Однажды на Остоженке (версия Тарантино)⁠⁠

Суета вокруг барской усадьбы в самом начале Остоженки расплескала прохладную поверхность осеннего московского вечера. Бегали дворовые люди: кто-то кричал про пожар, кто-то пытался вытащить в неширокие двери главного входа вещи, спасая их от набухающего пожара, кто-то таскал ведра с водой, заливая стены, хотя горел чердак и уже занималась кровля.
Неизбежные московские зеваки столпились в отдалении, громко подавая советы, но не спеша вмешиваться.
Герасим одинокой глыбой замер на другой стороне улицы. Муму сидела рядом и вывалив язык улыбалась на огонь.
Подъехала хозяйская коляска, барыня вышла, точнее почти вывалилась из нее на тротуар и стала оторопело озираться по сторонам, не веря в происходящее.
Взгляд ее упал на неподвижного Герасима.
-Ты!-в спасительной истерике закричала она- ты так и не утопил эту шавку!!!!- она не могла поверить в происходящее и вид неутопленной Муму словно якорь держал ее на поверхности привычного бытия.
-Отвечай, немая скотина!-в приступе ярости она забыла, что Герасим немой.
-Вам наверное интересно, почему загорелся ваш дом?-ответил вопросом Герасим. Он не был немым. Просто говорить было не с кем, и не о чем, а с Муму они понимали друг друга без слов.
Барыня онемела от звука его голоса.
-Жениться нельзя? Ладно, ваша воля, в деревню нельзя, понять можно. Но собачку из-за чего топить? Не любит она вас? Так вас никто не любит, душа у вас черная, и характер уж больно стервозный.- Его слова медленно падали словно мешки с песком в телегу.-А огонь и греет и очищает, глядишь вам на пользу пойдет-Герасим замолчал.
Барыня неимоверным усилием проглотила ком удивления и выпучив от натуги глаза просипела багровея лицом- Так это тыыыыы? Ты поджег? В Сибирь пойдешь! В батоги!!! Я тебя…- она не успела закончить фразу. За спиной тяжело и гулко осела крыша. Она обернулась посмотреть, а когда повернулась обратно перед ней никого не было.
Герасим и Муму растаяли в дымных сумерках.
Их так и не нашли.