Понисказка на ночь
Время перед сном всегда было моим самым любимым. Я люблю забираться в свою постель и, укрывшись одеялом, окунуться в тихую речку своих мыслей. Окунуться не сильно, не с головой. Аккуратно заправленная родителями кровать, пуховое одеяло и теплые воспоминания об уходящем дне - лучшие средства от холода, который, кажется, чувствуешь шкурой, несмотря на то, что он за окном. Пегасы, как злые пастухи из сказки, что отец рассказывал на прошлой неделе, пригнали откуда-то просто огромное множество туч.
В сказке, правда, были не тучи, а лесные волки. И волкам бы я огорчилась куда меньше. Честно! Тучи не выли и не кусались, зато было их так много, что даже солнце не могло пробить их стройные ряды своими лучами.
«Так надо», – ответил мне Шайнинг Армор, когда я, не выдержав картины тусклого неба, спросила его, как смеют пегасы прятать от нас дар принцессы Селестии.
И я поверила ему, потому что он старше и видимо умнее, раз смог понять то, чего не могу я. А еще он сказал, что просто наступает осень, и вслед за первыми холодами и тучами придут дожди, которые омоют землю после буйства лета. Прилетит ветер и поможет земным пони сбросить с деревьев листья. А потом будет время настоящего холода и все в природе уснет, а пёгасы укроют землю белым одеялом из снега.
«Чтобы ей было тепло», - подумала я тогда.
«И об этом ни в коем случае не нужно грустить», – это тоже сказал брат. Наверное, он мог видеть все эмоции на моей мордочке, потому что от его слов мне действительно стало грустно.
«Грустить нельзя, потому что таков порядок вещей. За летом всегда следует осень, а за осенью зима. А грустить о том, как устроен мир вокруг и по каким правилам он живет – это самое пустое занятие для такой талантливой, умной и красивой единорожке как ты».
И я снова поверила ему, тем более он обещал, что потом вновь будет весна, а затем и лето.
– Не спишь? – негромко, наверняка, чтобы не потревожить меня, если я уже уснула, спросил Шайнинг Армор из-за чуть приоткрытой двери.
– Не сплю, – ответила я и улыбнулась. Мне нравилось, когда он заходил ко мне перед сном, чтобы рассказать что-нибудь.
– Можно зайти? – он был хорошо воспитанным единорогом и всегда спрашивал разрешения.
– Заходи, – а я разрешала, потому что с ним всегда было интересно.
Я заворочалась под одеялом – нужно было улечься так, чтобы было удобно сначала смотреть, как он заходит, закрывая за собой дверь магией (он был старше и у него уже получались заклинания, а я только-только начала читать учебники). А потом и слушать его. Иногда отвечать. И наблюдать, как он, увлекшись своими историями, ходит кругами по комнате.
– Чего не спишь? – спросил он назидательным тоном старшего брата.
– Жду, когда ты придёшь и расскажешь мне сказку, – нагло соврала я.
– Тогда тебе повезло, сегодня мне самому рассказали одну интересную историю.
Я любила его сказки, они были необычными. Не похожими на те, что рассказывали родители.
Давным-давно – этих времен сейчас уже не помнят, да и вовсе не верят, что они когда-то были, – небо было абсолютно чёрным. На нем не было ни солнца, ни луны, ни даже звёзд. Всем пони в те времена приходилось тяжко. Они ходили без толку туда и сюда. Натыкались друг на друга в поисках еды, воды и тепла. Они были несчастны, а жизни их пусты. Как и мир перед их глазами.
Но однажды случилось необычное. Талантливый единорог, который желал для себя лучшей доли и был при этом не лентяем, смог создать заклинание, позволявшее ему видеть мир вокруг.
Тогда не было даже самого понятия «магия». Единорог этот стал первым волшебником. Но так как его некому было учить, он сам придумал правила для своего волшебства. Он был справедливым и решил, что для того, чтобы получить что-то необходимое, нужно что-либо отдать – единорог просто не мог представить, что может быть иначе. И за возможность видеть он расплатился своими амбициями и пылом.
Сначала единорог обрадовался. Ещё бы! Не будет больше обидных ушибов и шишек, лесной волк не сможет подкрасться к нему незамеченным, да и с поиском самой вкусной еды не должно остаться проблем.
Так и жил он несколько десятков дней – один зрячий среди всех. Один счастливый.
Но чем больше единорог смотрел вокруг себя, тем яснее понимал, что нельзя долго оставаться счастливым, если счастлив лишь ты один. Единорог знал, что не найдет никого с кем можно было бы разделить свою радость. Он понял, что не увидит вокруг себя ничего кроме горя пони, окружающих его, если те так и останутся слепыми.
Тоска о них очень скоро вытеснила из его сердца счастье, заняв собой все мысли. Ведь он был добрый единорог, и ему была ведома жалость.
Теперь жалость, вместо ушедших амбиций, заставляла его вновь работать над уже новым, куда более сильным, заклинанием. И так случилось, что принеся миру новую жертву, единорог подарил возможность видеть всем и каждому – он сотворил луну, которая засияла на небе былым шаром. Даря свой свет – слабый, но способный разогнать тьму над миром.
Шкура его, после новой магии, превратилась из белой в черную, с редкими светлыми пятнышками по бокам.
Все пони были счастливы, как раньше до них был счастлив единорог. Но, так же как и он, недолго. Скоро им стало не хватать света луны, и они пошли к единорогу, ставшему для них чудодеем.
«Придумай еще что-нибудь», – просили они.
«Вокруг еще так много тьмы и опасностей, скрывающихся в ней».
И он создал звезды, вырвав из своей шкуры оставшиеся белые волоски, и вознес их на небо. На радость всем пони и луне.
«Луна и звезды, что ты сотворил – прекрасны, а свет их подарил нам новую жизнь. Но есть ещё много тёмных мест, куда не достают, ни луна, ни звезды. Там тоже живут пони, заблудшие и несчастные. Мы слышим их плач, но не можем помочь. Создай, что-нибудь настолько яркое, чтобы прогнать тьму из каждого уголка всех земель»
Единорог говорил, что не сможет больше ничего. Что всех его сил, эмоций и самого тела не хватит, чтобы исполнить их просьбу. Но пони не унимались, они привыкли получать чудеса.
«Тогда лети, в отличие от пегасов, ты сможешь видеть даже там, где закончится всякий свет, и найди то, из чего можно будет сотворить новое чудо».
Лети. Единорог не понимал, как могут они требовать такого, ведь у него даже не было крыльев. Он возмутился, но в ответ на это услышал лишь предложение создать себе крылья. Похоже, все пони считали его всемогущим.
И он отрастил крылья. Черные, в тон своей нынешней шкуре. Потратив на них всю жалость, что испытывал к пони. Жалость, потому что только она могла заставить его взлететь.
Первый в мире аликорн покинул свои края в поисках света. Не испытывая не капли жалости к тем кого оставляет, он отправился в путь, зная, что обязательно вернется. Ведь он был добрый аликорн.
В день, когда он вернулся пони выбегали из своих домов, падали на колени задних ног, а передние копыта возносили к небесам.
Аликорн сиял. Сиял так ярко, что смотреть на него было невозможно. Он падал вниз, пробивая насквозь облака, озаряя их на короткий миг волшебным сиянием. Перед самой землей он завис, расправив свои могучие крылья. И все пони смогли увидеть, что свет шёл не от аликорн, а от странного создания, прижавшегося к его спине. Позже они стали звать её «лучезарной».
Из странной страны, которой был не нужен свет, аликорн принес счастье для всех пони. И любовь для себя.
Так жизнь всех пони стала делиться на день и ночь. Днем аликорн взлетал со своей любимой на небо. А ночью, силой своей магии, поднимал луну. С тех пор пони познали свет и стали по-настоящему счастливы.
Шайнинг замолчал. Он перевел свой взгляд от окна, в которое загадочно смотрел добрую половину всего своего рассказа, на меня. При этом его губы приподнялись в улыбке – он ждал моей реакции.
– Солнце – это не какая-то там «лучезарная» на спине первого аликорна. – Я была просто беспощадна. – Это шар, излучающий тепло и свет! Его каждое утро поднимает для нас принцесса Селестия! Про луну объяснять надо?
– Не обязательно, я это вроде как знаю, Твайли.
– Тогда почему твоя сказка закончилась так странно? – Я испытывающе посмотрела на него.
– В каком смысле странно? – А он сделал вид, что всё как обычно.
– В таком, что твои сказки всегда были честными и правдивыми, А эта не такая. Она закончилась так же, как всегда заканчиваются все папины сказки, – выразила я своё недовольство.
– Я не говорил, что она закончилась. – Шайнинг продолжал улыбаться, но улыбка стала другой. Хитрой. А может грустной.
– Нет, не сказал, но ты никогда этого не говоришь. – Я смотрела на брата и не понимала что с ним не так сегодня. – Ты просто замолкаешь и ждешь, что я скажу. Вот. И сейчас ты поступил так же.
– Твайли, ты стала совсем взрослой. И теперь твоему брату будет сложно обхитрить тебя, да? – Он подошел к моей кровати и уткнулся носов в одеяло. – Это грустная сказка. Уверена, что хочешь узнать, чем она закончилась?
– А ты будто в детство вернулся сегодня. – Рассмеялась я. – Вон как смешно в одеяло бубнишь. Рассказывай и не переживай, я постараюсь несильно плакать.
Он посмотрел на меня, а я расхохоталась – Шайнинг лучший брат на свете!
Продолжение в комментариях.
В сказке, правда, были не тучи, а лесные волки. И волкам бы я огорчилась куда меньше. Честно! Тучи не выли и не кусались, зато было их так много, что даже солнце не могло пробить их стройные ряды своими лучами.
«Так надо», – ответил мне Шайнинг Армор, когда я, не выдержав картины тусклого неба, спросила его, как смеют пегасы прятать от нас дар принцессы Селестии.
И я поверила ему, потому что он старше и видимо умнее, раз смог понять то, чего не могу я. А еще он сказал, что просто наступает осень, и вслед за первыми холодами и тучами придут дожди, которые омоют землю после буйства лета. Прилетит ветер и поможет земным пони сбросить с деревьев листья. А потом будет время настоящего холода и все в природе уснет, а пёгасы укроют землю белым одеялом из снега.
«Чтобы ей было тепло», - подумала я тогда.
«И об этом ни в коем случае не нужно грустить», – это тоже сказал брат. Наверное, он мог видеть все эмоции на моей мордочке, потому что от его слов мне действительно стало грустно.
«Грустить нельзя, потому что таков порядок вещей. За летом всегда следует осень, а за осенью зима. А грустить о том, как устроен мир вокруг и по каким правилам он живет – это самое пустое занятие для такой талантливой, умной и красивой единорожке как ты».
И я снова поверила ему, тем более он обещал, что потом вновь будет весна, а затем и лето.
– Не спишь? – негромко, наверняка, чтобы не потревожить меня, если я уже уснула, спросил Шайнинг Армор из-за чуть приоткрытой двери.
– Не сплю, – ответила я и улыбнулась. Мне нравилось, когда он заходил ко мне перед сном, чтобы рассказать что-нибудь.
– Можно зайти? – он был хорошо воспитанным единорогом и всегда спрашивал разрешения.
– Заходи, – а я разрешала, потому что с ним всегда было интересно.
Я заворочалась под одеялом – нужно было улечься так, чтобы было удобно сначала смотреть, как он заходит, закрывая за собой дверь магией (он был старше и у него уже получались заклинания, а я только-только начала читать учебники). А потом и слушать его. Иногда отвечать. И наблюдать, как он, увлекшись своими историями, ходит кругами по комнате.
– Чего не спишь? – спросил он назидательным тоном старшего брата.
– Жду, когда ты придёшь и расскажешь мне сказку, – нагло соврала я.
– Тогда тебе повезло, сегодня мне самому рассказали одну интересную историю.
Я любила его сказки, они были необычными. Не похожими на те, что рассказывали родители.
Давным-давно – этих времен сейчас уже не помнят, да и вовсе не верят, что они когда-то были, – небо было абсолютно чёрным. На нем не было ни солнца, ни луны, ни даже звёзд. Всем пони в те времена приходилось тяжко. Они ходили без толку туда и сюда. Натыкались друг на друга в поисках еды, воды и тепла. Они были несчастны, а жизни их пусты. Как и мир перед их глазами.
Но однажды случилось необычное. Талантливый единорог, который желал для себя лучшей доли и был при этом не лентяем, смог создать заклинание, позволявшее ему видеть мир вокруг.
Тогда не было даже самого понятия «магия». Единорог этот стал первым волшебником. Но так как его некому было учить, он сам придумал правила для своего волшебства. Он был справедливым и решил, что для того, чтобы получить что-то необходимое, нужно что-либо отдать – единорог просто не мог представить, что может быть иначе. И за возможность видеть он расплатился своими амбициями и пылом.
Сначала единорог обрадовался. Ещё бы! Не будет больше обидных ушибов и шишек, лесной волк не сможет подкрасться к нему незамеченным, да и с поиском самой вкусной еды не должно остаться проблем.
Так и жил он несколько десятков дней – один зрячий среди всех. Один счастливый.
Но чем больше единорог смотрел вокруг себя, тем яснее понимал, что нельзя долго оставаться счастливым, если счастлив лишь ты один. Единорог знал, что не найдет никого с кем можно было бы разделить свою радость. Он понял, что не увидит вокруг себя ничего кроме горя пони, окружающих его, если те так и останутся слепыми.
Тоска о них очень скоро вытеснила из его сердца счастье, заняв собой все мысли. Ведь он был добрый единорог, и ему была ведома жалость.
Теперь жалость, вместо ушедших амбиций, заставляла его вновь работать над уже новым, куда более сильным, заклинанием. И так случилось, что принеся миру новую жертву, единорог подарил возможность видеть всем и каждому – он сотворил луну, которая засияла на небе былым шаром. Даря свой свет – слабый, но способный разогнать тьму над миром.
Шкура его, после новой магии, превратилась из белой в черную, с редкими светлыми пятнышками по бокам.
Все пони были счастливы, как раньше до них был счастлив единорог. Но, так же как и он, недолго. Скоро им стало не хватать света луны, и они пошли к единорогу, ставшему для них чудодеем.
«Придумай еще что-нибудь», – просили они.
«Вокруг еще так много тьмы и опасностей, скрывающихся в ней».
И он создал звезды, вырвав из своей шкуры оставшиеся белые волоски, и вознес их на небо. На радость всем пони и луне.
«Луна и звезды, что ты сотворил – прекрасны, а свет их подарил нам новую жизнь. Но есть ещё много тёмных мест, куда не достают, ни луна, ни звезды. Там тоже живут пони, заблудшие и несчастные. Мы слышим их плач, но не можем помочь. Создай, что-нибудь настолько яркое, чтобы прогнать тьму из каждого уголка всех земель»
Единорог говорил, что не сможет больше ничего. Что всех его сил, эмоций и самого тела не хватит, чтобы исполнить их просьбу. Но пони не унимались, они привыкли получать чудеса.
«Тогда лети, в отличие от пегасов, ты сможешь видеть даже там, где закончится всякий свет, и найди то, из чего можно будет сотворить новое чудо».
Лети. Единорог не понимал, как могут они требовать такого, ведь у него даже не было крыльев. Он возмутился, но в ответ на это услышал лишь предложение создать себе крылья. Похоже, все пони считали его всемогущим.
И он отрастил крылья. Черные, в тон своей нынешней шкуре. Потратив на них всю жалость, что испытывал к пони. Жалость, потому что только она могла заставить его взлететь.
Первый в мире аликорн покинул свои края в поисках света. Не испытывая не капли жалости к тем кого оставляет, он отправился в путь, зная, что обязательно вернется. Ведь он был добрый аликорн.
В день, когда он вернулся пони выбегали из своих домов, падали на колени задних ног, а передние копыта возносили к небесам.
Аликорн сиял. Сиял так ярко, что смотреть на него было невозможно. Он падал вниз, пробивая насквозь облака, озаряя их на короткий миг волшебным сиянием. Перед самой землей он завис, расправив свои могучие крылья. И все пони смогли увидеть, что свет шёл не от аликорн, а от странного создания, прижавшегося к его спине. Позже они стали звать её «лучезарной».
Из странной страны, которой был не нужен свет, аликорн принес счастье для всех пони. И любовь для себя.
Так жизнь всех пони стала делиться на день и ночь. Днем аликорн взлетал со своей любимой на небо. А ночью, силой своей магии, поднимал луну. С тех пор пони познали свет и стали по-настоящему счастливы.
Шайнинг замолчал. Он перевел свой взгляд от окна, в которое загадочно смотрел добрую половину всего своего рассказа, на меня. При этом его губы приподнялись в улыбке – он ждал моей реакции.
– Солнце – это не какая-то там «лучезарная» на спине первого аликорна. – Я была просто беспощадна. – Это шар, излучающий тепло и свет! Его каждое утро поднимает для нас принцесса Селестия! Про луну объяснять надо?
– Не обязательно, я это вроде как знаю, Твайли.
– Тогда почему твоя сказка закончилась так странно? – Я испытывающе посмотрела на него.
– В каком смысле странно? – А он сделал вид, что всё как обычно.
– В таком, что твои сказки всегда были честными и правдивыми, А эта не такая. Она закончилась так же, как всегда заканчиваются все папины сказки, – выразила я своё недовольство.
– Я не говорил, что она закончилась. – Шайнинг продолжал улыбаться, но улыбка стала другой. Хитрой. А может грустной.
– Нет, не сказал, но ты никогда этого не говоришь. – Я смотрела на брата и не понимала что с ним не так сегодня. – Ты просто замолкаешь и ждешь, что я скажу. Вот. И сейчас ты поступил так же.
– Твайли, ты стала совсем взрослой. И теперь твоему брату будет сложно обхитрить тебя, да? – Он подошел к моей кровати и уткнулся носов в одеяло. – Это грустная сказка. Уверена, что хочешь узнать, чем она закончилась?
– А ты будто в детство вернулся сегодня. – Рассмеялась я. – Вон как смешно в одеяло бубнишь. Рассказывай и не переживай, я постараюсь несильно плакать.
Он посмотрел на меня, а я расхохоталась – Шайнинг лучший брат на свете!
Продолжение в комментариях.