Лужа. Один день Василия Витальевича
Звонок будильника взорвал мозг, и через секунду пришло осознание наступившего утра. Василий не шевелясь прислушался к ощущениям, и понял, что дело плохо. Водка, выпитая накануне еще циркулировала по кровеносным сосудам, печень явно не справлялась, да и не удивительно, ведь последний глоток был сделан четыре часа назад. Словно робот, он встал с постели, и на заплетающихся ногах потащился в ванную. Там, взглянув на себя в зеркало, окончательно понял, что это не сон, и лишь тут ощутил тиски боли, сжимавшие голову, тошноту и головокружение, в общем, все признаки радостно проведенного накануне вечера. Память постепенно прояснялась, господи, как же не хватило ума остановиться вчера! Ну выпили на радостях после тяжелого дня, на хрена спрашивается было идти за второй? Хотелось сесть на холодный пол ванной и заплакать: так плохо ему давно не было. Он медленно, преодолевая головокружение, влез в ванну, долго не решался включить воду, раздумывая, какой кран выкрутить, но вдруг озлившись на себя, крутанул до упора левый. Струи ледяной воды ударили, казалось в самый мозг, на мгновения притупили тошноту и вызвали дрожь во всем теле. Через несколько секунд, на грани окоченения, Василий перекрыл воду и, пытаясь унять колотивший его озноб, принялся растираться полотенцем.
От еды воротило, но через силу влив в себя стакан кефира, он ощутил явное облегчение. Однако следовало поторапливаться: на часах было уже без четверти шесть, а на термометре минус двадцать, поэтому дополнительное время уйдет на прогрев движка. Василий спешил, путаясь в теплом белье, которое липло к еще не просохшему телу, наспех собрался, застегнул на поясе сумку с документами и вышел, осторожно защелкнув замок двери, чтобы не разбудить жену и маленького сына. На улице лицо сразу обдал морозный ветер, чтобы не замерзнуть, он прибавил шагу, а затем побежал по пустынной улице в сторону темневшей серым бетоном гаражной стоянки. За ночь ветер перемел снегом расчищенную дорожку у гаража,
Василий мысленно молился, чтобы благополучно выехать с заснеженной стоянки: в столь ранний час некому помочь толкнуть машину, а время не ждет. Открыв двери гаража, он подошел к закоченевшей машине, сел в неё и вначале включил фары, подождал несколько секунд, затем повернул ключ. Стартер покрутил движок и тот, почихав, завелся. Василий тем временем, схватил лопату, раскидал снег перед воротами, и, выдвинув железные штыри, открыл их. Налетевший ветер выдул тяжелые клубы выхлопа, туманом затянувшие гараж. Сев в машину и убрав подсос, он легкими толчками ноги прогазовал и выехал из гаража. Купленные осенью диковинные и дорогущие для того времени финские зимние шины гребли снег и «четверка» уверенно продвигалась по заметенной дороге к выезду на улицу. Почувствовав асфальт, он прибавил газу и, проскочив на желтый, выехал на освещенную фонарями улицу, белую от снега, с черными влажными проталинами от кучек реагента, хаотично рассыпанного по ней.
Семеныч деловито разгребал снег у своего гаража, не выказывая никаких признаков вчерашнего возлияния - видимо вместо печени у него был автомобильный катализатор без остатка дожигавший любые дозы спиртного. Друзья и компаньоны были почти ровесниками, разница в возрасте была в два или три года, но это были два разных по характеру человека. Семеныч был деревенским парнем, приехавшим в Москву самостоятельно, благодаря спортивному прошлому поступил в институт с экономическим уклоном, закончив его, вначале работав почему-то в училище преподавателем физподготовки, параллельно «утюжа», то есть - спекулируя товаром, приобретенным у комиссионного магазина. Затем в эпоху перестройки попробовал силы в торговле на рынке. Василий оказался не у дел после ликвидации организации, в которой он работал, пробовал «бомбить» на машине, затем после знакомства с Семенычем через жен-подружек, примкнул к славным рядам рыночных торговцев. В то время рынок мог дать не только кусок хлеба, но и при удачном «попадании в товар» можно было за полгода заработать большие даже по теперешним меркам деньги. Оба отслужили в армии, только Семеныч честно оттянул лямку водилой в Таманской дивизии, познав на своей шкуре дедовщину и по-пьяни иногда поминая нехорошим словом старослужащих с которыми бы поговорил сейчас по-другому. Виталич же отслужил после окончания института в качестве офицера, служба вспоминалась, как пролетевшая смена в Артеке. Было друзьям около тридцати лет, небольшой жизненный и деловой опыт и мечты заработать большие деньги.
Щурясь от света фар, Семеныч прислонил к стене гаража лопату. Он был среднего роста, широкоплечий, одет в яркий синий пуховик, стеганые горнолыжные штаны и спортивную шапку-менингитку, натянутую на брови.
Здорово, -протянул он руку, сняв с неё трикотажную китайскую перчатку, -Грузимся?
В гараже ждали набитые товаром мешки, накануне была хорошая торговля и сегодня
придется завезти три мешка, величиной с хорошего поросенка. Запихнув мешки в салон они споро уложили складную тележку на багажник и притянули её резиновыми жгутами е проволочными крючками на концах. Сев в теплую уже машину, Семеныч хлопнул Василия по плечу и ухмыльнулся:
Ну что, Виталич, хреново?, и довольно заржал. - А я с утра пожрал и нормально.
Ничо, счас на морозе пробздишься, будешь как огурец.
Выехав из гаражей, машина помчалась по пустынным улицам мимо Северянинского моста, через Яузу по проспекту Мира. У ВДНХ повстречалась еще машина с тележкой на крыше и коробками в салоне, стоящая на светофоре.
Нормально, успеваем,- не унимался Семеныч, - Сейчас по-быстрому перегрузим, можно не торопиться, поставим с краю, чтобы наши первыми были.
Они свернули на Цветной бульвар, а затем, не доезжая до Садового, направо в переулок. Впереди стояло несколько легковых машин, облепив грузовой, древний ЗиЛ 157 с фурой-полуприцепом, таким же старым. При завозе товара на рынок, бралась мзда с каждой машины: с легковой меньше, чем с грузовой, но все - равно ощутимая сумма для торговца, привыкшего считать каждую копейку, поэтому рыночная экономика породила новый вид «бизнеса»: завоз товара на территорию рынка. С каждого мешка и коробки бралась определенная плата, а поскольку фургон вмещал много, то она в несколько раз перекрывала стоимость въезда машины на рынок, тем самым принося доход водителю и «экспедитору» Ромке, подсуетившемуся и организовавшему этот «бизнес».
Быстро подхватив мешки, компаньоны закинули их в фуру и, протянув деньги, Семеныч попросил Ромку поставить их мешки с краю. Ромка с водителем оттаскивали мешки и коробки и плотно забивали ими пространство кузова. Фургон был заполнен больше чем наполовину, а новые легковушки все подъезжали, уже скопилось их около десятка и опоздавшим могло не хватить места.
Погнали,- Семеныч хлопнул дверью и вытер перчаткой нос.
«Четверка», освободившись от груза легко покатила по Садовому под Маяковкой, мимо высотки, вынырнув из тоннеля под Калининским, Виталич резко повернул вправо в переулок, затем, выехав на набережную, повернул налево и влился в вереницу машин, тянущихся в одном направлении. Вдруг в лучах фар нарисовалась фигура е полосатым жезлом в руках.
Шакалят с утра,- прокомментировал Семеныч.
Василий вылез из машины, расстегнув пуховик, полез в сумку за документами, но подошедший гаишник, увидев освещенный пустой салон «четверки» разочарованно махнул ему рукой: мол - проезжай дальше, а сам ринулся наперерез микроавтобусу «Фольксваген-Транзит» под завязку забитому товаром.
Пусть хрен без соли доедает,- радостно заржал Семеныч, - Погнали, Виталич!
Впереди показалось скопище огней в клубах выхлопа сотен машин, десятки и сотни
темных фигур с тележками, загруженными горой коробок и мешков продвигались в одном направлении. Не без труда отыскав место на огромной площадке е козырьками конечной троллейбусной остановки, компаньоны вышли из машины на продуваемую ветром с Москва-реки огромную площадь перед российским Ватиканом - Лужей,- государством со своими законами и правительством. Вообще то это был просто оптовый рынок, правда крупнейший в России. Свое начало брал он в конце восьмидесятых, когда первые челноки, нагло вставшие чередой с товаром в руках прямо на Петровке и в Столешниковом, были изгнаны из центра Москвы под трибуны стадионов. Затем почувствовав вкус торговли, они стали множится в геометрической прогрессии, и вскоре хаотично заполонили аллеи перед стадионом. Пока чиновники чухались, организацию торговцев взяла на себя «братва», стоявшая в то время над законом и властью. Плата за места и бизнес быстро возросла до космических высот, «черный» нал в десятки раз перекрыл официальную лепту за торговые места и породил новую генерацию бандитов «смотрящих за барыгами».
Волею случая во главе рыночной мафии встали Липецкие авторитеты, потянувшие за собой, словно чиновник пошедший в Москву на повышение, шпану из регионов, в основном из Липецка. Официально порядок на рынке осуществляла охранная фирма «Рубеж», её люди в черной униформе стояли на входе и аллеях с чирикающими рациями в руках, грозно покрикивали на «барыг», протыкали колеса машинам, поставленным не на стоянке, но на деле правили балом бандюки. Их осиные гнезда были в фургоне на колесах перед главным входом в Лужу и в помещении раздевалок на так называемом Южном Ядре, откуда осуществлялось руководство рынком и распределение торговых мест.
Раздвинув тележку, друзья покатили её через ворота по аллее в сторону бассейна. Вокруг, несмотря на раннее утро, кипела жизнь. На площадку Южного Ядра одна за другой заезжали грузовые фургоны и становились рядами бортами впритирку друг к другу. У некоторых уже были открыты двери, на них вывешивали пластмассовые и стальные цепи продавцы и уже развешивали свой товар. Плата за торговое место с грузовой машины стоило около 10 тысяч долларов в месяц, поэтому владельцы абонемента и автомобиля сдавали в аренду двери, одна створка стоила достаточно дорого, поэтому сдавалось даже по одной цепочке. То есть у каждой из четырех цепочек висящих на створке двери мог быть свой хозяин, но конечно чаще снималась вся дверь. С машин торговали в основном обувью, поэтому двери отдавались под торговлю тряпками. Торговля с машин считалась доходным делом и достаточно престижным, кроме Южного ядра, с машин торговали у Малой спортивной арены. Виталича всегда завораживала картина самоорганизации торговцев: они по каким то ориентирам находили на огромной площадке свое место и становились туда с точностью до сантиметра, а опоздавшая машина становилась в свою нишу точно борт-в-борт с соседними машинами.
Как самоорганизующаяся система рынок приобрел упорядоченность, хотя сторонний взгляд впервые видел здесь лишь хаос. Торговля начиналась задолго до рынка: на площади перед билетными кассами, которые естественно не работали, стояли торговцы, продававшие орудия труда: складывающиеся тележки на которых перевозят товар, резиновые жгуты разной длины и толщины с крючьями на концах, разноцветные пластиковые цепочки , рогатые телескопические палки для развешивания тряпок и конечно скотч. В воротах стояли охранники зорко смотревшие за тем, чтобы не пронесли товар в сумах и в руках. На территорию можно было доставить товар двумя путями: ввезти на машине через ворота по Лужнецкой набережной и провезти на тележке по абонементу на право торговли на рынке. Абонемент был лишь у хозяев киосков и полосатых каркасных сборных палаток. Большинство торговавших были субарендаторами, поэтому провозили товар либо перегрузив в фургон, либо договорившись с владельцем абонемента и закинув на гору коробок на его телеге тройку своих мешков. Основное было миновать рубеж ворот, а там поджидал напарник со своей тележкой.
Приятели миновали сквер и впереди показалось темное здание бассейна, справа высидись леса, сваренные из стальных уголков, на них уже взбирались продавцы ковров, затаскивая свой тяжелый товар на пятиметровую высоту. Ярко светили каталитические китайские керосинки, отбрасывая резкие тени на бесконечные тюки, стоящие у основания лесов. На асфальтовой площадке перед бассейном стоял народ с тележками в ожидании машин с товаром, Машины заезжали одна за другой, распахивали борта, грузчики выкидывали коробки и мешки прямо на асфальт, откуда их быстро разбирали хозяева, и так же споро, погрузив на тележки спешили развезти по торговым точкам.
Чай, кофе! -послышался голос торговки. Пожилая грузинка тащила за собой тележку с сумкой, по бокам которой поблескивали металлом большие термосы с кипятком.
Чаю хочу! - крикнул ей Семеныч, грузинка поставила тележку рядом, достала пластиковый стакан, кинула в него кусок сахара, пакет с чаем и ложечку, подставив под кран термоса, нажала на поршень, приняла деньги и покатила дальше: - Чай, кофе!
Наглый по натуре, Семеныч, часто подкалывал покорных восточных женщин: как то изнывая от скуки в «пустой» день, он услышал призывы: - Чай, кофе! - а дождавшись поравнявшейся с ним торговки, выдал:- А какао есть? У нас в Москве какао пьют! Растерянная торговка помотала головой, удивленно глядя на ухмыляющегося Семеныча, Но на следующий день она же сияя подошла к нему с восклицанием:-Чай, кофе, какаО!- с ударением на последний слог. Заказанное «какаО» пришлось брать, - Видал? - восхищенно говорил Василий: -Что значит рынок! Вчера спросил, сегодня принесли.
Чурки!- прихлебывал напиток Семеныч: - выгоды не упустят.
Топтавшиеся на холодном асфальте торговцы, успели изрядно продрогнуть, поэтому горячее пойло быстро закончилось и грузинка потрусила в сторону бассейна, где в кафе вновь зальют кипяток в термосы.
Вторник - оптовый день!- со значением сказал Семеныч, осторожно дуя на горячий чай.
Это значило то, что отторговавшись на розничных рынках у себя в городах в субботу и воскресенье, челноки выехали в понедельник вечером, после недолгого отдыха в Москву за товаром, а теперь, переночевав в автобусах, рассыплются по рынку, закупая барахло к продаже на следующие выходные. Виталия знал, что сотня автобусов привезла челноков в Москву, часть из них чадит выхлопом на стоянках возле стадиона. В ярко освещенных салонах люди пересчитывают деньги, рассовывая их от греха подальше, по тайным местам, в основном почему-то в районе гениталий, сверяются с записями в блокнотах, освежая в памяти количество товара и его ассортимент. Когда торговцы Лужи разложат товар, они ринутся с полосатыми огромными сумками во тьму рынка делать ставки в своеобразном тотализаторе - торговле. Накупят товара, часть из которого с выгодой продадут, а другая часть «зависнет» и будет потом годами пылиться в тесных гаражах и подвалах. Кроме основного закона торговли; дешевле купить, подороже продать, существует еще более важный фактор,- чувство товара. Можно закупить добротные стоящие вещи, которые вдруг окажутся никому не нужными, а можно хапнуть несколько мешков тряпок, которые «улетят» и принесут торговцу солидные барыши. Поэтому, несмотря на дружеские отношения, возникающие во время поездки, оптовик, никогда прямо не скажет, какой товар собирается брать на рынке. Будет врать, но истинной информации о товаре ни за что не «сольет», будет держать в тайне номер торгового места и имя торговца товаром даже от близкого друга. Когда же секрет удачного товара будет разгадан, его «срисует» масса челноков и у себя на рынках им заставят витрины,- он станет никому не нужным, упадет в цене и остатки придется «скидывать» по себестоимости, а то и дешевле.
Натужно ревя чахлым стосильным мотором, на площадь вползал Зил. Остановившись и пукнув тормозами он потрескивал разогретым движком. Из кабины выскочил Ромка с водилой, подбежав к фуре распахнули створки дверей, и на удивление всем, оттуда, словно кролик из шляпы, высыпался с десяток тощих в легкой одежде, то ли казахов то ли таджиков, быстро растворившихся в темноте. Нелегалы так обходили многочисленные милицейские патрули, пасшиеся перед входом на рынок.
Приятели молча погрузили мешки на телегу, перехлестнули резиновыми стропами и покатили к центральной аллее, ловко лавируя между выбоинами, людьми и пирамидами товара. Боковая аллея была еще свободна для проезда, но буквально через час онанаполнится людьми настолько, что пройти можно будет лишь пешком, иногда продираясь боком через кучки покупателей у лотков удачливых торговцев. Металлические киоски стояли друг за другом вдоль асфальтовой дорожки. Вначале просторные со стеклянными окнами, золотистыми алюминиевыми панелями они превратились в монстров зашитых стальными щитами, днем обрастая крикливыми тряпками, приекотчеванными телескопическими удочкам! с шарфами и перчатками, на крышах вырастали стальные конструкции на которых развешивались шубы и пальто, хлипкие алюминиевые столики с товаром стояли вплотную перед киоском, сужая ширину прохода. Товар уже вытряхивался из мешков и складывался пирамидой на столах. За киосками тоже кипела жизнь: из стоящих там мешков продавцы доставали шубы, пальто и куртки, закидывали на крышу, где напарник расправлял, встряхивал и развешивал на стальные леса, служащие витриной. Из открытых дверей киоска торговцы продолжали вытаскивать мешки товара оставленного на ночь. За этим обычно наблюдал владелец абонемента на палатку с пластиковым стаканчиком дымящегося чая в руке. По темноте сейчас шныряло ворье, и, зазевавшись можно было недосчитаться мешка с товаром.
Приветствуя по пути знакомых, друзья быстро продвигались к стадиону, впереди уже показалась статуя вождя в наброшенном на одно плечо пальто, казалось Ильич также принадлежит к славной когорте, торгуя драпом в центре рынка.
Конечно, самые «козырные» места были у статуи вождя: во-первых, центр, во-вторых, вместо узких асфальтовых дорожек здесь была широкая площадь, и рассматривать товар было удобнее и от стоянки автобусов рукой подать. Естественно и цена на торговое место значительно выше, чем в других местах. Тут пути друзей разделились, они снимали места по разные стороны от Ленина, метрах в двухстах друг от друга. Закинув два мешка Семенычу(он снимал всю крышу, и торговля там шла лучше), Василий покатил телегу к угловому киоску, место стоило дороже, и снимал он там треть крыши. Хозяйка Марина, стоя со стаканчиком утреннего кофе и тонкой сигаретой в наманикюренных, но грязноватых, как у всех торговцев пальцах, приветственно улыбнулась.Со следующей недели цены на аренду поднимаю,- абонемент подорожал,- сообщила она новость, - если собираешься уходить, скажи заранее.
Да вроде не собираюсь, а на сколько поднимешь?
Нам на две штуки задрали, соответственно, чтобы отбить на всех эти две штуки раскидаю.
Аппетиты бандюков и администрации росли, видимо и чиновники прочухались и решили занять свое место у лохани, торговцев никто не спрашивает, не хочешь - вали, желающие найдутся. Каждый день пять-шесть человек спрашивает свободные места у этого киоска, хотя в глубине аллей есть дешевле, но здесь постоянно снуют толпы народа и торговля гораздо оживленней. Василий по металлической лестнице позади палатки взобрался на крышу, там уже ворочали сварные леса Витек с Серегой, торговавшие клетчатыми турецкими рубашками. Втроем они быстро поставили стальную конструкцию, закрепив ее за проушины на крыше, парни продолжили разбирать мешки, доставали рубашки, нанизывали их на плечики и развешивали на цепочках, а Василий спустился вниз. Там он отцепил резинки от телеги, и подняв мешок призывно свистнул, показавшаяся над крышей голова Сереги понятливо кивнула, он схватил мешок за горловину и выдернул наверх, затем так же молча принял телегу и еще два мешка с товаром, оставленным на хранение в киоске. Василий зашел в теплый киоск, там работал обогреватель, стоял кипятильник и коробки с товаром, Нашел пакет с купленными вчера унтами, снял ботинки, натянул выстывшие и задубевшие за ночь унты и закрыв за собой дверь, вновь полез на крышу.
Ну ты прям, Папанин! - протянул руку Витек, - где брал-то?
На Южном, с машин, только размера моего не было, великоваты.
Так на вырост,- Серега с сигаретой в зубах тоже пожал руку,
Ну что, тяга есть? - поинтересовался Василий.
Два оптовика подходили, штук по сто взять обещали - улыбался Витек,
Ладно, подготовиться надо,- Василий развязал мешок, вытаскивая драповые и суконные куртки в полиэтиленовых чехлах, и начал развешивать их на трех цепочках. Куртки были отечественные, но с броской надписью на латинице, добротно сшиты на питерской фабрике, четырех ростовок и пяти расцветок, они быстро завоевали популярность в регионах, и продавались хорошо. Проблемы были с поставками, курток не хватало на всех продавцов, хотя фирма наращивала объемы и дополнительно разместила заказ в Белоруссии. Все остатки они привезли в Лужу, если сегодня не получат новый товар, то завтра будут в «минусе»: нехватка размеров и ростовок отразится на спросе, знакомые оптовики могут уйти к конкурентам, а их хватает. Тот же Лысый, торгующий через сто метров этими куртками, вообще снял всю крышу киоска, нанял трех продавцов, и забил товаром всю палатку. Друзьям не хватало размаха и решимости. Можно было занять деньги, правда под огромные проценты, но если торговля пойдет так же, как теперь, то все отобьется достаточно быстро. Но Василий знал и другие случаи исхода займа денег под процент: один из его знакомых,- пятидесятилетний мужик, ранее увлекавшийся авиамоделизмом, судивший международные соревнования по этому виду спорта, использовав свои связи, получил в аренду киоск. Правда место было плохонькое и дохода вообще в первый месяц не принесло. Чтобы взять «козырной» киоск, кроме связей требовались деньги на абонемент, которые он взял взаймы у бандюков под бешеные проценты. К несчастью, прибыльный обычно киоск, не оправдал в этот месяц ожиданий, так бывает иногда, но долг вырос, и в дальнейшем, сумма уже неподъемная, умножалась, благодаря бандитскому7 счетчику. Мужик забухал, а потом вообще пропал. Ходили слухи, что он продал квартиру в Москве, купил однушку в Жуковском и переехал туда с женой, дочкой и родителями.
Правда были примеры более оптимистичные. Тот же Паша, парнишка ростом метр с кепкой, «обрубок», как звал его Семеныч, приехавший невесть откуда, устроился вначале продавцом электронных приставок «Денди». Поработал полгода, «срисовал тему7», занял денег, закупил партию товара и теперь торгует вдвоем с напарником, да еше и бывшему хозяину продает товар по оптовым ценам. Все деньги не отдал, но планирует в этом месяце расплатиться. Правда не факт, что это ему удастся. Василий слышал, что бандюки ласково отказываются принять все деньги,- мол работай дальше, не торопись, мы, типа, в доле. А настоять и отказаться от навязанного предложения не у любого хватит мужества, да и какие последствия ожидают,- этого тоже не предугадаешь.
Тем временем витрина была готова и Василий, скатав пустые мешки, засунул сверток внутрь разбитой и полуразобраной вывески над киоском из трех букв: «АСТ», эта загадочная аббревиатура венчала все киоски на территории рынка, но что это за компания, никто не знал. Услышав призывные - Чай, кофе! - он спустился по лесенке с крыши, принял из рук торговки стаканчик с кофе, забрался обратно, и медленно отпивая горячий напиток, обвел глазами открывающуюся панораму людского муравейника. Под громадой стен стадиона, стоящего метрах в восьмидесяти напротив, окольцевав его по периметру, расположились каркасные матерчатые палатки торговавшие едой. Оттуда уже доносились запахи, вызывающие у новичка слюноотделение, а у завсегдатая Лужи - отвращение и тошноту. Промасленные полосатые тенты скрывали грязь и ужасную антисанитарию. Огромные котлы, в которых кулинары, прибывшие в основном из южных регионов СНГ, готовили еду, по определению не могли быть вымыты ни разу за все время существования, поскольку рядом отсутствовала не только горячая, но и холодная вода. За водой ходили в туалеты под трибуны стадиона с флягами и канистрами. Руки в течение дня наверное также не мылись, но все справки и медицинские книжки у работников были в наличии, благо за деньги медики дадут такую справку и прокаженному. На лотках уже румянились невостребованные вчера и наспех сутра подогретые окорочка, заветренные сосиски крутились на вальцах, покрываясь аппетитным загаром. В столитровых казанах кипело прогорклое масло, в которое отправлялись килограммы протертой моркови, лука имяса, чтобы к обеду получилась гигантская порция плова. Чебуреки, пельмени, хаш, блины, пироги - миазмы съестного разносились на сто метров вокруг, и уже потянулись к палаткам проголодавшиеся люди, чей рабочий день начался в шесть часов, а порой, на много раньше. - Эй, куртки!- Василий торопливо устремил взгляд вниз, перед киоском на асфальте стояла пара - мужчина и женщина, Василий поставил стаканчик с чаем на крышу и спустившись по лесенке протиснулся сквозь узкий проход между киосками.