Про девушек в нарядах
Ах, как любопытны и по-своему поучительны бывают картины нашей жизни! Вообразите же, если вам угодно, сцену сию.
На Красной площади, где вековые камни помнят и стук копыт, и гул танков, и топот тысяч ног, совершается ныне новое действо. Вместо фигур, облаченных в черное, чьи лица сокрыты от мира сего во имя обычаев, коим они следуют с почтительным, хотя и для нас неясным, упорством, – появляются иные существа.
Идут они гуськом или кучками, плечисты, в спортивных штанах с тремя полосками, и лики их укутаны в вязаные балаклавы, пестрые либо в сумрачные цвета. Глаза лишь видны, да и то прищурились они от крепкого морозца, что свистит сегодня над Москвой-рекой.
«Холодно очень, – рассуждает они, потоптываясь на месте у ГУМа. – За здоровьем надо следить. Сквозняк, того гляди, шею надует».
И гуляют себе так, ничуть не смущаясь, ибо резон их прост и ясен, как стакан: заботятся о здравии. И кто ж поспорит с таким резоном? Традициям одним возбраняют показывать лицо, а зябкости – отчего же не позволить? Логика, известно, дама гибкая, она, как шарфом, укутаться может во что угодно.
Сторож Иван, что греется у Исторического музея, смотрит на них, чешет в затылке и думает: «Ишь ты, народ пошел нежный. В наше время, бывало, и в трескучий мороз в телогрейке… А ноне – в маске вязаной. Мода».
Полицейский, стоящий на посту, смотрит на них строго, но поделать ничего не может. Не запретишь же человеку утепляться. В уставе про это – ни слова.
И ходят славянские парни меж кремлевских стен, и кажется, что сама абсурдность сего зрелища – есть точнейшее зеркало наших дней. Где одно дозволяется под одним предлогом, а другое – под предлогом иным, и оба они одинаково неуловимы для понимания, но оттого лишь крепче держатся.
И становится вдруг смешно и грустно одновременно. Смешно – от нелепости картины. А грустно – от того, что под всеми этими балаклавами и тканями, скрывающими лица, давно уже скрылись и сами лица. И не важно, во имя Аллаха или во имя здоровья. Результат-то выходит одинаковый.
Тьфу, пустяки, конечно. Пройдет мороз – и снимут они свои маски. Не может же зима вечно длиться.
…Хотя, кто его знает.