Маленькое недопонимание #5⁠⁠

Первая часть

Егор Куликов ©

С последней их встречи, Паливан не особенно изменился. Мало того, он продолжал носить тот же клетчатый пиджак и короткие брюки. С его лысой головы по-прежнему соскальзывала фуражка. Разве что те туфли в три размера больше заменил на резиновые тапочки, надетые на грязную босую ногу. И в его улыбке зияла черная дыра.

- Где зуб потерял?

- А, это давняя история. Ты я гляжу в люди выбился. Бизнес устроил. Тебе только фартука не хватает. Здарова. – протянул он грязную руку с черной окантовкой ногтей.

Филка замешкался на несколько секунд, но все-таки пожал руку. Паливан заметил это.

- Уже со старыми друзьями за руку не хочешь здороваться? – слегка обижено произнес он.

- Просто…

- ...не оправдывайся. Знаю. Иногда я сам себе противен, так что все нормально.

Он стоял у прилавка и от него разило перегаром. А вместе с перегаром, небольшое помещение магазина наполнилось запахом пота и немытого человеческого тела. Глаза Паливна были тусклыми с легким налетом сонности.

- На опохмел дашь чего?

- Может не надо.

- Только вот не учи меня как жить, хорошо? – раздражительно сказал он. – Без вас, без ученых разберусь. В отличие от вас, я свободен. Дай лучше дешевенькой самой.

Филка решил не вступать в спор и вытащил из-под прилавка бутылку.

Паливан сунул руку в карман пиджака, вытащил пару мятых купюр и мелочь.

- Хм… на водку хватит, а вот с закуской проблемы. Ну так чего, добавишь старому другу на кольцо колбасы.

- Много не хватает?

- Слезы… всего тридцать пять рублей.

Филка достал колбасу и положил рядом с водкой.

- Вот за это спасибо.

Паливан высыпал мелочь в монетницу и туда же бросил мятые купюры. Он попытался засунуть бутылку в карман узких брюк, но не смог. Убрал водку за пазуху и тут же, на месте, откусил кусок колбасы.

- Чего-то я не вежливый совсем, - жуя колбасу, сказал он. – Ты как здесь очутился?

- На замену, - коротко бросил Филка. Ему стало противно находиться в этом обществе. Противен был грязный Паливан. Перегар. Вонь. Вид.

Он хотел избавиться от него. Или избавить себя от него. Лишь бы ушел. Скорее ушел. Скоро уже Олег должен приехать.

- А ты там так и батрачишь у швоих хощяев? – просвистел он через потерянный зуб.

- Ага.

- И не достало еще?

- Как видишь.

- Выпьешь за встречу?

- Нет! – резко ответил Филка, словно испугался вопроса.

- А так? – спросил Паливан и, откупорив бутылку, сделал несколько больших глотков. Затем скривился, глубоко вдохнул носом, выпячил нижнюю губу и выдохнул через рот. Откусив еще один кусок колбасы, Паливан потряс головой, и фуражка тут же съехала на бок. – Фух… полегчало.

Наблюдая за этим нехитрым действием, Филка почувствовал, как в нем закипает кровь. Тело начинает дрожать и сейчас он свалится на пол.

Филка отвел взгляд, посмотрел на свои большие ладони, заметив легкую дрожь. Весь его организм дрожал и трясся. Мысли и те не стояли на месте. Он понимал, что не хочет опускаться обратно. Возвращаться и превращаться в это подобие человека, которое стоит сейчас перед ним. Ему стало все это противно. Но что-то не давало покоя.

Филка понимал, что готов на два действия. Либо он вышвыривает Паливана из магазина. Либо отбирает у Паливана бутылку и присасывается к ней как голодный младенец к материнской груди.

И Филка не мог понять, чего же ему хочется больше.

- Уйди… - не разжимая зубов, прохрипел Филка.

- А? Чего говоришь?

- Уйди.

- Зазнался, значит. Ну давай, давай, - голос Паливана усиливался. – Сиди там у своих хозяев как крепостной. Как раб. Батрач у них как их собственность. И не имей свободы. Что же это за жизнь такая, - скривил рожу Паливан и, плюнув под ноги, отпил из бутылки. В этот раз он не морщился. – Меняешь собственную свободу на эти кандалы! Я о тебе был лучшего мнения. Да и… да и разве теперь это жизнь. Тьфу. Чистую простныку и тарелку супа променял на свободу. Мерзость. Трус… а когда-то ты был…

Продолжая говорить и срываясь с крика на шепот, Паливан развернулся, поправил фуражку и вышел.

Филка остался один, чувствуя, как тело дрожит. То ли от злости, то ли от желания выпить. Вцепился руками в прилавок и до белых костяшек сжал столешницу. Стоял так до тех пор, пока не приехал Олег.

- Что-то стряслось?

- Нет, все в порядке, - ответил Филка. – Все деньги тут, весь проданный товар в этом списке.

- Завтра Светка выходит. Или есть желание продолжить карьеру продавца? – хитро улыбнулся Олег.

- Нет. Поехали.

Олег видел, что с Филкой что-то не так, но допытываться не стал.

По приезду Филка закрылся в сарае и долго не выходил. Он гладил загривок Фрау, чувствуя гордость, за выдержку перед выпивкой и Паливаном. Чувствовал и жалость, так как знал, что не собери он всю волю в кулак, обязательно бы сорвался.

На следующий день Филка попросил выходной и почти целый день провалялся в кровати.

- Чего это с ним? – шептала Настя.

- Не знаю, - поднимал плечи Олег. – Он мне не рассказывал.

А Филка в это время чувствовал презрение к собственной персоне. Никогда он не испытывал настолько сильного отвращения. Даже в те моменты, когда был пьян, или когда лежал с больной головой в ворохе тряпок не испытывал к себе столько презрения, жалости и отвращения. Наверное, тогда он просто не осознавал, насколько велика его проблема. Насколько много надо иметь сил, чтобы сдерживаться. Насколько огромным может быть желание откупорить бутылку и напиться до потери сознания.

И Филка боялся, что не выдержит. Представлял, как обжигающая водка втекает в горло и жизнь мгновенно налаживается. Все проблемы… какие к черту проблемы? Мир становится радужным, люди приветливыми. Все в округе меняется и приобретает положительные черты.

Стоило Филке это представить, как его тут же начинало знобить. Он пугался этих мыслей. Пытался спрятаться от них и убежать. И, единственно что его спасало – это работа. Работа и обязанности. Он понял, что выходные пагубно на него влияют. В выходные слишком много времени чтобы думать, а думать ему вредно. Вместе с думами приходят самые нехорошие мысли. И от них уже никуда не спрячешься. Их не заткнешь ни шумом телевизора, ни сказочными мирами книг. Они как ручеек, обязательно найдут выход и со временем расколют камень.

Настя заметила, что Филка как-то по-другому начал работать. Он и раньше трудился на совесть, но сейчас… сейчас он работает так, как будто боится не успеть. Целиком и полностью погружается в труд. И, закончив одно дело, тут же хватается за другое.

Шли дни…

Лето выдалось особенно жарким. Конец августа ознаменовался проливными дождями. Все еще яркое и теплое солнце часто зависало на небосводе. Сельчане все лето негодовали на жару и солнце, а с приходом сентября, когда дожди начали лить ежедневно, тут же переключили все свое негодование на дожди.

- Сначала солнце все пожжет на огороде, - говорили жители, - теперь из-за дождей все сгниет там же. Вот угораздило нас с погодкой.

Филка негодовал только на дожди. Жара ему, конечно, тоже не нравилась, но в жару можно работать. В работе хорошо прятаться от мыслей. А вот в проливной дождь, когда с неба хлещут косые струи воды, работать было невозможно. Вначале Филка переместился в закрытые помещения. Но со временем, понял, что и здесь работы не осталось. Разве что переносить инструменты с места на места.

- Есть еще работа? – спрашивал Филка у Олега, перед тем как тот уедет.

Олег с недоумением смотрел на Филку, затем обводил взглядом идеальный двор, снова смотрел на Филку и виновато пожимал плечами. Он привык, что с момента, когда Филка поселился у них, Олег напрочь вычеркнул из своих обязанностей ведение домашнего хозяйства. Он привык, что Филка все делает сам. Сам видит работу, сам ее делает. Ему не следует указывать, подгонять или смотреть, чтобы тот не филонил. Филка не тот человек.

- Тебе поработать хочется?

- Хочется. – С энтузиазмом отвечал Филка.

- Я даже не знаю, - снова этот недоумевающий взгляд по округе. – Хочешь, я тебя в мастерскую возьму. Может там чего сделать надо.

- Поехали. – Не мешкая ни секунды, отвечал Филка.

В мастерской было много работы и Филка с жадностью набросился на нее. Он трудился без перерывов. Рабочие мужики с удивлением и даже некоторым испугом смотрели на Филку, который впахивал за троих.

- Пойдем, покурим что ли? – предложил Степан, главный по смене.

- Сейчас, закончу и покурим, - не отрываясь, говорил Филка.

Он видел, что рабочие смотрят на него с подозрением. Думал, что это из-за его работоспособности, но причина была в другом. Рабочие знали, что Филка живет у Олега, а Олег, как никак является их начальником. И если Филка довольно тесно с ним общается, по-дружески, на «ты», не значит ли это, что он засланный казачок.

Поэтому-то первые дни его сторонились. Старались выглядеть обычно, но лишнего слова не болтали. Оживленная беседа тут же затихала, если появлялся Филка.

- Чего вы? – непонимающе спрашивал он.

- Да так, байку одну рассказывали. – уклончиво отвечали ему.

Спустя месяц, когда Филка работал в мастерской чаще чем дома, мужики привыкли к нему. Степан, видя его рвение и его способности, взял над ним опеку. Он учил его азам ремонта и Филка с удовольствием впитывал знания. Схватывал быстро, отчего Степан часто чесал грубую щетину и приговаривал:

- Ишь ты какой… и где только ты такой нашелся?

Филке было приятно, что о нем отзываются как о способном ученике. Раньше он думал, что работа в мастерской это постоянно быть в мазуте. Крутить гайки, дышать выхлопными газами и ничего более. Он и не подозревал, что здесь есть над чем поломать голову. Прикатывают машину и говорят, что не работает.

- Что не работает?

- А черт его знает. Ты мастер, ты и думай, что у нее там не работает.

И вот Степан подходит к ней, оглядывает со всех сторон. Поначалу пытается завести. Если завелась, прощупывает ее как доктор пациента. Там нажмет, тут подтянет. Болит, не болит. Если совсем не заводится, тоже начинает диагноз ставить. И Филка с удовольствием включился в этот процесс. Он мало еще чего понимал, но ходил за Степаном хвостиком и щупал все, что трогал Степан.

Со временем мужики узнали Филку. Больше не боялись говорить при нем свои секреты. Иногда жаловались на зарплату и загруженность в работе. А по вечерам, перед закрытием, некоторые брали себе пива и сидели под крышей, провожая солнце за горизонт и встречая вечер. Филка в такие моменты сразу собирался домой. Тут же бросал все дела, что на него было не похоже, и уходил. Мог даже инструмент на место не донести.

- Чего это с ним? – спросил Леха и откупорил бутылку.

- Может, спешит куда.

- Никуда он не спешит, - сказал Степан, присел на перевернутый ящик и закурил. – Дай-ка и мне бутылочку. – Он ключом оторвал крышку и сделав пару глотков, с наслаждением выдохнул. – На это дело он слаб очень. Почувствует запаха и ему может крышу свинтить. Для него водка как кровь для акулы. Вот, чтоб не искушать себя он и убегает. У бабы моей в соседнем селе родня какая-то есть. Так вот они говорили, что он бухал каждый день. А сейчас вроде как выправился. Олег Алексеевич приютил его у себя и держит на коротком поводке. Он ведь способный малый этот Филка. Если б не водка проклятая, из него вышел бы здравый механик.

- Такой молодой, а уже запойный, - мотал головой Леха.

- Себя в начале лета вспомни, - улыбался Степан. – Или ты все еще будешь заливать, что ты болел?

- Я болел! – тут же сказал Леха.

- Ага, болел он, - поддержал Пашка. – Я мимо твоего двора проходил тогда и слышал, как жена твоя из тебя болезнь выколачивает. На всю улицу слышно было.

Леха решил не продолжать дальнейшую ложь. По крайней мере, мужики свои, Олегу Алексеевичу не расскажу и ладно.

Когда Филка был в мастерской, мужики перестали брать выпивку. А если и брали, то начинали пить лишь, когда он уйдет.

- Ты пешком? – спрашивали.

- Пешком.

- А автобус, не?

- Гулять люблю. – Говорил Филка и шел через все село.

Олег узнал об этом и предложил выдавать деньги на автобус, но Филка отказался.

- Незачем мне лишний раз наличность в руках держать. - Хотя на третьей полке, в баночке с шурупами у стены, все еще была заначка.

В один из теплых осенних вечеров, когда люди нутром чувствуют, что это действительно последний теплый вечер, им всегда становится мало тепла. Они хотят впитать последние лучи солнца и побыть в объятиях пока еще ласковой природы.

За час до закрытия мужики высыпали на улицу. Паша со Степаном шумно играли в нарды. Леха не отлипал от мобильного телефона. Филка развалился на ящиках, наблюдая за пустым горизонтом, где поле плавно переходило в лес, который далеко-далеко втыкался острыми соснами в темное небо.

Пришли еще Илья и Федя, друзья Пашки. Они намекнули на выпивку, но Пашка, скосив глаза на Филку, дал знать, что здесь это дело не приветствуется. По крайней мере, сейчас. Друзья не особо расстроились и присели тут же, на ящиках, дожидаясь окончания смены.

- Давно хотел тебя спросить, да все никак случай не выворачивался. – подошел Степан, когда вздул Пашку в нарды. – Олег Алексеевич тебе какую зарплату назначил? Ты извини, конечно, что я так в лоб и сразу к твоим кровным, - начала оправдываться Степа. – Если не хочешь можешь не говорить. Но мне так, для общего развития.

- Мне хватает. – Уклончиво ответил Филка.

- Не хочешь, значит говорить? На нет и суда нет.

- Все деньги у него, - резко ответил Филка.

- В каком таком смысле у него? За жратву что ли одну пашешь?

- Не только, - ухмыльнулся Филка. – Я получаю жилье. Получаю еду и сигареты, а все заработанные мной деньги, хранит у себя Олег.

- А не боишься, что он того… за ник, конечно не замечалось раньше, но мало ли. Я бы переживал.

- Ты, наверное, уже слышал о моих проблемах с выпивкой?

- Было дело, слыхал.

- Ну, так вот поэтому я и не вижу своих деньжат.

- Ишь ты! – довольно громко ухмыльнулся Степа и все присутствующие обратили на них внимание. – Я бы так не смог. А хотя… - он почесал щетину и задумался. – Наверное, даже целее будут. Черт его знает. Мужики, вы как считаете?

- Что? – отозвался Пашка.

- Хотели бы свои деньги у Олега Алексеевича хранить.

- Э-э… не, - тут же среагировал Пашка, словно ждал этого вопроса. – Мне свои кровные сразу подавай. Уж лучше пусть у меня будут, чем в чужом кармане.

- Так ты же их спустишь сразу, -подключился Леха.

- Спущу. А зачем собственное я работаю. Чтобы зарабатывать, и чтобы спускать. Мне как-то приятней живется, когда карман денежка греет.

- А жена тебе на что? – сострил Леха и отлип от телефона.

- Жена греет в другом месте, - парировал Пашка.

- Я бы, наверное, тоже так не смог. Ни сходить никуда, ни потратиться нигде. Живешь как в клетке. Как в ошейнике. Я птица вольная, - заключил Леха.

- А ты Паша как?

- Как и он. Лучше плохо жить, но свободно, чем хорошо, но взаперти.

Степа оставил ситуацию без комментария. Он жалобно, как на больного, посмотрел на Филку и добавил:

- Не слушай ты этих олухов. Они только на публику так говорят, а приходя домой отдают деньги женам. Какая разница где они хранятся у Олега Алексеевича или у баб. У этого хоть попросить на что-то дельное можно, а те шельмы сядут на них и сидят как королевы. Ладно братцы, пора зачехлять.

Рабочие оживились. Степа выгнал всех на улицу, закрыл ворота и кинул ключ в нагрудный карман.

- Завтра, чтоб как штык! – наказал Степан, наблюдая как Леха с друзьями, шушукаются.

- Обижаешь.

- Обижу, если завтра опоздаешь.

- Подбросить? – предложил Степан, - Мне как раз в ту сторону.

- Я пешком. Привык уже, - ответил Филка.

Ему действительно хотелось прогуляться. Как-никак не за горами зима и холода. А пока, надо насладиться теплым осенним вечером.

Слух о том, что Олег все заработанные Филкой деньги держит у себя, довольно быстро разошелся по селу. Казалось бы, кому это может быть интересно? Кого вообще должен волновать договор между рабочим и его начальником?

Но из-за отсутствия каких-либо новостей, село поглощало любую, даже самую никчемную весть. И не просто поглощало. Вначале оно долго пережевывало, как столетняя старуха своим беззубым ртом. Затем проглатывало эту новость, переваривала. И лишь потом бережно забывала, пережевывая в это время другую, совсем незначительную новость или слух.

Но с Филкой все вышло иначе. Сельчане словно не хотели отпускать эту новость, нарочно вплетая в нее новые подробности. Наверное, они завидовали Олегу, дескать, как у него хватило ума нанять алкаша за бесценок. И взвалить на него кучу дел, оплачивая дневной пайкой еды и сигаретами. А как придумал хорошо… привез человека из другого села, у которого нет родных. Заступиться за него некому. Пожаловаться этому работяге, тоже некому. Здесь он никого не знает. Там у него никого нет. Очень дальновидное решение.

До наступления первых холодов, которые начались в декабре, все жители села только и обсуждали эту новость. Сочувствовали Филке, что он, по душевной доброте или же по наивной глупости ввязался в эту кабалу. Осуждали Олега, будто бы он, имея столько денег, не может нанять себе нормального рабочего. Имея столько денег, он все равно наживается на бедных людях. Ух… жлоб какой. Все они богатенькие такого склада. Подленькие, гнусные. Как бы где выкрутить. Как бы кого надуть. Хоть на копейку, на ломаный грош, а все равно в свою пользу.

Филка всегда думал, что он человек стойкий. Как физически, так и морально. Он считал, что толпа не сможет его сломить. И если он чего решил, то его уже не остановит какое-то там общественное мнение. Так о себе думают почти все люди, совершено не подозревая, насколько мощным может быть это самое общественное мнение. Как сильно оно может изгибать человека в дугу. Выматывать его. Ведь человек один, а их – много.

Каждый ляпнет по слову. Крикнет в след. Шепнет за спиной. И даже не заметит этого. Каждый скажет лишь по одному крохотному словечку, а человек-то один. И на него обрушится водопад слов. Не каждый способен выдержать такое.

Человеку свойственно приписывать себе лучшие качества. Приписывать то, чего в нем с рождение не было и не будет до самой смерти. Человек часто приписывает себе те качества, не которые в нем есть, а которые он хотел, чтобы они были. Филка не был исключением. Он тоже думал, что мнение толпы. Мнение незнакомых ему людей, никак не вторгнется в его жизнь. Они живут отдельно, а он сам по себе.

Он думал так до тех пор, пока дети из-за забора не прокричали:

- Крепостной! – и тут же скрылись.

Это был самый первый раз. Позже, реплики разнообразились.

- Дуй к своему барину.

- Раб.

- Безвольный.

- Пес…

…и многие другие.

Как известно, дети сами редко чего придумывают. Они лишь повторяют то, что говорят взрослые.

Филка пытался сдерживаться, но иногда сил не хватало. Ему не хотелось выходить на улицу. Ходить по селу. Натыкаться на презрительные взгляды и шепот за спиной. Но и дома он не мог оставаться. Потому как в сарае, в одиночестве тоска начинала съедать душу. Грызть и разъедать как кислота.

Олег первое время не замечал этих сутолок. А когда заметил, то не обратил внимания. Говорят, и пусть себе говорят, он уже привык к постоянному злословию за спиной. У него вырос панцирь на эти слова.

Филка же белой завистью смотрел на Олега понимая, что ему такого не дано. А он ведь думал. Думал, что сильнее чем кажется. Оказывается, обманывался, что в общем-то не новость. Он в своей жизни много где обманывался. Взять ту же водку.

Из-за домыслов и взглядов Филка стал реже бывать в мастерской. Все больше времени проводил дома. А в особенно тяжелые дни волком выл в четырех стенах. Только Фрау и спасала его, своей безграничной любовью. Ближе к новому году, когда поднялась сильная метель и из дому никто носа не показывал, в сарай к Филке вошел Олег.

Как кстати, - подумал Филка, уже долго подумывая о разговоре с начальником.

- Сидишь? – спросил Олег, хотя Филка лежал на кровати вытянув ноги. – Как ты тут, не мерзнешь?

- Спасибо цивилизации, - Филка махнул на электрический радиатор.

- Я завтра в городе буду, если погода позволит, тебе купить чего-нибудь надо?

Филка посмотрел в потолок, словно садовый шланг даст ему ответ. Затем перевел взгляд на Олега и спокойно сказал:

- Мне бы на вольные хлеба уйти.

Олег не ожидал такого резкого заявления. Замялся, на несколько секунд подумав, что Филка шутит.

- На какие такие хлеба?

- На вольные.

Олег подошел ближе и сел на стул. Филка тоже уселся на кровать.

- Ты это сам решил или настроил кто?

- Сам. – После короткой паузы ответил Филка. – Мне надо собственную жизнь строить, а не прилипать к жизни вашей.

- Ну так строй, кто тебе не дает?

Филка пожал плечами.

- Как-то не строится тут у вас.

- Пойми, что я не хочу тебе зла. А все эти люди, кто шепчется за спиной, что ты тут на рабских условиях, плюнь. И на них плюй и на их слова. Они либо завидуют тебе, либо не понимают всей ситуации.

- А что же мне, до старости тут у вас куковать?

- Почему сразу до старости? Я тебя не держу, я просто тебя предостерегаю. Если хочешь уйти, то уходи. – Олег заметил, что Филка не встал в этот же момент. Не потребовал свои деньги. Значит еще не до конца решил и у него есть шанс переубедить. – А так, ты легко можешь брать выходные. Я часто мотаюсь в тот магазин и могу брать тебя с собой. Ты будешь там свое хозяйство поднимать. Приводить дом в порядок. Поставишь ворота новые, калитку. Может найдешь себе кого. Пойми, что лучше места тебе не найти. Не потому что у нас тут рай, - Олег развел руки в стороны. – Да, живешь ты не во дворце, но по крайней мере ты нормально ешь и у тебя тепло. У тебя есть телевизор, есть Фрау. У тебя есть мы! Не знаю, как для тебя, а ты давно для нас стал родным. Блин, я даже завидую тебе иногда, потому что с этой работой я совсем не вижу Темку. А с тобой он хочет играть больше чем со мной. Обидно знаешь ли…

- Это правда, - Филка улыбнулся своей широкой улыбкой. – Он пацан тот еще привереда.

- Вот.

- Знаешь Олег, иногда я сижу вот здесь, в этих стенах. Смотрю на вас, наблюдаю, и так тяжело становится. У вас полноценная, здоровая семья. Вы живете, растите детей. Радуетесь там или огорчаетесь. Но вы живете. А я, скорее существую.

- Еще раз тебе говорю, если ты хочешь строить свою семью, то я буду всячески тебе помогать. Я буду только рад, если ты найдешь жену, заведешь детей. Конечно, не буду этого скрывать, мне выгодно, что ты работаешь у меня на таких условиях. Таких работников как ты мало где найдешь. Но пока что… пока. Я считаю, что тебе надо повременить. Приведешь свой дом в порядок, может, купишь какое-то хозяйство и тогда уже можно нормально переехать. А сейчас ты куда собрался уходить?

Филка задумался. И правда – куда? В неотапливаемый дом с пленкой на окнах. В дом, где даже поесть себе негде сготовить. Может быть Олег прав?

- Тогда поступим так… - начал Филка и тут же замолчал, продумывая дальнейший план. – Как ты и сказал, я буду ездить к себе домой и приводить там все в порядок. Потом купим кое-какую технику и скорее всего к весне или к лету я уйду от вас. Так, сойдет?

- По рукам.

Рука Олега утонула в широкой Филкиной лапе.

- Знаешь, о чем я тебе еще хочу сказать. Даже не сказать, а предостеречь. Ты вот тут говоришь о вольных хлебах. Говоришь, что сам принял это решение. Может быть так и есть, я этого не отрицаю. Я просто хочу, чтобы ты понял, свобода - это тяжелая штука. Все хотят быть свободными и делать что им хочется, а в итоге оказываются на обочине жизни. Не все могут справиться со свободой. Как и с деньгами…

- Но ведь плохая свобода лучше, чем хороший плен. – Вставил Филка.

- Тут еще как посмотреть. Хороший плен — это жизнь. А свобода в плохих руках часто заканчивается смертью. И смертью довольно скорой. Я тебя не упрекаю в этом. Говорю то, что считаю правильным. И этого, кстати, не стоит стесняться. Как не все умеют красиво петь или плясать, так и не все могут обуздать свободу. Филка, ты не обижайся, но ты относишься к таким людям.

- К каким? – спросил Филка, сделав вид, что не понимает.

- К людям, которым нельзя давать свободу. Если на тебе не пахать как на лошади, не обременять тебя задачами и не заставлять работать как крепостного, то ты сгинешь. Ты пропадешь в своей свободе. Только не обижайся.

- Да чего там обижаться, если так оно и есть, - в сторону сказал Филка.

- Все хорошо?

- Куда уж лучше!?

И Филка улыбнулся. Улыбнулся своей широкой, заразительной улыбкой. Казалось, все лицо его смеется, когда он улыбался. Голубые глаза, щурились как от солнца. Сетка морщин возле глаз. Широкий рот растягивался до ушей. Щеки поднимались вверх. Олег не сдержался и улыбнулся в ответ.

Филке показалось забавным смотреть на немного глупую улыбку Олега. На его тонкие губы, широкий морщинистый лоб и ровные как забор зубы.

Несколько секунд с глупыми улыбками они смотрели друг на друга, а затем засмеялись в голос. Что-то детское поразило их. Что-то забытое. Как два друга, много пережившие вместе, одновременно вспомнили забавную ситуацию из прошлого и залились долгим протяжным смехом.

Олег был более сдержанным и дергаясь в порыве хохота, все пытался остановиться. Филка заливался до щенячьего визга. Не раз смахивал появлявшиеся в уголках глаз слезы, хватался за живот и изгибался в дугу. Фрау, загоревшаяся непонятной суетой людей, скакала посреди сарая пытаясь ухватить себя за хвост.

Шло время. Филка ездил домой.

Он с презрением осматривал свое холодное, застывшее жилище. Ворохи грязных тряпок. Прожженный в нескольких местах пружинный матрас. Слушал, как хлопает пленка на окнах. Осмотрел и занесенный снегом двор.

Пока его не было, соседские мальчишки собирались в доме. Стоит отдать им должное, так как они прибрали одну из комнат. Стащили туда лавку и стол, где играли в карты и тайком от родителей распивали пиво.

Как и в первый день у Олега, Филка не знал к чему подступиться. С чего начать. А как только начал работать, то долго не мог остановиться.

Начал он с главного. Весь хлам. А все доме кроме книг можно было считать хламом, вынес на улицу и свалил перед запертыми снегом воротами. Про полноценный ремонт он и не задумывался. Прибраться бы и привести все в божеский вид. А уж потом, кочуя из комнаты в комнату можно будет поочередно заняться ремонтном.

В какой-то момент, когда Филка рассчитывал и представлял себе жизнь будущую, он вспомнил Настю. Вспомнил, с каким трепетом они обсуждала беседку и детскую площадку. Как она советовалась с ним, куда и какие цветы лучше посадить. Где на огороде посеять редиску, а где морковь.

Филка улыбнулся, понимая, что его жизнь там, не осталась той же. Он изменился. В нем появилось нечто новое. То, чего не было раньше. Появилось стремление к нормальности. Он тоже хотел уютный и красивый дом. Чтобы, возвращаясь в него после работы ему было приятно.

После того как в пустых комнатах звучало эхо, Филка застеклил окна и врезал большой замок в дверь. Желтый ключик подвесил на шею. Он уже задумывался о покупке техники, но Олег и тут его отговорил, оставив это дело до весны.

Растащат.

По сути все верно решил. Филка отложил покупку как Олег и сказал, но голова его бурлила. Он уже видел какой стол поставит на кухне, где будет кровать и тумбочка. Задумывался и о том, чтобы книги, которые сейчас стопками лежали в углу, разместить на полках.

Чем ближе становился новый год, тем сильнее Филка чувствовал вкус жизни. Все ему нравилось. И даже белые метели не ломали настроя. Он как маленький ребенок ждал весны, чтобы начать новую жизнь. Чтобы уйти на вольные хлеба и строить свою собственную судьбу. Сейчас он чаще задумывался о покупках, но иногда проскакивала мысль и о семье. Он не мог представить себе жену, но точно был уверен, что если увидит такую девушку, то тут же внутренне почувствует, что это она. Она и никто другой. Пока что Филка довольствовался общество Олега, Насти и маленького Темы, который уже умел стоять, держась за руки матери. И, естественно, Фрау была его верным спутником. Филка жалел, что приучил спать ее на кровати, так как она довольно сильно выросла и занимала добрую половину.

Новый год прошел спокойно. Олег с семьей уехали в гости, а Филка снова остался с Фрау. Из вежливости Олег позвал Филку, но тот отказался. У него еще были свежими воспоминания с крещения, где каждый смотрел на него, словно руками давил на плечи.

- Нет, спасибо. Вы езжайте, а я тут останусь. Мы сторожить будем, - сказал Филка указывая на Фрау.

- Как хочешь.

По сути, новый год был обычным днем, который ничем не отличался от других. Филка не чувствовал какой-то радости или подъема. Наоборот, он негодовал от ночных фейерверков, запуск которых продолжался всю ночь, вплоть до утра.

На длинные выходные и на все новогодние праздники, как это повелось, люди ходят, друг к другу в гости. Зовут гостей к себе. Обмениваются подарками, много едят и пьют.

К Олегу часто приходили друзья. В таких случаях Филка либо закрывался в сарае, либо уходил в мастерскую, где общество обычных работяг было приятным и привычным.

Целый день снег сыпал, и завывала метель, а к вечеру распогодилось. На небо высыпали звезды, и яркий диск луны с немыслимой высоты освещал село. Чистый снег отражал свет. Одинокие фонари, склонившись смотрели на дорогу.

Филка шел по едва улавливаемой обочине. Загребая ногами снег и проваливаясь в сугробы, он шел и думал о чем-то своем. Редкие машины проносились мимо.

Впереди показался знакомый силуэт. И этот силуэт странно двигался. Шел ровно, но все равно как-то странно. Правой рукой широко отмахивал, а левой не двигал вовсе. Филка сам еще не понял кто это, но все ему казалось знакомым. Движения, походка, очертания. И чем ближе становился силуэт, тем яростнее мозг перебирал варианты, пытаясь выловить нужный.

Паблик