что ему известно о методах следствия, в ЦК партии."
— Дело Рудзутака, т.1, л. д.
Розенгольц: Расстрелян 15 марта 1938 года на полигоне Коммунарка. От 4 февраля 1988 года реабилитирован посмертно.
Осинский: 1 сентября 1938 года приговорён к высшей мере наказания и расстрелян в тот же день. Реабилитирован в 1957 г.
14 октября 1937 г. арестован по подозрению в подготовке профашистского путча в Москве в интересах Германии, Польши и Японии с целью государственного переворота, смены общественного строя и территориального расчленения СССР. Одновременно был арестован проживавший вместе с ним его сын Вадим. В марте 1938 был привлечен в качестве свидетеля к процессу Бухарина—Рыкова.
Томский: Покончил жизнь самоубийством в 1936 г.
В своём предсмертном письме Сталину Томский писал:
"Я обращаюсь к тебе не только как к руководителю партии, но и как к старому боевому товарищу, и вот моя последняя просьба — не верь наглой клевете Зиновьева, никогда ни в какие блоки я с ними не входил, никаких заговоров против партии я не делал."
Троцкий описывал Михаила Томского следующим образом:
"Томский (его действительная фамилия была Ефремов) был, несомненно, самым выдающимся рабочим, которого выдвинула большевистская партия, а пожалуй, и русская революция в целом. Маленького роста, худощавый, с морщинистым лицом, он казался хилым и тщедушным. На самом деле годы каторжных работ и всяких других испытаний обнаружили в нём огромную силу физического и нравственного сопротивления. В течение ряда лет он стоял во главе советских профессиональных союзов, знал массу и умел говорить с ней на её языке."
Евдокимов: 24 августа 1936 года приговорён к смертной казни. Расстрелян. Реабилитирован в 1988 г.
Мрачковский: Расстрелян в 1936 г. Реабилитирован в 1988 г.
Ягода: Расстрелян 15 марта 1938 года на спецобъекте «Коммунарка» (бывшей собственной даче).
В апреле 2015 года Верховный суд России признал Генриха Ягоду не подлежащим реабилитации, сославшись на федеральный закон о реабилитации от 1991 года.
Глава правозащитного общества «Мемориал» Арсений Рогинский выразил согласие с решением суда. По его мнению, не может быть реабилитирован тот, кто сам совершил преступления против правосудия. При этом Рогинский отметил, что обвинения, предъявленные Ягоде на процессе, были фальшивыми, и указал на то, что у независимых исследователей нет доступа к уголовному делу, по которому был осуждён Ягода.
Первоначально Ягоду обвинили в совершении «антигосударственных и уголовных преступлений», затем также в «связях с Троцким, Бухариным и Рыковым, организации троцкистско-фашистского заговора в НКВД, подготовке покушения на Сталина и Ежова, подготовке государственного переворота и интервенции».