Любимые стихи. Ч.3
- Что происходит на свете? - А просто зима.
- Просто зима, полагаете? Да, полагаю.
Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю
в ваши уснувшие ранней порою дома.
- Что же за всем этим будет? - А будет январь.
- Будет январь, Вы считаете? - Да, я считаю
Я ведь давно эту белую книгу читаю.
Этот, с картинками вьюги, старинный букварь.
- Чем же все это окончится? Будет апрель.
- Будет апрель, Вы уверены? - Да, я уверен.
Я уже слышал и слух этот мною проверен,
будто бы в роще недавно звенела свирель.
- Что из всего этого следует?
- Следует жить,
шить сарафаны и легкие платья из ситца...
- Вы полагаете, все это будет носиться?
- Я полагаю, что все это следует шить.
- Следует шить, ибо сколько вьюге не кружить,
недолговечна ее клевета и опала.
- Так разрешите же в честь новогоднего бала
руку на танец, сударыня, Вам предложить.
- Месяц серебряный, шар со свечою внутри,
и карнавальные маски по кругу, по кругу...
- Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, руку
и раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три...
Ю.Левитанский
Каждый выбирает для себя
Женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку
Каждый выбирает для себя.
Каждый выбирает по себе
Шпагу для дуэли, меч для битвы,
Слово для любви и для молитвы.
Каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает по себе
Щит и латы, посох и заплаты.
Меру окончательной расплаты
Каждый выбирает для себя.
Каждый выбирает для себя.
Выбираю тоже, как умею.
Ни к кому претензий не имею:
Каждый выбирает для себя.
Ю. Левитанский
Станет мир тебе теснее тесного,
Бросишь плуг, оставишь борозду,
Чтобы выловить из омута небесного
Неводом души свою звезду.
Господи, помилуй! Да сохрани меня, как есть -
Живым в любви и в ненависти - мертвым.
И на дорогу посохом истертым
Дай друга мне, который знал бы честь!
А.Белов-Ганичев
Вы помните,
Вы все, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.
Вы говорили:
Нам пора расстаться,
Что вас измучила
Моя шальная жизнь,
Что вам пора за дело приниматься,
А мой удел -
Катиться дальше, вниз.
Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сомнище людском
Я был, как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.
Не знали вы,
Что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму -
Куда несет нас рок событий.
Лицом к лицу
Лица не увидать.
Большое видется на расстоянье.
Когда кипит морская гладь,
Корабль в плачевном состоянье.
Земля - корабль!
Но кто-то вдруг
За новой жизнью, новой славой
В прямую гущу бурь и вьюг
Ее направил величаво.
Ну кто ж из нас на палубе большой
Не падал, не блевал и не ругался?
Их мало, с опытной душой,
Кто крепким в качке оставался.
Тогда и я
Под дикий шум,
Но зрело знающий работу,
Спустился в корабельный трюм,
Чтоб не смотреть людскую рвоту.
Тот трюм был -
Русским кабаком.
И я склонился над стаканом,
Чтоб, не страдая ни о ком,
Себя сгубить
В угаре пьяном.
Любимая!
Я мучил вас,
У вас тоска
В глазах усталых;
Что я пред вами напоказ
Себя растрачивал в скандалах.
Но вы не знали,
Что в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь,
Что не пойму,
Куда несет нас рок событий
Теперь года прошли.
Я в возрасте ином.
И чувствую и мыслю по-иному.
И говорю за праздничным вином:
Хвала и слава рулевому!
Сегодня я
В ударе нежных чувств.
Я вспомнил вашу грустную усталость.
И вот теперь
Я сообщить вам мчусь,
Каков я был,
И что со мною сталось!
Любимая!
Сказать приятно мне:
Я избежал паденья с кручи.
Теперь в Советской стороне
Я самый яростный попутчик.
Я стал не тем,
Кем был тогда.
Не мучил бы я вас,
Как это было раньше.
За знамя вольности
И светлого труда
Готов идти хоть до Ла-Манша.
Простите мне...
Я знаю: вы не та -
Живете вы
С серьезным, умным мужем;
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.
Живите так,
Как вас ведет звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием,
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
сергей Есенин
Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот - и веселый свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист.
Ах! Какая смешная потеря!
Много в жизни смешных потерь.
Стыдно мне, что я в Бога верил.
Горько мне, что не верю теперь.
Золотые, далекие дали!
Все сжигает житейская мреть.
И похабничал я и скандалил
Для того, чтобы ярче гореть.
Дар поэта - ласкать и карябать,
Роковая на нем печать.
Розу белую с черною жабой
Я хотел на земле повенчать.
Пусть не сладились, пусть не сбылись
Эти помыслы розовых дней.
Но коль черти в душе гнездились -
Значит, ангелы жили в ней.
Вот за это веселие мути,
Отправляясь с ней в край иной,
Я хочу при последней минуте
Попросить тех, кто будет со мной,-
Чтоб за все за грехи мои тяжкие,
За неверие в благодать
Положили меня в русской рубашке
Под иконами умирать.
сергей Есенин
Дай, Джим, на счастье лапу мне,
Такую лапу не видал я сроду.
Давай с тобой полаем при луне
На тихую, бесшумную погоду.
Пожалуйста, голубчик, не лижись.
Пойми со мной хоть самое простое.
Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,
Не знаешь ты, что жить на свете стоит.
Хозяин твой и мил и знаменит,
И у него гостей бывает в доме много,
И каждый, улыбаясь, норовит
Тебя по шерсти бархатной потрогать.
Ты по-собачьи дьявольски красив,
С такою милою доверчивой приятцей.
И, никого ни капли не спросив,
Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.
Мой милый Джим, среди твоих гостей
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех безмолвней и грустней,
Сюда случайно вдруг не заходила?
Она придет, даю тебе поруку.
И без меня, в ее уставясь взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку
За все, в чем был и не был виноват.
сергей Есенин
Утром в ржаном закуте,
Где златятся рогожи в ряд,
Семерых ощенила сука,
Рыжих семерых щенят.
До вечера она их ласкала,
Причесывая языком,
И струился снежок подталый
Под теплым ее животом.
А вечером, когда куры
Обсиживают шесток,
Вышел хозяин хмурый,
Семерых всех поклал в мешок.
По сугробам она бежала,
Поспевая за ним бежать...
И так долго, долго дрожала
Воды незамерзшей гладь.
А когда чуть плелась обратно,
Слизывая пот с боков,
Показался ей месяц над хатой
Одним из ее щенков.
В синюю высь звонко
Глядела она, скуля,
А месяц скользил тонкий
И скрылся за холм в полях.
И глухо, как от подачки,
Когда бросят ей камень в смех,
Покатились глаза собачьи
Золотыми звездами в снег.
сергей Есенин
Где воевал, браток? - На Третьем Римском.
Пугал врага несмелым животом.
Чем награждён? - Бетонным обелиском -
Одним на всех, с одним на всех крестом.
А чем был сыт? - Как испокон:
на завтрак водка и яйцо,
А на обед сухим пайком
ещё не вдовье письмецо.
На ужин - девять встречных грамм
Да на десерт аршин земли...
И вот несут к иным мирам
совсем иные корабли
меня...
Встречайте.
В каком полку служил? - В Троянском Конном.
Тянул ремни дубового коня.
Чему молился? - Только не иконам,
Другие боги берегли меня.
А чем был жив? - Да, как всегда,
жил-выживал своим умом.
А чем ещё? - Так, ерунда -
её заученным письмом,
Коротким отдыхом в тепле,
Последним проблеском в дали...
И вот несут к иной земле
совсем иные корабли
меня...
Встречайте.
А где взял языка? - Под Вавилоном.
Он брал меня, да, видно, он добрей.
А кем был предан? - Целым легионом
Своих же генералов и царей.
А чем был рад? - Да хоть бы тем,
что всё закончится само,
Что в гимнастёрке есть отдел,
где я храню её письмо,
И тем, что смерть не лезет зря,
А чётко ждёт команды "Пли!"...
И вот несут к иным царям
Совсем иные корабли
меня...
Встречайте.
Где похоронен? - Под Великою стеною,
В саду надгробий, в братских закромах.
Шрапнель горланит марши надо мною,
И машет шапкой новый мономах.
О чём жалел? - По мелочам:
о том, что вечность недолга,
О том, что ноет по ночам
душа сильнее, чем нога,
О том, что миру без войны
Не обойтись, как ни скули,
И что несут в чужие сны
совсем чужие корабли
меня...
Прощайте.
К.Арбенин
Застолье близилось к концу,
Когда, жуя селёдку,
Сосед спросил в десятый раз,
Зачем не пью я водку?
«Ну был бы болен – хрен с тобой,
Но ведь здоровый малый…» -
И, еле двигая губой,
Он начинал сначала.
Про то, что истина в вине,
И говорил чуть тише
Про то, что мы живём в говне
И что какой-то Миша
Не прав. И нет защиты нам…
А если б живы были
Высоцкий, Пушкин и Хайям –
Вот те бы защитили.
«Вот это были мужики,
Какие пели песни!!!
Не то что эти мудаки –
Вознесенский да Резник.
А почему? Да потому,
Что мысль освобождает
От заключения во тьму,
Кто часто выпивает.
Да и вообще, возможно ли
Вкусить шальную радость
И ощутить тепло земли
И неги лёгкой сладость,
И освежить свою мечту
Порывом вдохновенья
Или сорваться в пустоту
В свободное паденье
И очутиться на лету
В четвёртом измеренье…
Коснуться тайны бытия
И с горьким оптимизмом
Взглянуть, куда течёт струя
Загробной нашей жизни…»
Он сделал паузу, допил
Из горлышка коньяк
И, крякнув, громко заключил:
«А ты не пьёшь, дурак!»
Мне трудно было возразить –
Он прав во многом был.
Чтоб жить в говне и бросить пить,
Немало нужно сил.
Я вспомнил прошлые года…
Сосед меня б простил,
Когда б узнал, что я тогда
Раз в тыщу больше пил.
Всему свой срок, всему свой миг,
И каждому – своё.
Кто хоть чуть-чуть себя постиг –
Тот многое поймёт.
Признанье – самый верный путь
К далёкой истине
И к тайнам счастья, коих суть
Не отыскать в вине.
Признанье всё способно дать:
И радость, и полёт,
Но только важно отыскать
Призвание своё.
А ощущениям своим,
Когда бываешь пьян,
Опасно верить. И пойми:
Их суть – самообман.
И.Тальков