Муренокоммунизм 2023. №3
Блинчики с мёдом были на редкость красивыми на вид. Иван Кауфман достал смартфон и отснял несколько фотографий. Зайдя в сеть он опубликовал фотографии, лаконично подписав каждую из них "Баба Глаша – лучшая". Кроме того не поленился и поставил пять звёзд кафе, где работала эта замечательная женщина.
Когда ритуал был исполнен Кауфман убрал смартфон в карман пиджака. Теперь можно было приниматься за еду. Тем более, что горячий кофе уже порядком поостыл и стал ровно такой температуры, чтобы не обжигать нёбо и язык.
Но не успел Иван воткнуть вилку в исходящий ароматным паром блин как прозвучал сигнал уведомления. Быстрый просмотр описания рабочей заявки не оставлял никаких шансов закончить завтрак.
— Назвался груздём полезай в кузов... — вздохнул Кауфман и махнул рукой девушке-официантке, — Мне с собой!
Выйдя из кафе с пакетом в руке Иван не обнаружил на месте той машины на которой приехал. Выбрав нужное приложение на смарте Иван развернул карту, чтобы посмотреть где находятся свободные автомашины. Карта города была заполнена зелеными отметками словно рассыпанным просом, а вот возле кафе как назло ни одной отметки не значилось.
Ситуацию спасла припарковавшаяся на другой стороне улицы красная "Лада 2200". Вышедшую из неё женщину Кауфман едва не сбил с ног, запрыгивая в салон и выводя машину на Пресненскую. Оттуда был самый короткий путь за город.
По магистрали в этот час ехало совсем немного машин, поэтому Кауфман позволил себе разогнаться как следует. С того самого момента как упразднили ПДД каждый был сам себе самым лучшим контролером, ведь нарушение трёх уголовных статей грозило очень суровым наказанием и применялись те статьи и к происходящему на дорогах в том числе.
Ехал он очень быстро. Только мелькали за высокой трёхметровой стеной ограждения спецполосы мачты координационной привязки, необходимые для работы беспилотных грузовиков и движения спешащих на городские спецстоянки только что произведенных автомобилей. Благодаря таким двухрядным спецполосам промышленность получала ресурсы для производства требующейся гражданам продукции быстро, оперативно и вовремя...
— Вы что не понимаете? — кричал маленький толстячок, бегая от одного криминалиста до другого, — Трасса должна работать! У меня тут материалов десятки тонн стоят!
При этом он красноречиво махал рукой в сторону действительно замерших рядами мощных грузовиков с пустыми кабинами и ярко горящими красными маячками. Вдоль бортов жёлтым по черному значилось "Беспилотный спецтранспорт" и крупно белым – номер.
— Труп убирать нельзя, специалисты работают, — отрезал Кауфман, поглядывая на сгрудившихся вокруг тела троих крепких ребят в синих спецовках. Время от времени кто-нибудь из них отходил к приземистому мрачного вида микроавтобусу криминалистической лаборатории.
Площадка вокруг автоматизированной заправочной станции рядом с придорожным кафе была густо заставлена патрульными автомобилями. Кауфман насчитал не меньше десяти. Многие приехали из чистого любопытства. Ещё бы, ведь убийства в Союзе случались не часто. Слишком суровым и беспощадным было наказание. Система не принимала никаких оправданий, не оглядывалась ни на мотивы, ни на состояния аффекта, ни на пол, возраст или должностное положение. Легальным было лишь убийство нападавшего для нужд непосредственной самообороны. Остальное – трактовалось как преступление с единственным предусмотренным наказанием.
Полная разборка на донорские органы с последующей переработкой остатков.
Зато этот труп был первым за месяц. И то – не факт что убийство.
На взгляд писавшего рапорт сотрудника полиции всё было просто. Парень почему то проигнорировал предупреждающие надписи, выскочил на спецполосы беспилотного транспорта и был сбит не успевшим остановиться грузовиком. Всё же трёхметровое ограждение было установлено не просто так, красоты ради. Беспилотники действительно двигались на очень высоких скоростях, а если учесть совокупную массу, инерцию в конце концов, то у парня не было никаких шансов. То, что именно в этом месте целую секцию ограждения спецполосы демонтировали для прокладки поперечного силового кабеля было несомненно случайностью. Парню что называется просто не повезло.
— Это не гражданин, — один из криминалистов протянул ему планшет с данными экспертизы, — Генетического кода этого человека нет в базе данных Союза, а значит карту гражданина он не получал.
— Точно? — криминалист в ответ просто кивнул на планшет. Кауфман быстро пробежал глазами заключение, проверил наличие цифровых подписей и значок синхронизации с общегражданской базой данных. Всё было в порядке. Заключение действительно было исчерпывающим.
— Тело можно убирать, все необходимые записи отсняты с дронов и загружены, — сообщил криминалист, принимая от Кауфмана свой планшет.
— Хорошо, если так. Товарищ! – Иван окрикнул стоящего у белой представительного класса "Волги" толстячка, — Мы закончили!
То, что покойник оказался не гражданином Союза ситуации не упрощало, но с плеч Кауфмана словно бы спал нелегкий груз ответственности. Он никак не мог избавиться от эмоциональной окраски своего личного отношения к лицам, не имеющим гражданства Союза. Хотя это и не поощрялось руководством КГБ многие его коллеги думали точно так же. Нет, они не считали лиц без гражданства людьми второго сорта как это делали например записные националисты. Они считали, что каждый не имеющий гражданства человек должен сам лично взвешивать все риски, пересекая границу.
В любом случае дело нужно расследовать.
— Закрываем? — спросил подошедший к нему Рафаэль Алексеев. Неделю назад он помнится был Пабло. Менял имена чисто из развлечения. Впрочем, Система уже не зависела ни от имён, ни от канувшего в Лету института прописки. Система теперь ориентировалась только на номер карты гражданина и привязанный к нему аккаунт общегражданской социальной сети, что существенно упростило жизнь всем гражданам Союза, избавив их от необходимости иметь, хранить и содержать огромное количество разнообразной бумажной рухляди.
— Нет, не закрываем, — покачал головой Кауфман.
— Почему? – не понял Рафаэль, — Парень не гражданин, влетел на спецполосу сам. Нет, ты погляди!
Он развернул на весь экран запись с камер, где было четко видно как парень пробегает в проём между плитами ограждения. Дальше – удар об кабину беспилотного грузовика и тело словно тряпичная кукла отлетает на несколько метров вперёд.
— Тут даже халатности проектировщиков нет! Не говоря о том, что все ограждения и предупреждающие надписи были на месте! Это светлый материал, а ты какую то ерунду мутишь, Иван.
— Мне нужна истина... – пробормотал Кауфман, листая и просматривая изображения с камер.
— А мне нужно на свидание через час!
— Увольняйся...
Рафаэль выругался на армянском и ушёл. Нет, хороший он был сотрудник. Умный, цепкий... Но только не было у него той самой интуиции что сейчас зудела, подталкивала Ивана Кауфмана листать и просматривать одну за другой видеозаписи со всех камер в округе. Взяв за основу направление бегущего, он отсматривал те камеры, которые тот должен был миновать.
Бинго!
Камера с кафе неподалеку показывала, что покойный подошёл к двум стоящим у дверей молодым мужчинам, о чём то с ними поговорил, возбуждённо жестикулируя, а потом импульсивно развернувшись зашагал обратно. Не успев отойти и на десяток шагов он почему то развернулся.
Лицо его выражало неподдельный испуг.
Потом он побежал. И бег его завершился через двести метров ударом об капот беспилотного грузовоза.
Интересно.
Около кафе Кауфман присел на корточки и ковырнул пальцем горячий из-за палящего вовсю летнего солнца асфальт. Это без сомнения было то самое место, где покойный обернулся. И застрявшая в асфальтовом покрытии остроносая винтовочная пуля подтверждала этот факт.
Теперь было понятно почему покойный проигнорировал предупреждающие знаки.
Он убегал, спасая свою жизнь.
Промотав запись Кауфман увеличил изображение в том месте, сосредоточив внимание на следующих сексундах после того, как покойник развернулся и стал уходить от парней.
Вот оно.
Один из парней приложил к уху смарт, его губы двигаются. Он что-то говорит.
Тапнув на висящий сбоку значок "Идентификация" Кауфман вышел на базу данных сотовых трансляторов. После секундной заминки (Система проверяла полномочия его аккаунта) он получил данные на пять работающих в кластере обслуживания смартфонов и с одного из них именно в это время был совершен звонок. Данные на звонившего и принявшего звонок были выведены. Узнать бы о чем они говорят, но без санкции городского Совета Народных Депутатов это невозможно, а обвинить этих двух не в чем.
В любом случае прямой связи между ними и смертью покойного нет. Вот если бы пуля попала в покойного, то здесь был бы шанс выйти на стрелявшего через баллистическую экспертизу. А ради одного лишь повреждения асфальта группу специалистов дёргать - в отделе просто засмеют.
Или не засмеют? По букве закона одной из статей было "умышленное повреждение общественной собственности и материальных благ"...
Чем асфальт не собственность?
Сделав один короткий звонок, Иван вызвал специалистов и в общих словах обьяснил им суть проблемы. Они не успели далеко отьехать и факт повторного вызова их не обрадовал, что выразилось в кратком всплеске адресованных лично ему ругательств, но помочь они не отказались. Всё же рабочая заявка была оформлена им по всем правилам.
А пока Кауфман задал себе вполне закономерный вопрос.
Куда мог бежать спасающийся от смертельной опасности человек?
Ответ был очевиден. В безопасное место.
Изучив данные с камер Иван понял, что покойный пришёл с того же направления куда впоследствии и убегал. Следовательно, было куда убегать.
Обойдя фуру вокруг Кауфман осторожно подёргал ручку в кабине.
Заперто.
— Рафаэль, двигай ко мне и кого нибудь из патрульных прихвати, — распорядился он, позвонив напарнику, — Да, и пакет с вещами из карманов покойного не забудь.
Грузовик был явно не союзного производства о чём свидетельствовало наименование "MAN" на ребристом радиаторе. И даже ещё не был, что называется "интегрирован", ведь тогда на нём был бы установлен маячок внутренней идентификации транспорта и чисто механические замки были бы заменены на гибридные электронномеханические.
Трасса, на обочине которой стоял этот белый дальнобой вела в приграничные регионы страны. Скорее всего оттуда он и прикатил по просёлочным дорогам. Широкие ребристые колеса дальнобоя были запачканы грязью.
— Что тут? — Рафаэль был хмур и мрачен, свидание явно накрывалось медным тазом и перенести его означало расписаться в собственной неорганизованности. Иван усмехнулся про себя, Рафаэль тщательно скрывал факт своей работы в органах. Возможно потому что использовал свои полномочия для поиска безутешных вдов, с которыми как бы случайно знакомился и впоследствии "горячо утешал". Об этом знали все, но никаких внутренних нормативных актов его импровизация не нарушала, а по сему ловеласа и не трогали.
Небольшой ключик от замка фуры нашёлся в одном из пластиковых пакетиков, куда полицейские упаковали вещи, найденные при покойном.
Распахнув широкие металлические дверцы Кауфман присвистнул.
Деньги.
Ровные штабеля, хорошо упакованных в пищевую пленку перетянутых контрольными лентами купюр. Отдельными блоками, разбитые по номиналу, опломбированные.
Иван разорвал одну из пачек и вытащил банкноту.
— Демократический Республиканский Союз, — прочитал он на обороте купюры, после чего помял в руках и прицокнул языком. Качество печати было отменным. Все необходимые голограммы, нити, микрошрифт. Всё было в наличии как инструмент защиты от подделывания. Вот только деньги как и финансовая система вообще в Союзе были отменены полностью года этак с 2023-го. И Союз не декларировался даже коммунистическим несмотря на тотальное внедрение постулатов коммунизма во все сферы экономики, не то что каким то мифическим Демократическим Республиканским. Государства, которое представляли найденные купюры не существовало в природе.
Пока что.
— Вот что, — обратился Иван к патрульному, — Вот ключи, перегоняй фуру на склад Комитета Госбезопасности. Оформишь как улику. Данные сейчас получишь... — он замешкался, перебрасывая на смарт полицейского номер дела и данные рабочей заявки на транзит транспортного средства.
Тот козырнул и полез в кабину.
— Вот теперь то начнётся самое интересное... — подмигнул Кауфман своему напарнику.
— Принимая во внимание показания свидетелей, данные с камер видеонаблюдения и непосредственные показания обвиняемого, который не отрицал свою вину в случившемся, а также собранные в его защиту голоса граждан Союза, — председательствующий кашлянул и оглядел заполненный людьми зал, — Товарищеский суд города приговаривает подсудимого гражданина Союза к заключению под арест в камеру лишения общегражданских прав на предусмотренный за это преступление срок с учетом всех обстоятельств дела в количестве...
Зал замер в ожидании.
— Семи календарных дней. Приговор окончательный и подлежит отсрочке в исполнении только по представлению Комитета Государственной Безопасности в интересах Союза.
Зал рукоплескал, люди вставали со своих мест и обнимались, радуясь столь мягкому приговору суда, поздравляя друг друга неизвестно с чем. Многие из них демонстративно носили знаки принадлежности к националистической партии Союза и не стесняясь отпускали шуточки в адрес конвоиров и приставов.
Кауфман стоящий у двери в зал заседания только сжал кулаки до белизны, когда мимо него провели в наручниках того самого человека, кто стрелял из винтовки в покойного парнишку. Стрелявший оказался одним из членов хорошо известной и весьма сплоченной националистической группировки. Система не дала сбой. Не хотелось в этом признаваться, но даже здесь провожая взглядом осужденного на недельный срок преступника Кауфман всё же понимал – система не дала сбой. Она как отлаженный механизм сработала чётко, логично и прямо. Преступник был найден в предельно сжатые сроки. Наказание последовало за преступлением, но разум сотрудника Комитета Государственной Безопасности протестовал, не веря в происходящее. Да, парень мёртв, но к его смерти привели его, потерпевшего собственные действия, что и было бесстрастно зафиксировано камерами видеонаблюдения. Он не был непосредственно ранен или тем более убит стрелявшим и улыбка на холёном самодовольном лице преступника говорила о том, что националист это тоже понимает.
Он отсидит свою неделю не за убийство. Он отсидит свою неделю только за то, что выпущенная им из винтовки пуля повредила асфальт.
— Негодуешь? — из раздумий его вывел мягкий, вкрадчивый голос руководителя городского отдела КГБ, что подошёл и встал рядом с ним, — А зря. В нашем государстве уважается любое мнение. Даже если оно тебе не нравится лично, ты не имеешь никакого ни законного, ни морального права насильственным образом его подавлять. Мне казалось, что ты как никто другой это должен был понимать. Что в нашем государстве запрещено описано в трёх уголовных статьях и ими, а не собственным личным мнением ты должен руководствоваться находясь на службе.
— Но как же деньги?
— Это ты видишь деньги, а я вижу только бумажки с картинками, Иван. И бумажки эти отправлены в хранилище до поры до времени. Аналитики уже работают над тем каким именно образом можно будет их применить, если где-то решили очагово воспроизвести кусочек старого капиталистического мира. Видишь ли, когда кому-то нравится жить ограничивая себя этой цветной туалетной бумагой то это только его дело. Конечно, если ситуация примет угрожающий оборот и националисты решатся на прямое насилие против граждан, то КГБ проведет операцию и не одну, но пока они там внутрианклавно возятся со своими бумажками мирно, никого не принуждая и самое главное не нарушая законодательство Союза – они имеют на это право. Союз уважает личную свободу и защищает её. Пусть даже и кажется некоторым, что в ущерб себе. Ты меня понял, Иван?
— Да, — ответил Кауфман, но как же тяжело дались ему эти слова.
