Лингвистическая Кунсткамера⁠⁠

Недавно, просматривая какое-то обсуждение, я споткнулся взглядом о такое уродливое деепричастие, что забыл, зачем вообще я читал это обсуждение. «Лоскоча»! Оно выглядывало из текста, как енот из мусорного бака, и было настолько уродливым, что я не мог отвести от него взгляда. Мой мозг лихорадочно рылся в своей картотеке, пытаясь найти какие-то соответствия и понять, что оно значит.

Я похлопал себя по щекам, чтобы прийти в чувство, и прочитал предложение целиком. Всё оказалось куда проще: уродец появился на свет заменить собою деепричастие «лаская». Вот так вот! (В этом месте обычно разводят руками).

И тут я подумал вот что. Братцы, а ведь язык развивают не умные дяденьки и тётеньки, зовущие себя академиками, а вот такие вот незамысловатые люди. Язык похож на кипящее варенье (или бульон, если вы не едите сладкое); умные дяденьки и тётеньки лишь снимают пенки, работают с тем, что есть, фиксируя в своих пухлых словарях самые распространённые варианты слов и произношения. А настоящая жизнь кипит здесь, внизу, в народе.

Русскому человеку всегда было легче переиначить слово на свой лад, чем запомнить его настоящее звучание. Так появились у нас Иваны вместо Иоаннов, так были у нас когда-то вместо франкмасонов (язык сломаешь) фармазоны (о, другое дело!) Перечислять все примеры – не хватит места.

Так же и новые слова. Они появляются здесь, проходят обкатку (и перегонку, чуть было не вырвалось у меня по старой памяти) и, либо остаются забавными курьёзами вроде этого «лоскоча», либо получают жизнь и живут себе, пока умные дяденьки и тётеньки не занесут их в свои пухлые словари.