Принцип⁠⁠

Боль. Последнее, что Аэда Казачок помнила, это мысль – понимание того, что она теряет сознание. Сейчас оно начало медленно и очень болезненно возвращаться.

Боль уступила место сначала удивлению, когда Аэда поняла, что сидит на каком-то стуле, а потом ужасу, который заполонил собой всё, когда она осознала, что к этому железному стулу она привязана.

Напротив нее в тени сидел человек.

– Что происходит?

Человек встал, пододвинул свой стул и сел уже на свету.

– Ая, привет, это я, – сказал он улыбнувшись.

– Хома? Что...

Перед ней сидел легендарный интервьюер – Хома Гусь. Аэда не так давно была у Гуся на интервью, что сделало её значительно более известной и узнаваемой. Но такого продолжения они явно не оговаривали.

– Я все сделал, Аэда!

– Что ты сделал? Гусь! Что происходит? Где я? И какого черта я привязана к чертову стулу, черт тебя побери?!

– Наш разговор, – Гусю нравилось называть его интервью «разговорами», это создавало атмосферу некоторой интимности, – заставил меня многое переосмыслить, я очень много думал.

– Да ладно?! – несмотря на обстоятельства, у Аэды получился язвительный тон.

– Помнишь тот знаменитый эфир, когда я поставил перед собой для оппонирования табуретку и интеллектуально уничтожил ее со счётом 8:2, по мнению телезрителей? Так вот после него я преисполнился превосходством своих идей, принципов и силы своего ума. И только теперь я понимаю, что то была гордыня в душе моей. Смертный грех, между прочим.

– Слушай, давай ты меня развяжешь, и мы это обсудим спокойно. Похищать и связывать людей – это тоже смертный грех.

– Нету такого смертного греха.

Хома несколько секунд помолчал и продолжил:

– До разговора с тобой я абсолютно не понимал значения и силы принципиальности. После, много размышляя, я был поражен, насколько человек может быть принципиальным и без страха и упрека ненавидеть и бороться с малодушием.

– Здорово, но какого...

Хома достал бумажку и начал по ней читать:

– Я! (Ну в данном случае, не конкретно я, это текст такой, я его просто зачитываю), – он неловко хихикнул, – Так вот: «Я! (Тут должно быть имя произносящего, ну допустим: Аэда Казачок), – Хома подмигнул и продолжил, – клянусь Всемогущим Богом, что, став гражданином Великобритании, я буду предан и нести истинную верность Ее Величеству Королеве Елизавете Второй, Ее Наследникам и Преемникам согласно закону». В соответствии с  Актом 1981, человек старше 18 лет не может считаться натурализованным до тех пор, пока не произнесет клятву и присягу.

– Хомааа... – Гражданка Великобритании Казачок застонала.

– Сначала я не понял. Сначала я, честно скажу, злился на тебя. Столько говорить о принципиальности, обо всем этом. И делать это после клятвы, о которой я не знал. Принципиальность после клятвы безграничной верности другому человеку и его потомкам. Скачи, враже, як пан каже!

– Ты что не понимаешь? Это глупости, мелочь, формальность, глупая традиция. Да, я говорила, что никогда нельзя идти на компромисс, и я абсолютно бескомпромиссно дала эту клятву. Мы с тобой моральные камертоны! Ты знаешь значение слова камертон, Гусь? Это мы – эталон. Это по нам остальные настраивают свои принципы, а не наоборот.

– Но потом я всё понял. Ты подняла мои веки и я узрел. И я восхищен твоим величием и самоотверженностью. Я горд, быть оружием, инструментом в твоих руках.

– Да что ты несешь?

– Быть просто причастным к исполнению твоего гениального замысла.

– Таблетки прими, дебил!

Гусь продолжал:

– Я был слишком показателен, слишком банален и скучен в своей прямолинейности. Вот это вот всё: «За Нормального и двор, Гусь стреляет в упор». Это годится только для совсем глупеньких, для еще слепых котят. И теперь я знаю, что ты это понимала с самого начала. Что может быть убедительней, чем показать все на своём примере? Сын Божий оказался на кресте за грехи человечества, и это убедило всех. Ты достойна Его. Показать всем на личном примере силу принципиальности и бездну отступничества от неё. Это не просто гениально, это – чудо.

Хома Гусь встал. Со скрежетом придвинул свой стул к стулу Казачок и развернул так, чтобы сидя на нём можно было смотреть в одну сторону с Аэдой. Откуда-то из-за спины Аэды он поднял канистру.

– Гусь, Гусь, Гусь, Хома, да приди же ты в себя.

– Но если позволишь, я бы хотел не только тебя освободить от клятвы, воздвигнув принципиальность в абсолют, но мне бы хотелось и себя очистить от скверны. Ведь я сделал так мало, чтобы ЭТО предотвратить. У Его апостолов не было такой возможности, я же счастлив оказаться рядом с Тобой в ЭТОТ момент.

Он начал выливать из канистры бензин на Казачок, на стулья, на себя.

Аэда закричала так, как ни кричала до этого никогда в жизни.

Гусь сел на стул рядом.

– К тому же, я боюсь предположить, это большая дерзость с моей стороны, но мне кажется, что это часть именно твоего замысла. Ведь мы же столько говорили о том, что на ДВУХ стульях не усидишь. Вот так оно и получилось.

Он чиркнул зажигалкой. Второй раз, третий. На четвертый раз пламя, наконец, вспыхнуло.

Когда огонь погас в кадре остались стоять только два почерневших металлических стула. Этот стрим стал самым просматриваемым видео на канале Хомы Гуся.

Сайт: https://thatsameauthor.com