Микеланджело и его божественный «корпоратив»: заметки о «Страшном суде»⁠⁠

Папа Римский заказал «духовное», а получил фитнес-клуб с ангелами, чьи бицепсы могли бы посоревноваться с колоннами Пантеона.

Представьте, что вы — гений эпохи Возрождения, которому заказывают фреску на тему апокалипсиса. Но вместо того, чтобы изобразить стандартный набор трепетных душ и пламенеющих херувимов, вы решаете устроить грандиозный перформанс, где каждая мышца кричит о драме, а каждый жест — манифест. Так Микеланджело, уже успевший «причинить добро» своду Сикстинской капеллы, взялся за алтарную стену. Результат? «Страшный суд» — возможно, самая эпическая групповая сцена в истории искусства, где даже ангелы выглядят так, будто только что вернулись из райской качалки.

Христос здесь — не кроткий пастырь, а настоящий суперзвезда эсхатологии. Его жест, одновременно властный и безмятежный, словно говорит: «Все, шоу начинается». Рядом Мария, чуть отстранившаяся, будто осознающая: материнская любовь — не аргумент в день расплаты. А вокруг — целый космос тел: святые с атрибутами мученичества (Святой Варфоломей с собственной кожей в руках — это вам не селфи в соцсети делать), грешники, увлекаемые в бездну с энергией, достойной венецианского карнавала.

Критики XVI века, впрочем, слегка схватились за четки. Обнаженные фигуры? В святом месте? Микеланджело, видимо, решил, что на Страшном суде дресс-код — вопрос второстепенный. Впоследствии папа Пий IV распорядился «прикрыть срам»: так появились драпировки от Даниэле да Вольтерра, прозванного «браччеттоне» (штанописец), что добавило работе исторической пикантности. Интересно, что сам мастер, вечный бунтарь, вряд ли оценил бы эти коррективы — его герои и так уже прошли через чистилище художественного замысла.

Композиция — бурление плоти и духа, где даже воздух кажется тяжелым от напряжения. Ангелы трубят, словно джаз-банд на последнем концерте мироздания, а перепуганные души мечутся между надеждой и ужасом. Микеланджело, скульптор в душе, лепит тела краской, превращая стену в гигантский рельеф. Его персонажи — не бесплотные тени, а атлеты вечности, чьи мускулы напряжены даже в падении.

Но главная ирония в том, что «Страшный суд» — это не только о конце света. Это ещё и зеркало человеческого страха перед лицом вечности. Микеланджело, словно провокатор, напоминает: искусство переживет догмы, а красота — даже апокалипсис. И если присмотреться, в этом хаосе есть странная гармония — как будто сам Творец, закончив работу, усмехнулся и сказал: «Ну, я же предупреждал».

P.S. Все еще думаете, что ваше рабочее совещание — стресс?

Титры

Материал подготовлен Вероникой Никифоровой — искусствоведом, лектором, основательницей проекта «(Не)критично»

Я веду блог «(Не)критично», где можно прочитать и узнать новое про искусство, моду, культуру и все, что между ними. В подкасте вы можете послушать беседы с ведущими экспертами из креативных индустрий, вместе с которыми мы обсуждаем актуальные темы и проблемы мира искусства и моды Также можете заглянуть в мой личный телеграм-канал «(Не)критичная Ника»: в нем меньше теории и истории искусства, но больше лайфстайла, личных заметок на полях и мыслей о самом насущном.