Как Максим Горький по заданию Ленина деньги в США на революцию собирал
Мало кто знает, но судьба у певца советского реализма Максима Горького была максимально горькой интересной. Был журналистом, писателем, издателем, двоежёнцем, шахматистом, политическим заключённым, ДВАЖДЫ политическим эмигрантом, путешественником, который объездил полмира, но так и не выучил ни одного языка, осуждал крайние проявления революции, боролся против антисемитизма, помогал политическим заключённым, читал порнографические брошюры, собирал по всей стране предметы искусства, стал почти итальянцем, умер при загадочных обстоятельствах, его мозг забрали для изучения, а урну с его прахом несли Сталин и Молотов.
А как Максим Горький в США деньги на революцию собирал - это лишь одна история из многих. По заданию Ленина он прибыл в США и даже собрал 1200 долларов. Собрал бы и больше, но скрепные американцы прознали, что Горький живёт с женщиной (настолько красивой, что Горькому открывались все двери, в том числе меценатские), но не женат на ней! Так что пришлось срочно уезжать, естественно вместе с деньгами - куда они потом делись, история умалчивает. Но мы знаем, что Горький ещё несколько лет провёл в Европе, и особенно пригрелся в Италии. Так пригрелся, что долго жил на два дома, пока Сталин не запретил ему ездить в Италию, а вместо Италии разрешил ездить в Крым.
Но вернёмся к Нью Йорку. Вот как описывает Нью Йорк Горький в своём рассказе "Город жёлтого дьявола":
Это - город, это - Нью-Йорк. На берегу стоят двадцатиэтажные дома, безмолвные и темные "скребницы неба". Квадратные, лишенные желания быть красивыми, тупые, тяжелые здания поднимаются вверх угрюмо и скучно. В каждом доме чувствуется надменная кичливость своею высотой, своим уродством. В окнах нет цветов и не видно детей.
Издали город кажется огромной челюстью, с неровными, черными зубами. Он дышит в небо тучами дыма и сопит, как обжора, страдающий ожирением.
Войдя в него, чувствуешь, что ты попал и желудок из камня и железа,- в желудок, который проглотил несколько миллионов людей и растирает, переваривает их.
Улица - скользкое, алчное горло, по нему куда-то вглубь плывут темные куски пищи города - живые люди. Везде - над головой, под ногами и рядом с тобой - живет, грохочет, торжествуя свои победы, железо. Вызванное к жизни силою Золота, одушевленное им, оно окружает человека своей паутиной, глушит его, сосет кровь и мозг, пожирает мускулы и нервы и растет, растет, опираясь на безмолвный камень, всё шире раскидывая звенья своей цепи.
Как огромные черви, ползут локомотивы, влача за собою вагоны, крякают, подобно жирным уткам, рожки автомобилей, угрюмо воет электричество - душный воздух напоен, точно губка влагой, тысячами ревущих звуков. Придавленный к этому грязному городу, испачканный дымом фабрик, он неподвижен среди высоких стен, покрытых копотью.
На площадях и в маленьких скверах, где пыльные листья деревьев мертво висят на ветвях,- возвышаются темные монументы. Их лица покрыты толстым слоем грязи, глаза их, когда-то горевшие любовью к родине, засыпаны пылью города. Эти бронзовые люди мертвы и одиноки в сетях многоэтажных домов, они кажутся карликами в черной тени высоких стен, они заплутались в хаосе безумия вокруг них, остановились и, полуослепленные, грустно, с болью в сердце смотрят на жадную суету людей у ног их. Люди, маленькие, черные, суетливо бегут мимо монументов, и никто но бросит взгляда на лицо героя. Ихтиозавры капитала стерли из памяти людей значение творцов свободы.
Кажется, что бронзовые люди охвачены одной и той же тяжелой мыслью:
"Разве такую жизнь хотел я создать?"
Позже, когда Горького и его спутницу черезчур скрепные американцы перстанут пускать во все отели Нью Йорка, их приютит чета Мартинов на своей вилле под Нью Йорком, где он напишет, вероятно, своё величайшее произведение - "Мать", цитатами из которого я вас и порадую.
От страха все мы и пропадаем! А те, кто командуют нами, пользуются нашим страхом и еще больше запугивают нас.
– Разве же есть где на земле необиженная душа? Меня столько обижали, что я уже устал обижаться. Что поделаешь, если люди не могут иначе? Обиды мешают дело делать, останавливаться около них – даром время терять. Такая жизнь! Я прежде, бывало, сердился на людей, а подумал, вижу – не стоит. Всякий боится, как бы сосед не ударил, ну и старается поскорее сам в ухо дать. Такая жизнь, ненько моя!
– По дороге вперед и против самого себя идти приходится. Надо уметь все отдать, все сердце. Жизнь отдать, умереть за дело – это просто! Отдай – больше, и то, что тебе дороже твоей жизни, – отдай, – тогда сильно взрастет и самое дорогое твое – правда твоя!..
Мы, рабочие, – люди, трудом которых создается все – от гигантских машин до детских игрушек, мы – люди, лишенные права бороться за свое человеческое достоинство, нас каждый старается и может обратить в орудие для достижения своих целей, мы хотим теперь иметь столько свободы, чтобы она дала нам возможность со временем завоевать всю власть. Наши лозунги просты – долой частную собственность, все средства производства – народу, вся власть – народу, труд – обязателен для всех. Вы видите – мы не бунтовщики!