ЛЮБИТЕЛЬСКОЕ ВИДЕО⁠⁠

Эта история началась тогда, когда ещё были в моде видеомагнитофоны. Потом мода постепенно сошла на нет, оставив после себя запах нагретого пластика, шелест перемотки и характерный щелчок выдвижного лотка. «Видики», особенно пишущие, у многих стали необходимым бытовым предметом. На видеокассеты обычно скидывали недосмотренные интересные передачи, серии мыльных опер, фильмы с телевизора. Ещё на этих кассетах можно было увидеть самодельные фильмы, снятые на видеокамеру. Некоторые баловались самодеятельной порнографией в стиле «а вы знаете, что я и моя подружка вытворяли в постели этим летом?». Да не суть важно. Всё это записывалось и перезаписывалось до тех пор, пока кассета не начинала барахлить.

Однажды такая кассета попала в руки мне. Обещали самопальное порно, но, включив магнитофон, я с разочарованием увидел очередной компот из полустёртых передач, сериалов, фильмов. В комнате пахло нагретой электроникой и пылью — характерный запах старого магнитофона. Лента внутри шипела, как змея, а мотор гудел низким, назойливым гудением, от которого начинала ныть голова. Когда я перематывал, звук менялся — становился пронзительным, визгливым, будто кассета плакала от боли. Кассета была в ужасном состоянии. Изображение постоянно дёргалось, прерывалось помехами — «снегом» или цветными рваными полосами. Я честно досмотрел этот «компот» до конца, перематывая. Хорошо, что кассета была полуторачасовой, я, пока смотрел, иззевался весь. Никакого порно там, конечно, не оказалось. Зато там был эпизод, наверное, из какой-то передачи, который привлёк моё внимание.

Это была статичная картинка среди общей мешанины. Показывали обычную комнату в «советском» стиле. Диван, ковры на заднем плане, какая-то старая мебель. Ничего странного. Кроме того, кто сидел на диване. Необычное существо. Белокожее, бесполое, никакой одежды на нём не было. А ещё у существа был широко открыт рот, будто оно кричит. Эта картинка застывала на экране всего несколько секунд, потом на неё наползали другие кадры из уже знакомого фильма.

Я попробовал отмотать момент назад, чтобы лучше рассмотреть, но мне не удавалось ухватить — даже на покадровом просмотре всё ускользало. Когда нажимал паузу, картинка уже исчезала, и на стоп-кадре был эпизод фильма или просто чёрный экран — пустота между записями.

Измученный любопытством, я позвонил другу и сказал, что никакого порно на кассете нет, зато есть что-то странное. Так что пусть оторвёт зад от стула и бегом ко мне.

Но где не получилось у одного, не получилось и у двоих. Когда ко мне пришла одногруппница, мы всё ещё пытались уловить кадр, но всё никак.

Не рассказывать же ей о неудачном просмотре «клубнички»? И мой друг честно сказал, что на кассете мы случайно обнаружили какой-то ужасный кадр, теперь пытаемся его поймать. Сначала девушка испугалась и захотела уйти, но любопытство оказалось сильнее. И мы уже втроём занялись «отловом пришельца». Веселились на всю катушку, помнится. Неожиданно мне удалось чётко зафиксировать кадр с существом. Мы все уставились на него.

Почти белая, с едва серым оттенком, тварь пялилась на нас с экрана. Без сомнения, она была живая: дышала и изредка моргала. Каждый её вдох был едва заметен — грудная клетка слегка приподнималась и опускалась в такт какому-то незримому ритму. Её беззубый рот, который, в общем, и привлёк внимание, был открыт. Из глубины рта, казалось, исходил холод — я вдруг почувствовал, как по спине пробежали мурашки, хотя в комнате было душно. Длинные пальцы судорожно стиснули плед на диване — ткань мялась под их давлением, образуя глубокие складки.

Изображение подрагивало, мерцало, отчего казалось, что существо шевелится и пытается нам что-то сказать.

— Может, это какая-то секс-кукла? — неуверенно предположил друг.

— А ты бы стал с этим развлекаться? — парировал я.

Друг передёрнул плечами. И мы снова уткнулись в экран, пытаясь понять, что же это такое, чёрт возьми. Самое жуткое было в том, что необычная тварь сидела на диване с пледом в совершенно обычной квартире с коврами. Существо контрастировало с общей остановкой так сильно, что этот контраст заставил нас занервничать ещё больше.

— Господи! — заорала одногруппница. — Да оно же на нас смотрит!

Тварь действительно на нас смотрела в упор тёмными мутными глазами. Рот искривился, будто она хотело что-то нам сказать, но не могла, потому что не было языка, и зубов тоже не было. Тёмный провал рта был словно вход в ад.

— Да выключите вы это! — снова закричала одногруппница, сорвалась и убежала, оставив нас наедине с молча кричащей тварью.

Трясущимися руками я потянулся к пульту и выключил магнитофон.

— Кто тебе это дал? — я чуть с кулаками на друга не накинулся. — Клубничка, блин! Какие-то извращенцы!

Он пожал плечами.

— Давно было. В киоске дали. Я брал последнюю серию «Чужого», а эта как-то случайно в пакете оказалась. Там наклейка, ты же видел — «любительское видео». Продавец тогда странно улыбнулся, сказал: «Это тебе на удачу». Я решил, что мне сунули порнуху, хотел посмотреть, отвлёкся, забыл и в киоск обратно не отнёс. Тебе вот потом отдал.

Он помолчал, потёр виски, будто вспоминая что-то.

— Знаешь, странная вещь... После того как я взял эту кассету, у меня начались проблемы со сном. Не бессонница, а... сны такие. Будто я сижу в той самой комнате с коврами и смотрю на кого-то с экрана. А тот кто-то смотрит на меня. Просыпаюсь весь в холодном поту. Думал, переработался.

— И что, кассету посмотрел? — уточнил я.

— Нет! Чёрт, да я её даже в магнитофон не ставил. Просто взял, положил на полку и забыл. А сны начались в ту же ночь. Потом постепенно прошли... когда я тебе её отдал. Серьёзно, на следующий день спал как младенец.

Я смотрел на него, пытаясь понять, шутит он или нет. Но лицо у друга было серьёзным, даже испуганным. В глазах мелькнуло что-то знакомое — тот же страх, что я видел у себя в зеркале после просмотра.

— Слушай, я был уверен, что это клубничка! Да выбрось ты её! — он говорил уже почти истерично, голос срывался на фальцет.

Мы сломали кассету, даже плёнку порвали, выбросили всё на помойку и забыли на время об этом случае.

На смену пишущим видеомагнитофонам пришли пишущие DVD-плееры. Не нужны уже были громоздкие кассеты, на диски ведь можно больше записать. Диск вообще можно было воспроизвести на компьютере, и телевизор не нужен.

Менялось время, менялись и мы. Друг увлёкся наркотиками и скончался от передозировки. На похоронах его мать, рыдая, рассказывала, как в последние месяцы он твердил одно и то же: «Они все смотрят на меня из тёмных углов». Мы думали — наркотические видения. Психи сказали, что у него развилась редкая форма парейдолии — он везде видел лица. Особенно в узорах на обоях, в тенях, в пятнах на потолке.

Но один эпизод заставил меня задуматься. За неделю до смерти он позвонил мне в три часа ночи. Голос был спокойным, почти отрешённым:

— Ты помнишь ту кассету? Я ошибся. Я всё-таки посмотрел её. Мельком. Не мог удержаться. И знаешь что? Там был не один. Их было много. Они сидели на диване в ряд, как на школьной фотографии. И все смотрели. Все кричали беззвучно.

Я пытался его успокоить, говорил, что это галлюцинации от дряни, которую он употреблял. Он только рассмеялся — смех был сухим, как осенние листья под ногами.

— Нет, братан. Это они за мной смотрят. И скоро придут забрать.

Наутро он не помнил этого разговора. А через неделю его нашли в ванной с пустым шприцем в руке. На стене перед ним кто-то маркером нарисовал... нет, не нарисовал — нацарапал что-то. Кривую фигуру с открытым ртом. Мать закрасила это, прежде чем я успел увидеть.

На бывшую одногруппницу внезапно свалилось огромное наследство, буквально из ниоткуда, от дядюшки, которого она никогда не знала и никогда раньше о нём не слышала.

Позже она призналась, что не просто испугалась в тот вечер. У неё началась паническая атака — впервые в жизни. Сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди, в ушах звенело, а в глазах темнело. Но самое странное — в момент, когда она смотрела на существо, у неё в голове вдруг возник чёткий образ. Не образ — знание. Адрес: ул. Старокиевская, 12, кв. 34. И дата: 15 марта. Она не понимала, что это, но знала, что должна туда поехать.

Дядюшка жил как раз по тому адресу, который она «увидела». Умер за неделю до её приезда — как раз 15 марта. Врачи сказали, что от сердечного приступа. Странно только, что на его лице застыло выражение... не страха, нет. Скорее, крайнего изумления. Будто перед смертью он увидел что-то совершенно невероятное.

Ей было всё равно на покойного, она забрала причитающееся и уехала из страны. Но иногда я видел её фото в соцсетях — на яхте, в дорогих отелях. Но на всех фотографиях её глаза были пустыми, будто смотрели куда-то сквозь объектив. На одном из фото я заметил деталь: на столе рядом с бокалом вина лежала старая видеокассета. Та самая, «BASF». Могла быть случайностью, конечно. Но совпадения начали меня пугать.

Однажды, три года спустя, она написала мне в три часа ночи. Одно сообщение: «Они не уходят. Они просто меняют канал». Я попытался перезвонить — номер не существовал. Написать в ответ — аккаунт удалён. Больше я о ней не слышал. Но иногда, когда ночью не могу уснуть и листаю ленту, мне кажется, что вижу её лицо на случайных фотографиях незнакомых людей. Всегда на заднем плане, всегда чуть размыто. И всегда с этими пустыми глазами.

Моя жизнь после университета постепенно превратилась в скучное болото: работа — дом, дом — работа. Ни настоящих друзей и любви, ни больших денег, ни великих свершений. В общем, так живёт много людей сейчас, и я особо не переживал. Жил себе да жил.

Компакт-диски тоже уходили в прошлое. И я решил выбросить накопленную коллекцию. Зачем-то взялся перебирать диски. Наткнулся на один — «Verbatim», на котором была полустёртая надпись чёрным маркером — «любительское видео». Я такого не помнил. Поставил диск в дисковод, стал проигрывать. И обомлел.

Сначала были куски старых телевизионных передач и ушедших в прошлое сериалов, а потом с экрана на меня уставилось бледное существо с открытым ртом. Сидящее на пледе. В квартире с коврами. Изображение дёргалось и покрывалось помехами, будто я смотрел старую видеокассету.

В панике я вытащил диск, выбросил его с балкона.

Я смотрел, как сверкает блестящая поверхность на солнце. Диск мирно покоился на зелёной травке. Всё казалось таким мирным и спокойным. Солнце светит, птички чирикают, дети смеются, а тварь осталась замурованной в диске, туда ей и дорога. Хотя за бортом было не меньше плюс тридцати, я ощущал лютый мороз. Руки дрожали, я покрылся холодной испариной, пришлось отпаивать себя горячим кофе.

Я тогда ещё подумал, что неправ — диск надо было сломать и выбросить подальше, вдруг кто подберёт… Но мне, честное слово, не хватило смелости. Да и кассету мы в тот раз уничтожили, а запись почему-то цела и невредима.

Через неделю мне пришло сообщение в «Моём мире» на Mail.Ru. Знаете, в этих социальных сетях спам иногда получаешь от друзей. И зачастую спам называется «Письмо счастья». Далёкие виртуальные друзья хотят поделиться с тобой счастьем хоть так. Мол, ты им не безразличен, вот, прочитай и разошли письмо, вдруг поможет. Алла Пугачёва прочитала это письмо, и теперь у неё Максим Галкин. А мог бы и Боря Моисеев.

«Друга» я не помнил. Просто ради игр в «Мире» френдил тех, кто стучится. Вот такая социальная сеть игроманов.

Письмо состояло из одного слова: «Благодарю» — и ссылки ниже. До сих пор не могу понять, зачем я по ней кликнул. Может, попутало любопытство — за что же меня благодарят? Я никому таких писем не высылал.

По ссылке открылся сайт с видеороликом. Над роликом написали предупреждение.

«ВНИМАНИЕ!

СЧИТАЕМ НЕОБХОДИМЫМ ВАС ПРЕДУПРЕДИТЬ. ПРЕЖДЕ ЧЕМ ВЫ ПОСМОТРИТЕ ЗАПИСЬ НИЖЕ, ВЫ ДОЛЖНЫ ПОМНИТЬ, ЧТО ПОСЛЕ ПРОСМОТРА ВАША ЖИЗНЬ ИЗМЕНИТСЯ НАВСЕГДА. ИЗМЕНЕНИЯ БУДУТ ПОСТЕПЕННЫМИ, НО ВЫ ИХ ПОЧУВСТВУЕТЕ. ВОЗМОЖНО, ВАС ОЖИДАЕТ НЕВЕРОЯТНАЯ УДАЧА. А, ВОЗМОЖНО, ВАША ЖИЗНЬ ПРЕВРАТИТСЯ В АД. НИКТО ИЗ ПРОСМОТРЕВШИХ ЭТОТ РОЛИК НЕ УМЕР, НЕ ИСЧЕЗ, НЕ ЛИШИЛ СЕБЯ ЗРЕНИЯ, НО ЖИЗНЬ ДЕВЯНОСТА ДЕВЯТИ ЧЕЛОВЕК ИЗ СТА ИЗМЕНИЛАСЬ НЕ В ЛУЧШУЮ СТОРОНУ. И ТОЛЬКО У ОДНОГО СЛУЧИЛОСЬ КРУПНОЕ ВЕЗЕНИЕ.

НИКТО НЕ ЗНАЕТ, В КАКУЮ ГРУППУ ЛЮДЕЙ ВЫ ВХОДИТЕ. МОЖЕТ, ВЫ ОДИН ИЗ ДЕВЯНОСТА ДЕВЯТИ НЕСЧАСТНЫХ, А, МОЖЕТ, И ЕСТЬ ТОТ САМЫЙ СЧАСТЛИВЧИК».

Никогда не считал себя везунчиком, но тут рука будто сама собой потянулась к застывшей на мониторе огромной кнопке «PLAY».

Замелькали знакомые обрывки старых передач и сериалов, на экране возникла белокожая кричащая тварь на диване с пледом. Ролик замер. Появилась надпись: «Продолжить? Да/Нет».

Вспомнил друга, умершего от передозировки, и счастливую богатую одногруппницу. Я не знал, в какую группу вхожу. В горле пересохло, будто я наглотался пыли. Ладони стали влажными и холодными, пальцы дрожали, не слушаясь. Монитор передо мной мерцал мягким синим светом заставки, и в этом свете моё отражение в тёмном экране казалось чужим — бледным, искажённым, с тёмными провалами вместо глаз.

Я подумал о своём унылом существовании: работа-дом, дом-работа. О пустой квартире, где единственными звуками были тиканье часов и шум холодильника. О том, что я уже давно никого не любил и меня никто не любил. Рисковать этим? Рисковать возможностью изменить что-то, даже если изменение будет ужасным?

Или, может, это уже и есть ад — эта самая унылая жизнь, а всё остальное лишь иллюзия выбора?

Я не стал рисковать своей унылой жизнью.

А вы бы рискнули?