Лесной подросток-садист: как Челябинск два года жил в страхе⁠⁠

Лесные массивы на окраине Челябинска — особенно те, что тянутся вдоль Металлургического района и дальше, к Сосновскому району, — всегда казались обычными. Немного сумрачными, но привычными: собачники, грибники, редкие вечерние прохожие. Ничего особенного. Но летом 2004-го в этой тишине что-то сломалось.

Сначала всё выглядело как мелкие новости из сводок. В Сосновском районе нашли избитого мужчину — «бытовуха». В посадке у Металлургического района пропала женщина — «уехала». Но те, кто выжил, рассказывали одно и то же: их уводили в лес, глубже, туда, где даже днём пахнет сыростью и мхом. И уводил их подросток.

Худой, молчаливый, с ножом. Появлялся будто из ниоткуда — из-за крутого оврага, из-под сосен, из тёмной тропы возле старой просеки. Полиция поначалу не верила: «Подросток? Не может быть». Но следы на телах, манера говорить, жесты — всё указывало на человека, которому ещё нет восемнадцати.

Нападения происходили беспорядочно: здесь, возле садовых участков Металлургического района; там, где узкая тропа уходит в сторону Касарги; ещё дальше — ближе к посёлкам Сосновского района. Будто он знал каждый метр. Как хищник, живущий на своей территории.

Уцелевшие говорили: он не торопился. Пугал тоном, потом внезапно превращался в зверя. Бил, пытал, издевался. Было ощущение, что он не просто нападал, он играл. Одна женщина позже скажет, что лес будто сжимался вокруг неё, когда он подносил к телу зажжённую сигарету.

К августу 2005-го город уже жил слухами. «Металлургический район — опасно», «в Сосновском районе опять нашли тело». Шесть погибших. Две женщины выжили чудом.

И именно одна из них стала ключом.

Она сумела вспомнить лицо — худое, подростковое, с тяжёлым взглядом. Художники составили фоторобот. Его повесили в отделениях, разослали участковым. Через сутки один из них узнал парня, который болтался между Челябинском и Сосновским районом — то у пьяного отца, то в заброшенных домах. Сбитая судьба, брошенная школа, детдомовские побеги.

Задержали его у старого карьера, недалеко от окраины Металлургического района. Он сидел на допросе спокойно — словно обсуждал что-то чужое. На вопросы отвечал просто: «Да, водил их туда». «Да, бил». «Иногда сильно».

История его жизни получилась такой же мрачной, как челябинские леса зимой. Детдом, откуда он сбежал. Отец, лишённый прав, но принявший беглеца ради бутылки. Школу бросил в пятом классе. Дни проводил либо с животными, над которыми издевался, либо с детективами, которые читал, будто учебники.

Эксперты проверяли его долго. Пытались найти хоть какой-то оправдывающий диагноз. Не нашли. Он понимал, что делает. Полностью.

Суд прошёл быстро. Законы для несовершеннолетних ограничены: 10 лет общего режима. Восемь жизней — и десять лет. Люди возмущались, но изменить ничего было невозможно.

А затем — пустота. Он исчез из новостей. Его след растворился на свободе, как растворяется туман над Сосновским лесом после дождя. Где он сейчас — неизвестно.

Но те леса — между Челябинском и Сосновским районом — до сих пор вызывают странное, тяжёлое чувство. Будто в них осталось эхо прошлых шагов. Эхо подростка, который слишком рано поверил, что мир — это место, где сильный всегда прав, а слабого никто не защищает.

Все самое интересное на тему тру крайм всегда тут https://t.me/nastdetectiv_criminal