Сегодня была годовщина...⁠⁠

"Здесь уже не было Сашек, Борек, Мишек, Толек, Зинок. Было осатанелое лицо маленького человека, пережившего когда-то страшное потрясение, сделавшее его сиротой. Это потрясение осело в глубину, но не умерло и никогда не умрет. На самом дне души сироты, как затонувший корабль, всю жизнь лежит оно. И неважно, кто и почему тронет душу эту, отяжеленную вечной ношей.

Только тронь! Только ковырни!.." Виктор Астафьев "Кража".

Вот за эту цитату я и перечитываю Астафьева раз за разом. Он выхватил суть. Душу, отяжелённую вечной ношей. Душу сироты. Никто и никогда не поймёт ее. Потому что каждому слишком больно ее представить. Слишком больно. А ты живёшь с этим день ото дня, от годовщине к годовщине. И нет ничего в мире, что может эту пустоту заполнить. И ничего в мире, чем это горе унять. Оно живет с тобой. В самый пик самой светлой радости оно с тобой. Фоном, отблеском.... Мама, ты умерла, когда мне было пять. Сейчас мне 32 и мне никогда не забыть твоего желтого лица, твоих последних слов. Того, как я бросала замёрзшую землю на твой гроб... Каждое чертово 24 января эта картина живо стоит передо мной. Я почти не помню тебя. Боже, мне так тебя не хватает... Как же я завидую всем этим счастливчикам, которые могут сказать - у меня есть мама. Это важно в 5, это важно в 10, в 20, в 30 лет. Это важно по-настоящему. Люди, у которых была и есть мама - я завидую вам самой чёрной завистью. Потому что я, по большому счёту, никогда и никому не была нужна. Потому что у меня не было мамы. Мой отец бросил меня. Зачастую мужчинам дети без женщины не нужны. Это слишком большая ответственность.

Мама, мне 32 года. И каждую секунду моей жизни мне не хватало тебя. И сегодня 27 лет, как тебя больше нет. Это горе, с которым я живу всю жизнь. Это горе, которое неизлечимо. Это горе, которое умрет со мной.

Мама, мне так хреново без тебя...