Поэт, как отражение времени или безумная выходка Маяковского на банкете. (из дневника Ивана Бунина "Окоянные дни").
Банкет по случаю открытия в 1917 году в Петербурге выставки финских художников.
- Как вам банкет? – поворачиваясь к Бунину, живо интересуется Горький.
- Пир во время чумы, - сухо отвечает Бунин.
Появляется Маяковский и, уверенно выдвинув стул между Буниным и Галлен-Каллелой, нахально присаживается к столу. Бунин замечает изумленный взгляд Галлен-Каллела, который смотрит на Маяковского так, как бы он смотрел, к примеру, на лошадь, которую внезапно завели бы в этот банкетный зал.
Совершенно невозмутимый Маяковский принимается есть с их тарелок и пить из их стаканов, хватая все подряд. Горький начинает смеяться над поведением футуриста, покачивая головой.
- Вы меня сильно ненавидите? – весело спрашивает Маяковский Бунина, заметив, что тот немного отсел.
- Нет, - усмехается Бунин, глядя на захмелевшего и демонического Маяковского, - слишком много чести было бы вам!
Именно в этот момент министр Милюков решает произнести официальный тост и привстав, торжественно поднимает бокал.
- Позвольте сказа…
Но его перебивает Маяковский, который, едва прожевав, неожиданно вскакивает на стул и начинает кричать какую-то похабщину. Министр смущенно умолкает, а Маяковский спрыгивает со стула и пьет что-то из первого попавшегося бокала. Милюков же, собравшись с духом, решает продолжить:
- Позвольте сказать, что ….
Маяковский же, едва не захлебнувшись, снова резко вскакивает на стул и принимается кричать еще яростнее. Совершенно растерянный, Милюков садится на место и разводит руками. Французский посол, возмущенный поведением поэта-футуриста, привстает, искренне уверенный в том, что уж ему-то, Маяковский не посмеет мешать! Но едва он раскрывает свой рот, как Маяковский начинает не только кричать, но и шуметь, топая ногами. Футуристы подхватывают порыв Маяковского и тоже начинают безобразничать. Банкет превращается в базар.
- Боже мой, - восклицает Бунин, прикрыв глаза ладонью, - до чего ладно и многозначительно все это гомерическое безобразие связывается с тем, что творится сейчас в Петербурге!
- Как вам банкет? – поворачиваясь к Бунину, живо интересуется Горький.
- Пир во время чумы, - сухо отвечает Бунин.
Появляется Маяковский и, уверенно выдвинув стул между Буниным и Галлен-Каллелой, нахально присаживается к столу. Бунин замечает изумленный взгляд Галлен-Каллела, который смотрит на Маяковского так, как бы он смотрел, к примеру, на лошадь, которую внезапно завели бы в этот банкетный зал.
Совершенно невозмутимый Маяковский принимается есть с их тарелок и пить из их стаканов, хватая все подряд. Горький начинает смеяться над поведением футуриста, покачивая головой.
- Вы меня сильно ненавидите? – весело спрашивает Маяковский Бунина, заметив, что тот немного отсел.
- Нет, - усмехается Бунин, глядя на захмелевшего и демонического Маяковского, - слишком много чести было бы вам!
Именно в этот момент министр Милюков решает произнести официальный тост и привстав, торжественно поднимает бокал.
- Позвольте сказа…
Но его перебивает Маяковский, который, едва прожевав, неожиданно вскакивает на стул и начинает кричать какую-то похабщину. Министр смущенно умолкает, а Маяковский спрыгивает со стула и пьет что-то из первого попавшегося бокала. Милюков же, собравшись с духом, решает продолжить:
- Позвольте сказать, что ….
Маяковский же, едва не захлебнувшись, снова резко вскакивает на стул и принимается кричать еще яростнее. Совершенно растерянный, Милюков садится на место и разводит руками. Французский посол, возмущенный поведением поэта-футуриста, привстает, искренне уверенный в том, что уж ему-то, Маяковский не посмеет мешать! Но едва он раскрывает свой рот, как Маяковский начинает не только кричать, но и шуметь, топая ногами. Футуристы подхватывают порыв Маяковского и тоже начинают безобразничать. Банкет превращается в базар.
- Боже мой, - восклицает Бунин, прикрыв глаза ладонью, - до чего ладно и многозначительно все это гомерическое безобразие связывается с тем, что творится сейчас в Петербурге!