Pangaea Ultima: Уходя оставьте свет. 2.
Куда-то несут. Или, скорее, волокут. С закрытыми глазами это понять трудно. Веки были словно отлиты из свинца, и размыкаться не хотели совсем. Держали меня, к слову, вполне себе аккуратно, не стараясь сдавить руки посильнее.
- Очнулся? – спросил голос сверху.
Я попытался сказать что-то вразумительное, но язык заплетался.
- Бросай его, - раздался второй голос.
И меня бросили. Лететь было невысоко, поэтому я даже не успел сгруппироваться, и грохнулся, ударившись локтем. Глаза по прежнему были закрыты, но чувствовалось, что вокруг меня стоят люди.
- Промойте ему глаза, - произнес мягкий женский голос.
В следующую же секунду к моему лицу прикоснулась влажная рука. Судя по плавности движений, женская. Зрение вернулось сразу, и я увидел, что сижу в окружении десятка людей.
- Спасибо, - вставая, сказал я. – Я Максим.
- Не за что, - ответила мне обладательница того голоса, что приказал промыть глаза. – Это наша обязанность. Добро пожаловать. Мария, - она протянула руку.
Остальные молчали и представляться не спешили. Людей был не десяток, а гораздо больше. В темных углах этой ямы сидели и стояли еще человек пятьдесят. Моя новая тюрьма была освещена тремя тусклыми светодиодами, в свете которых лица были едва различимы.
- Где я? – повернулся я к Марии, стряхивая с себя песок.
- Ты в зиндане смертников. Твой номер - 98.
- Что за номер?
- Проходи, сейчас все расскажу.
Я зашагал за ней, потирая ушибленный локоть. Мы сели за длинный пластиковый стол под одной из ламп, и Мария без повторных вопросов начала.
- Итак, раз ты здесь, значит, либо путешествовал один, либо перешел дорогу Кучеру. Это, как я уже сказала, зиндан смертников. Мы здесь обречены на смерть. Кучер - это глава города с одноименным названием.
Я попытался вспомнить точку с таким название на карте, но не смог. Видимо, город новый, в отличие от вбитых в машину карт.
- Город живет за счет контроля атомной электростанции, километрах в сорока отсюда. Электричество продают. Специалисты, занимавшиеся обслуживанием этой станции до прихода сюда Кучера, свалили туда, - она ткнула пальцем наверх. - На станции была авария, и, чтобы расчистить место взрыва, Кучер и его помощники вылавливают одиноких путников или своих врагов, для того, чтобы те работали на расчистке. Всего надо сто человек.
- Почему именно сто? – удивился я.
Мария ухмыльнулась и сказала:
- Кучер «заботится» о нас, у него всего сто защитных костюмов. Кроме того, у него какое-то магическое отношение к числу 100. Поэтому, как только один из нас умирает, работы прекращаются, и мы ждем пока опять не наберется сотня.
- Что же там за авария, что сто человек не могут ее разобрать?
- Серьезная авария, а разобрать не могут, потому что не знают, как. Техники нет, что делать? Поэтому рухнувшие перекрытия ломают вручную. Наша группа будет пятой, с первой никого в живых не осталось, а со второй - только Марк Юрьевич, но у него лучевая болезнь, поэтому он скоро умрет. Мы уговорили Кучера взять на себя его дневной объем выработки, тем самым спасаем ему жизнь. Так что, добро пожаловать.
Да уж, весело. Лучше бы сидел себе тихо-спокойно в Шагри. Дурак. Зиндан оказался просторным, и мне выделили место у стены. Рюкзак с моим скарбом остался у похитителей. Лишний раз поблагодарив себя за паранойю и спрятанный в ноге нож, бинт, зарядник и тюбик с едой, я улегся на полку. Интересно, а бежать отсюда никто не думал? Надо прощупать почву на этот предмет. Народ меня сторонился, а сам я не лез на рожон с расспросами. Захотят - расскажут сами. Полусидя, я изучал зиндан и его обитателей. Народ подобрался разномастный - от совсем юных до совсем старых, причем обоих полов. Спустя час я все-таки уснул, но через три часа проснулся от грохота и плача. Это сверху сбросили еще двоих узников. Ну все, теперь нас сто. Засыпающим мозгом я пытался понять, почему именно сто человек? Что там за авария? В итоге мозг решил, что утро вечера мудренее, и отключился. Второй раз меня разбудил уже не грохот, а молодой парень с нелепыми усиками.
- Привет, я Саша, - весело протараторил он и протянул мне руку.
- Макс, - я пожал его худенькую ладонь и встал с полки.
В полумраке было видно, что у Саши бегают глаза, и он явно нервничает. Я пристально посмотрел на него и спросил первым:
- Что-то не так?
Он помялся и сказал:
- Нет, ничего. Там кушать дают, - указал он в сторону стола.
- Спасибо.
Я потер глаза и сел за стол с краю. Передо мной стояла небольшая миска какой-то жижи, по вкусу очень напоминающая мой провиант из тюбика. Кочевряжиться и просить чего-то другого смысла не было, и я начал завтракать. Ложки стучали по пластиковым мискам, а народ с удовольствием уплетал их содержимое.
- Встать! Поза один! – раздался голос сверху.
Я посмотрел на вскочивших с места людей и поднялся сам. Увидев, что все приложили руки к затылку, а плотно прижатые к голове локти выставили вперед, я принял такую же позу.
- По одному! Марш! - добавил голос, и народ, толпясь у того места, куда я приземлился ночью, ждал своей очереди для подъема наверх.
Я не торопился и выискивал взглядом возможных будущих союзников для побега. Пока мне приглянулись трое. Высокий, как башня, парень с черными волосами, и два шептавшихся между собой мужчины средних лет. За каждым из «чистильщиков» спускали веревку с петлей, в которую надо было влезть и поднять ее до уровня подмышек, после чего вернуть руки в исходное положение и ждать, пока тебя выдернут наверх. Эти трое ушли в пятом десятке, и я, бочком протискиваясь между людьми, вышел в центр. Синтетическая веревка шлепнулась передо мной, и я, не поднимая головы, пролез в петлю. Сложив руки обратно за затылок, меня дернули и в три движения вытащили. Я сфокусировал взгляд на полу, и на линзе отобразилось: «2.82 м.». Почти три метра.
Место, куда нас вытащили, представляло некий зал, выложенный мраморной плиткой. Вход в зиндан был расположен ровно по центру зала. Я перевел взгляд на стены, и перед глазами всплыло указание расстояния - почти десять метров. До второй стены, за дырой, было чуть более десяти. Соответственно, двадцать метров в длину. Аккуратно, не привлекая лишнего внимания, я повертел головой и убедился, что помещение квадратное. Двадцать на двадцать. Вдоль каждой стены стояли шкафчики с небольшим сиденьем на уровне полуметра. Я растерялся и не знал, к какому шкафчику идти. Удар прикладом в спину вывел меня из задумчивого состояния:
- Номер!
- Эм-м, 98, - сказал я, оборачиваясь.
- Чего встал тогда? Марш переодеваться!
Не делая никаких скидок на то, что я новичок, автоматчик приложился прикладом еще раз, правда, на этот раз помягче. Найдя глазами свой шкафчик, я подошел и сел на плоское сиденье. Моими соседями были женщина лет сорока, с 97-м номером, и совсем еще мальчишка под 99-м.
- А что делать нужно? – спросил меня пацан.
Я пожал плечами и посмотрел на женщину.
- Во-первых, не болтать, а во-вторых, переодеваться быстрее, - прошипела она.
Сама она уже заканчивала натягивать на себя костюм. Было ей явно неудобно, и я захотел помочь.
- Отошел от нее, сукин сын! Немедленно! – врезалось мне в спину, как только я подошел к ней.
- Я не…
Приклад пришелся прямо мне по лбу, и я рухнул на плитку.
- Встать!
Потирая лоб, я поднялся и посмотрел на охранника.
- Переодеваться! Быстро!
Третий раз повторять не пришлось, и, открыв шкафчик, я снял с крючка объемный защитный скафандр. Надевать его самому и вправду оказалось очень неудобно, но я изловчился и натянул на себя эту махину. Несмотря на внушительный объем, костюм оказался легким, но от этого он не был более удобным. Мои соседи уже упаковались и встали в ряд к остальным на выходе из зала. Я пристроился в конец ряда, и, дожидаясь, пока оставшиеся переоденутся, старался выглянуть на улицу. Эта очередь из блестящих пингвинов загораживала весь обзор. Падать от очередного удара в таком костюме наверняка неудобно, и я оставил свои попытки, уставившись в затылок стоящего (или стоящей) передо мной. Спустя пару минут в начале колонны раздался какой-то приказ, который я не услышал, и народ зашагал на выход. Солнце светило ярко, а вместе с отражающими костюмами так и вовсе ослепляло. Я опустил голову и изучал бетонный пол, стараясь не сбиться с шага. Колонна остановилась слишком резко, и я чуть было не влетел в стоящего впереди.
- 1 – 25, первая машина! 26-50, вторая! 51-75, третья! 76-100 , четвертая! – раздался приказ охранника, стоявшего на небольшом постаменте, и я зашагал к белому грузовику с цифрой «4» на кузове. Сидеть внутри было крайне неудобно, пока я не обратил внимания на то, что все подгибали под себя правую ногу. Сделав так же, я сел в самом начале машины, через стенку от кабины. Кроме нас, в машине было восемь охранников, и все они были вооружены. Насколько я успел понять, разговоры вне зиндана тут не приветствуются, поэтому ехал молча, аккуратно поглядывая на людей.
На улице, кроме машин, ничего разглядеть не удалось, и я расстроился. Судя по дерганьям и прыжкам кузова, мы съехали с дороги и сейчас мчались по сухой земле, то и дело буксуя задними колесами. Машина остановилась, и под покачиваниями дула автомата нас начали выгонять наружу. Выстроившись в шеренгу здесь же, я увидел то самое здание станции. На первый взгляд, в нем не было никаких повреждений, но нас, видимо, не просто так собрали. В центре стоял мужчина с козлиной бородой, держа в руках планшет и водя по нему пальцем вправо-влево. Подошедший к нему охранник приложил руку к голове в воинском приветствии, и лишь потом пожал протянутую ладонь. Разговора я не слышал, поэтому занимался дальше изучением людей. Увидев напротив себя высоченную фигуру, я мысленно поприветствовал его и ухмыльнулся нелепости его вида. Костюм на нем, в отличие от меня и всех остальных, был натянут, как струна, и явно доставлял неудобства. Козлобородый оторвал взгляд от планшета и, зачем-то зажав горло рукой, прохрипел:
- 1-50 - Южная зона, разбор конструкции. 51-100 - Северная, разбор мусора. Приступили.
Я не совсем эксперт в атомной энергетике, но что-то подсказывало мне, что извлечение элементов – не самое полезное для здоровья занятие. Нас сгруппировали и развели в разные стороны. Вопреки логике и здравому смыслу, охранники, конвоировавшие нас, были без костюмов. Мы подошли к старым воротам, где стоял очередной «смотритель» и делал пометки по номерам прибывших. Интересно у них тут: никто ничего не объяснил, подняли, нарядили - и в бой. Перед нами появился человек в таком же блестящем костюме, правда, даже с виду было понятно, что его костюм был покруче наших. Без долгих размышлений и прелюдий народ начал растаскивать какие-то куски сломанного бетона. Его складировали в небольшие вагонетки и оттаскивали в сторону железнодорожной ветки, в ста метрах от кучи. Я присоединился ко всем и тоже стал заполнять вагонетки.
- Ну как тебе? – спросил парень, стоявший возле меня.
- Пока терпимо, - ответил я, сбрасывая неудобный кусок бетона. – А что, здесь можно разговаривать?
- Здесь - да. Правда, народ у нас молчаливый, предпочитает молча доживать свои дни. Гриша, - он протянул мне руку. – Ну, или шестьдесят третий, как больше нравится.
- Макс, - представился я без номера. Отбыл я своё по номерам, хватит.
- Чем занимался?
Вообще, это стал дежурный вопрос в последние лет двадцать. Так стали спрашивать после того, как первые покорители Марса покинули Землю. Это было что-то вроде старого «Как дела?», сейчас же дела у оставшихся шли одинаково паршиво, поэтому интересоваться смысла не было. А вот узнать, кем был собеседник до событий - интересно. Хотя чаще всего мне попадались люди, родившиеся уже после событий, и заниматься они ничем не могли в принципе. Они выживали.
- Ничем особо, - я с грохотом бросил бетон в вагонетку.
- Ясно, - многозначительно сказал Гриша.
Следующие сорок минут мы работали в тишине. Под палящим солнцем, да еще и в этом костюме, было чудовищно жарко. Пот стекал со лба прямо в глаза. Пару раз мозг обманулся, и я попытался смахнуть пот рукой, однако уткнулся в защитное стекло. Приходилось встряхивать голову, чтобы была хоть какая-то видимость. Тело уже ломило, хотя мы работали всего час.
- Не поднимем, - остановил я Гришу перед огромным куском. – 198 килограмм.
Поняв, что сморозил, я попытался сдать назад.
- Ну, или больше. Не схватить никак.
Сквозь защитное стекло было видно, как на его лице смешивается причудливый коктейль эмоций: страх, удивление, зависть.
- Ты геноид? – полушепотом спросил он.
- Нет, тебе показалось, - коротко отрезал я, и стал ковырять камни, выискивая размером побольше, чтоб не таскать мелочь.
- Нет, не показалось. Ты точно геноид! Ты же сразу вес его увидел. У тебя линза, да? Не бойся, я не скажу никому.
- Да. Держи язык за зубами, иначе я за себя не ручаюсь.
- Понял, понял. А что еще умеешь? – восторженно спросил он.
- Ничего, работай давай.
Я отвернулся от него и продолжил носить бетон. У Гриши работа остановилась - он только и делал, что смотрел на меня. В конце концов, я не выдержал и, остановившись, спросил у него:
- Долго ты будешь пялиться на меня? Работай.
Гриша вернулся к работе и даже начал активно махать руками, загружая вагонетку. Когда солнце вышло в зенит, по территории прошел звук сирены и, побросав свои участки, народ выстроился в цепочку и пошел в сторону одноэтажного бетонного здания. Гриша шел впереди меня и пару раз оглянулся. Как я и предположил, это был перерыв на обед. Внутри здание было отделано толстым слоем полимерного материала, который служил для экранирования столовой. Первой моей мыслью было отказаться от еды, потому что снимать костюм было бы просто нереально. Перед тем, как сесть за стол, люди просто снимали колпак. Оказывается, он был съемным. Нащупав застежку, я отстегнул защиту головы и вдохнул затхлого воздуха. Сев скраю, я придвинул к себе миску с едой и начал хлебать остывшую похлебку. Трапеза проходила в молчании - охранники вокруг стола не способствовали разговорам. Мой новый знакомый сидел по диагонали от меня, возле тех двух мужчин, которых я приметил еще утром. Периодически поднимая голову от миски, я смотрел в ту сторону. Было едва заметно, как они перешептываются, и я сразу же напрягся. Не обо мне ли разговор? Один из мужчин посмотрел в мою сторону, и по его взгляду стало понятно - обо мне. Обед закончился так же быстро, как и начался, и, нацепив шлемы обратно, мы вышли из здания. Если этот сучонок сдал меня, прирежу вечером же! Мы вернулись на участок. Я пропустил Гришу вперед, и, посмотрев по сторонам, убедился, что охранники не смотрят в нашу сторону. Подойдя к нему со спины на расстояние одного шага, внутренней стороной стопы я шлепнул его по правой ноге. Он заплелся в ногах и упал, выставляя руки вперед. Я сел возле него и прошипел:
- Я же тебя предупредил!
Гриша смотрел на меня испуганными глазами.
- Они свои. Они никому не расскажут. Мы готовим побег, хотели взять тебя.
Побег? Интересное дело. Но доверять людям, которых я вижу первый раз в жизни - слишком опрометчиво. Да и какой им резон брать незнакомца?
- Какой еще побег?
Гриша поднялся и, осмотрев костюм на предмет целостности, сказал:
- Вечером обсудим.
До вечера мы работали молча, а когда раздалась сирена об окончании смены, я уже не чувствовал ни рук, ни ног. Кое-как добредя до машины, я сел на скамью и закрыл глаза. Физическая нагрузка вкупе с невероятной жарой выжали из моего организма все силы. На обратном пути я периодически поглядывал на Гришу, который изучал обшивку машины.
Скинув костюм и закрыв за собой шкафчик, я встал в очередь спускающихся в зиндан. Проходя мимо Марка Юрьевича, стонавшего от боли, я краем глаза заметил, что его руки и лицо покрыты язвами и лопнувшими волдырями. Усевшись на свое место, я поджал ноги под себя и думал, стоит ли вскрываться? Если стоит, то как? Долго думать не пришлось - ко мне подошел Гриша и, наклонившись к уху, прошептал:
- Пойдем, поговорим.
Я посидел пару секунд, и затем пошел за Гришей в дальний угол зиндана. Эти двое уже стояли спинами к бетону и что-то обсуждали.
- Добрый вечер, Макс, - протянул мне руку один из мужчин. Его лицо было покрыто рытвинами, которые от ушей сходились к носу, на кончике которого их было больше всего. – Федор, - он представил второго мужчину с седой щетиной. – Меня зовут Илья. Ну, Гришу ты уже знаешь.
Я по очереди пожал им руки и вопросительно поднял бровь.
- Гриша сказал, ты геноид? – начал разговор Федор.
- А вам-то какое дело? – я решил не вскрываться сразу, хотя все и так было ясно.
- Что менял? – задал он второй вопрос.
- Мужики, может, вы сначала о себе расскажете? – перевел я разговор.
Они переглянулись, и Илья взял слово.
- Мы с Федором и Гришей перешли дорогу Кучеру. Неважно, где и как. Нас арестовали и отправили сюда.
- Чем занимались? – я не удовлетворился столь размытым ответом.
- Инженерами были, отказались работать с Кучером, - сухо сказал Федор.
Опять размыто и без конкретики, ну да ладно.
- От меня чего надо?
- Побег хотим организовать. У нас все готово, но нужен четвертый.
Я сделал максимально интересующийся взгляд и вопросительно кивнул головой.
- Сначала скажи, ты с нами? – влез в разговор Гриша.
- Ты расскажи для начала план свой, а там поглядим, - парировал я.
О плане рассказал Илья. Был он слегка дерзок и нагл. Ребята планировали бежать с работ. Лучшее для этого место – разбор конструкции. До ограждения там сорок метров, и имелась огромная дыра в стене, за которой был пруд, использовавшийся для охлаждения реактора. По словам Федора, это была слепая зона для охранников, и если делать все быстро и аккуратно, нас могли упустить. Работы чередовались, соответственно, наша группа отправится завтра на разбор конструкции, и, если подвернется шанс, можно рвануть.
Не найдя своей роли в этом плане, я спросил об этом прямо:
- А от меня-то чего надо? Возьмите любого, да вперед.
Они переглянулись, и Федор сказал:
- Там надо будет заслонку отодвигать, втроем никак не справиться, мы пробовали. Нужен еще один. Что касается тебя - мы не заставляем. Просто здесь через пару дней все теряют силы, и оказываются неспособны на длительный бег. А бежать придется много.
- А вы, значит, способны? – язвительно спросил я.
- Мы - геноиды. Радиационный фон на нас не действует, так что мы можем работать хоть без костюмов, поэтому и не теряем силы, - сказал Гриша.
Мне доводилось раньше слышать о таких. Им меняли состав крови, и никакое излучение им было не страшно. Скорей всего, охранники, что стояли без костюмов, были из этой же серии.
- А за стеной, помимо пруда, что? Куда бежать?
- За прудом - выгоревший лес, за ним нас будет ждать машина. Дальше, если хочешь, подбросим тебя, нет - так иди своей дорогой.
Все это пахло недобро. Тревожная жилка вибрировала и говорила, что здесь что-то нечисто. В итоге я отмел все сомнения, сославшись на излишнюю паранойю, и выразил свое согласие на побег протянутой рукой.
- Завтра на месте уточним детали, - сказал Илья, и мы разошлись по разным углам.
Видимо, они мне тоже не доверяют до конца. Имеют право. Я лег на свою полку и вытянул ноги. Тело ломило, и казалось, что, помимо мышц, болят даже кости и сухожилия. Уснуть не получалось, несмотря на то, что все уже давно спали. Воздух наполнился храпом разной тональности. Где-то в темноте хрипел от боли и стонал Марк Юрьевич. Я на секунду представил, какую боль испытывает этот человек. Перед глазами всплыли его изувеченные руки и лицо. Я приподнялся на локтях и посмотрел на полки. Народ, преимущественно, спал лицом к стене, и на меня, вроде, никто не смотрел. Я расстегнул карман на штанине и раздвинул кожу на ноге. Нащупав сверток бинта, я извлек его, и кожа срослась обратно. Аккуратно спустившись с полки, я пытался отключить мозг и включить совесть проходя те несколько шагов, которые отделяли меня от больного. Не получалось. Отдавать бинт совершенно постороннему человеку было безумством, но совесть грызла меня. Облегчить его страдания - цель, конечно, благородная, но времена не те. Я остановился перед его полкой и задумался в последний раз. Времена не те, но человеком оставаться надо. Я разорвал оболочку бинта и, отрывая небольшие куски, стал укладывать их на язвы. Два куска я уложил ему на щеки, и еще один длинный - на лоб, где была длинная полоса мяса. Расстегнув молнию на его джемпере, я пришел в ужас. На груди не было живого места. Из ран сочилась какая-то жидкость, смачивая засохшие болячки на животе. Все мои действия мужчина никак не комментировал, лишь скрипел зубами, когда я по неосторожности задевал мокрые раны. На руках, с которых я начал, бинт уже начал действовать, и даже в темноте можно было увидеть бледно-розовую, новую кожу. Я старался расходовать бинт экономно, в надежде оставить хотя бы кусочек себе, про запас. К сожалению, бинта было мало, и выкроить не получилось. Его лицо уже было не столь безобразным, и я, удовлетворив свою совесть, слегка хлопнул его по плечу и прошептал:
- Поспи.
Вместо ответа он медленно моргнул, и я со спокойной душой вернулся на свое место. Засыпая, я выругал себя за расточительность. Он все равно умрет, без разницы - с моим бинтом или без него. Проще было выбросить, результат был бы тот же. Мысленно послав свою мерзкую часть куда подальше, я уснул.
PS
Уважаемые подписчики, в связи с тем, что я отбываю в Турцию по работе, следующая глава будет не раньше понедельника. Надеюсь на ваше понимание))
PPS
Если кто из моих читателей будет в Западной части Стамбула, в районе Эсенюрт, в период с 6-го по 8-ое апреля, буду рад встретиться и пропустить по стаканчику))