Смерти Майдана. 1
Виталий Гончаров, 25 лет. Командир 2-й роты 3-го батальона полка спецназначения «Тигр», Малиновка, Харьковская область. Погиб 18 февраля при невыясненных обстоятельствах на улице Институтской. Рассказывает отец, Иван Гончаров. «Я сам военный. Мой старший сын сразу пошел по моим стопам. Средний сначала хотел стать автомехаником, поступил в техникум, но потом тоже в военное перевелся. А Виталик занимался футболом с пятого класса, играл за команду нашей ДЮСШ в Башкировке, а в 9-10-м классе стал серьезнее задумываться о будущем, сказал мне: «Папа, чего я буду позорить семью, тоже буду военным». Так сложилась военная династия. Виталик закончил харьковскую Академию внутренних войск МВД и при распределении попал в Крым — специалистом-ремонтником автотехники. Но он сразу заявил: «Мне техника не по душе — хочу быть офицером». Его отправили в Кизилташ, оттуда — в Судак, в батальон спецподразделения «Тигр». Интересная история, как он свою девушку Леру встретил. Они с ребятами были на патрулировании, проходили мимо какого-то кафе, зашли взять лимонад. Я сейчас не обманываю насчет лимонада, он у меня почти не пил: пиво — да, а крепкие спиртные напитки, водку, вино — ни-ни. Он же у меня спортсмен, «дыхалка» такая была, лучше всех бегал. Так вот, зашли в кафе, а там девочка, у нее сумочку своровали. Не знаю, как он там все организовал, но нашли и телефон, и деньги. Так они и познакомились. Хотели пожениться, но у нас как раз бабушка умерла. Отложили. Жить планировали в Крыму: двухкомнатная гостинка, недорого, все есть. Тут его назначили командиром роты. Только он получил звание, начались события в Киеве. Виталик звонит, отправляют в столицу, говорит. Декабрь месяц был. Я говорю: «Будь осторожен!» А он: «Конечно, папа!» И слышу, смеется. Он у меня очень веселый был, на всех фотографиях с улыбкой. Как в семь лет их в гусарской форме в школе сфотографировали, так с тех пор и пошло. Служба в Киеве была с семи вечера до семи утра. Рота Виталика дежурила у Администрации президента. Но в январе он заболел. Сильные холода были, намерзлись. Ему дали отпуск. Поехал сначала к девочке в Крым, а оттуда к нам, в Малиновку.
Жена у меня сильно болеет. У нее рак головного мозга, в июле сделали операцию. Он помогал нам, конечно. Хлопцы у меня дружные, выручали нас. В начале февраля Виталик провел у нас 10 дней, ему отпуск на две части разбили. Сказали, что еще 10 догуливать будет осенью. Если бы получил отпуск целиком, ничего бы не случилось. Но 15 февраля он вернулся в Киев. По телефону сказал, что 16-го выходят на службу, и смены не будет — стоять от утра до утра в карауле. 17-го звонил, рассказывал, что не поменяли. Стоят. Я спросил: «Сынок, как там с питанием?» Он у меня в еде немножко привередливый. Если лук пережаренный попадется, он его выбрасывает... Выбрасывал. От майонеза отказывался, перебирал. А тут, говорит, начал есть все, что дают. Горячее какое-нибудь, хлеб с маслом, чай. Кормили их, говорил, хорошо. Он за ребят больше переживал, чем за себя, настоящий командир был. У него 30 человек было в подчинении. Часа в два-три 18 февраля мы созвонились, и больше звонков не было. Узнал я о смерти Виталика от моего среднего сына, Жени. Он погиб в десять минут девятого. Вернулся с ужина, занял место в карауле, и его застрелили. Они стояли без оружия — только дубинка, дымовые шашки, щит. Вроде бы «Беркут» пошел вперед, и их кольцо ближе передвинули. Тогда его и убили. Огнестрельное ранение. Пуля попала в сонную артерию, вышла через спину. Шансов не было. Он еще 10 минут был жив. Все спрашивал: «Ребята, что со мной?» Пока ничего не ясно: кто убил, как убил — служебное расследование, досконально все проверяют. А так помогли с похоронами, была музыка, военный караул, хоронили с почестями. В общем, не забыли, оказали помощь. А в Судаке ему как раз на 40 дней мемориальную доску поставили. Знаете, мы тут люди простые, сидели и смотрели по телевизору, что там в Киеве происходит. Ждали, чем все кончится. Но я, хоть и военный, ни на секунду не мог предположить, что одним из убитых окажется мой сын».
http://esquire.ru/ukraine/6/
Жена у меня сильно болеет. У нее рак головного мозга, в июле сделали операцию. Он помогал нам, конечно. Хлопцы у меня дружные, выручали нас. В начале февраля Виталик провел у нас 10 дней, ему отпуск на две части разбили. Сказали, что еще 10 догуливать будет осенью. Если бы получил отпуск целиком, ничего бы не случилось. Но 15 февраля он вернулся в Киев. По телефону сказал, что 16-го выходят на службу, и смены не будет — стоять от утра до утра в карауле. 17-го звонил, рассказывал, что не поменяли. Стоят. Я спросил: «Сынок, как там с питанием?» Он у меня в еде немножко привередливый. Если лук пережаренный попадется, он его выбрасывает... Выбрасывал. От майонеза отказывался, перебирал. А тут, говорит, начал есть все, что дают. Горячее какое-нибудь, хлеб с маслом, чай. Кормили их, говорил, хорошо. Он за ребят больше переживал, чем за себя, настоящий командир был. У него 30 человек было в подчинении. Часа в два-три 18 февраля мы созвонились, и больше звонков не было. Узнал я о смерти Виталика от моего среднего сына, Жени. Он погиб в десять минут девятого. Вернулся с ужина, занял место в карауле, и его застрелили. Они стояли без оружия — только дубинка, дымовые шашки, щит. Вроде бы «Беркут» пошел вперед, и их кольцо ближе передвинули. Тогда его и убили. Огнестрельное ранение. Пуля попала в сонную артерию, вышла через спину. Шансов не было. Он еще 10 минут был жив. Все спрашивал: «Ребята, что со мной?» Пока ничего не ясно: кто убил, как убил — служебное расследование, досконально все проверяют. А так помогли с похоронами, была музыка, военный караул, хоронили с почестями. В общем, не забыли, оказали помощь. А в Судаке ему как раз на 40 дней мемориальную доску поставили. Знаете, мы тут люди простые, сидели и смотрели по телевизору, что там в Киеве происходит. Ждали, чем все кончится. Но я, хоть и военный, ни на секунду не мог предположить, что одним из убитых окажется мой сын».
http://esquire.ru/ukraine/6/
