Из автобиографии "Черты моей жизни" Циолковского К. Э.⁠⁠

7—8 лет. Попались сказки Афанасьева. Начал разбирать их, заинтересовался и научился бегло читать.

Была корь. Была весна. Чувствовал восторг при выздоровлении.

Маленького меня очень любили — родители и гости. Отец сажал на колени, тряс на них меня и приговаривал: «Еде пан, пан, пан; а за паном хлоп, хлоп, хлоп, на конике гоп, гоп, гоп». Потом я часто повторял то же со своими детьми.

Прозвища я получил разные: птица, блаженный, девочка.

Однажды стащил медную монету со стола. Оставили без чаю. Долго рыдал и приходил в отчаяние.

Кололи с мамой на полу сахар. Я незаметно кусочки его подкладывал под подол рубашки, надеясь, улучив благоприятный момент, унести и с'есть. Благоприятного момента не случилось. Разочарование.

Матери мы не боялись, хотя она иногда и потреплет не больно. Но отец внушал страх, хотя никогда маленьких не бил и не ругал, никогда даже не горячился и не кричал.

Вот воспоминание о периоде моего нормального существования, до глухоты (10 лет). Он ничем особенным не отличается от жизни всех детей. Предыдущим я и хотел это подчеркнуть. Вывод интересный, но, пожалуй, не новый: нельзя угадать, что из человека выйдет.

Мы любим разукрашивать детство известных людей, но едва ли это не искусственно, в силу предвзятого мнения.

Однако бывает и так, что будущие знаменитые люди проявляют свои способности очень рано, и современники предугадывают их великую судьбу. Но в огромном большинстве случаев этого не бывает. Такова истина, подтвержденная бесчисленными историческими примерами. Я, впрочем, лично думаю, что будущее ребенка никогда не предугадывается.