История. Часть V. А как же немцы?
Лучшее объективное свидетельство подвигов наших солдат, это бесконечные забытые могилы немецких, австрийских, финских, итальянских, румынских, венгерских, испанских, голландских (всех перечислять устанешь) и прочих оккупантов, разбросанных по нашим необъятным просторам.
Часто, решающим и единственным аргументом «разоблачителей» является ссылка на «отсутствие» немецких документов, подтверждающих подвиг того или иного героя Пантеона. В принципе, аргумент абсолютно нелепый, являющийся таким же софизмом, как и все, которые мы разобрали ранее. Давайте внимательно посмотрим почему.
«Разоблачители» далеко не так вхожи в «немецкие архивы», как они пытаются демонстрировать.
Думаю, если бы поиском свидетельств в немецких архивах занимались квалифицированные немецкие военные историки (а эта комбинация в природе вообще редко встречается, как и у нас, впрочем) то наши «разоблачители» были бы неприятно поражены тем, какое количество подвигов Пантеона подтверждается немецкими документами.
Наши «разоблачители» имеют дело, как правило, с микрофильмами, снятыми американцами с трофейных, некомплектных, как правило, журналов боевых действий некоторых немецких дивизий, хранящимися ныне в NARA - National Archives Administration, в США. (http://www.archives.gov/).
О доступе к документам собственно «Das Bundesarchiv» (http://www.bild.bundesarchiv.de/) - объединенного государственного архива Германии в Кобленце (включившем в себя и документы, хранившиеся ранее в ГДР, к которым американцы доступа не имели) и речи, как правило, не идёт. То же самое касается и его военного филиала во Фрайбурге, Брезгау(http://www.bundesarchiv.de/bundesarchiv/organisation/abteilu...).
Так что, когда нам авторитетно заявляют, что в немецких документах «нет подтверждений» поинтересуйтесь, бывал ли господин разоблачитель в Кобленце и Фрайбурге, на всякий случай, и сколько он там трудился, в «поисках истины». Или его «массив немецких документов» заключается в гугл-переводе американского микрофильма с произвольным набором документов из дивизионного немецкого «комплекта». Ответ, в общем, известен заранее, но надо как-то людей ставить на место.
Немцы утратили большое количество документов военной поры.
Даже, если бы разоблачители занимались серьезными архивными исследованиями в упомянутых немецких архивах, то отсутствие там чего-либо, ещё ничего не означает.
Первая причина совершенно банальна. Значительная часть немецких документов военной поры утрачена «естественным» образом в результате пожаров, бомбежек, обстрелов и прочего.
Часть целенаправленно уничтожена при попадании немецких воинских частей и соединений в большие и малые «котлы», чтобы избежать как попадания секретов в руки противника, так и ответственности за свои «художества», в этих документах зафиксированные.
Вторая причина заключается в том, что огромное количество немецких военных документов было захвачено советскими войсками или изъято позднее в Германии оккупационной администрацией. Большинство этих документов до сих пор мирно покоятся в российских архивах, в частности в Подольске, в знаменитом и таинственном «пятисотом» фонде. К большинству из этих документов руки исследователей вообще ещё не прикасались.
От «обратного»
Предположим, немецкие архивы сохранились на сто процентов и работают идеально. Разоблачители по своим запросам получают от немецких квалифицированных военных историков-архивариусов всеобъемлющие архивные выписки.
Но кто вообще сказал, что немцы в своих документах должны хранить доказательства подвигов наших солдат? Несколько сейчас утрирую, но представим себе следующую запись в Kriegstagebuch (Журнале Боевых Действий) немецкого Н-ского танкового полка.
13.08.1941
В 9:00 танки первого батальона, после артподготовки атаковали населенный пункт Красний хольм. Танки были встречены плотным огнём противотанковых орудий с окраины села. Атака захлебнулась. Потеряно 7 танков сгоревшими, и 5 подбитыми. Потери л/c уточняются.
В 13:15 После доразведки целей и повторной артподготовки проведена атака силами первого батальона с фронта и пехотного батальона с фланга. Деревня взята.
В 15:00 На бывшие позиции советских противотанковых орудий прибыла комиссия из начальствующего состава полка, в составе, начальника штаба, начальника артиллерии и командира первого батальона, которая установило следующее.
Противотанковое орудие типа Ф-22 УСВ, заводской номер 133, установленное русскими в подвале сельской шуле, является виновником уничтожения 6 из 7 сгоревших танков первого батальона. Об этом свидетельствуют, как сектор обстрела орудия, так и осмотр сгоревших танков, а также пустых укупорок от боеприпасов, обнаруженных у орудия.
Тело с оторванной головой, висящее на маховике горизонтольной наводки, является единственным, обнаруженным на позиции и достоверно принадлежащим к орудийному расчёту. В часовом кармане брюк убитого обнаружен личный опознавательный знак (медальон) бланк которого заполнен на имя красноармейца Иванова Ивана Ивановича.
Во время повторной атаки, эта пушка, по опросу танковых экипажей первого батальона огонь не вела. Следовательно, она была выведена из строя либо во время первой атаки, либо во время повторной артподготовки.
Щит орудия имеет прямое попадание осколочного снаряда, предположительно калибра 75 мм. Это дополнительной ясности не вносит, так как снаряд мог быть выпущен как из пушки штурмового танка Pz-IV, так из 75- мм пехотного орудия полка LeIG-18 во время артподготовки.
По совокупности обстоятельств, комиссия установила, что:
Наводчик противотанкового орудия Ф-22 УСВ (заводской номер 133) красноармеец Иванов, в бою с танками гитлеровских оккупантов, уничтожил 6 из них. В этом же бою, верный сын Союза ССР Иван Иванов пал смертью храбрых за Родину и Сталина, и достоин награждения орденом Ленина посмертно.
О выводах комиссии по радио сообщено советскому командованию. Получена квитанция о приёме радиограммы советской стороной, за номером 14905.
Нелепость? Вот и считаю, полная нелепость. Чем меньше всего озабочено командование воюющего подразделения, так это именно увековечиванием подвигов противника.
А как же потери?
Подвиг, как правило, это нанесение противнику потерь, совершенное либо в одиночку, либо небольшим воинским коллективом, экипажем танка, скажем, или взводом.
Эпический подвиг, достойный включения в Пантеон, это, часто, нанесение противнику ощутимых потерь, которые тот просто обязан был заметить. Поэтому, если всё чудесно сложилось с пунктами 1-3, то должен бы найтись немецкий документ, в котором эти потери зафиксированы.
Теперь взглянем на ситуацию с другой стороны.
Подвиг одних – это «залёт» для других, то есть для противника. В армиях всего мира, даже насквозь демократических, предусмотрена суровая ответственность за потери, особенно существенные и необоснованные
Подвиг также часто означает срыв выполнения боевой задачи противника, за что в армии тоже по головке не гладят, можно не только с должности слететь, но и под трибунал угодить.
Поэтому, корректное отражение подвигов противника, а точнее своих одномоментных и необоснованных потерь, есть занятие для офицера совершенно не полезное. Род войск, национальная принадлежность и даже временной период тут практически не имеют значения.
Бывают «залёты» настолько масштабные, что старшие командиры начинают собственное расследование боевого эпизода и тут уже, как правило, отмазаться не удается.
Но, обычно, до этого дело не доходит.
И тут на помощь «залётчику» приходят несколько стандартных приёмов «минимизации» потерь, а самое главное, «исправлению» обстоятельств, в которых эти потери были понесены.
Как это делалось и делается? Чтобы не городить новых примеров, использую уже «имеющуюся» ситуацию с Н-ским танковым полком, напоровшимся на огонь не выявленного и неподавленного ПТО, и потерявшего, безвозвратно, единовременно, 6 танков от огня единственного орудия.
Ну, для начала, «усилим» оборону супостата, заявив например, что в селе располагался целый противотанковый дивизион (абтайлунг) противника. Четыре орудия реально уничтожено или захвачено, а остальные были противником из села «выведены», когда возникла угроза его окружения. В принципе, уже «нормально».
Другой вариант – «рассредоточим» потери по «характеру». Например, два танка пусть будут уничтожены взрывами противотанковых мин (благо сапёров не было и отвечать за это некому). Ещё один спишем на налёт авиации противника и прямое попадание бомбы (и такое бывает). Оставшиеся четыре (всего было 7) «будут» уничтожены огнём не единственной ПТ-пушки, а целой ПТ-батареи, реально расположенной в селе.
Если нужно было «замотать» бОльшие потери, то использовались также «географический» и «календарный» методы. Географический – это когда потери, понесенные в одном месте, «распределялись» на несколько мест. Календарный, это когда убитые в один день, «расписывались» на несколько.
В РККА, к слову, подобными делами было заниматься сложнее и опаснее, чем в Вермахте. У каждого командира, начиная с роты, существовала своя «совесть», комиссар (в последующем замполит), который командиру впрямую не подчинялся и мог легко того «заложить» по партийной линии, написав соответствующий рапорт.
В Вермахте же, некий приблизительный аналог комиссара, офицер NSFO (Nationalsozialistischer Führungsoffizier), появится в значимых количествах, только в 1944-м году, а до этого фантазии офицеров фюрера разоблачать было некому. Довольно крупные залёты, на уровне до дивизионного (там и раньше был «смотрящий» от партии) можно было уладить «семейным кругом», что широко и практиковалось.
Всплывали, как и всегда, только случайные эпизоды, привлекшие внимание вышестоящих инстанций. К слову, в типовых комплектах военных документов из NARA подобных документов практически нет, они проходили как по ведомству военной юриспруденции, так и просто в стандартный военный документооборот не входили, так что, наши разоблачители с ними не знакомы.
В заключении я хочу сказать несколько слов об этике, как я её понимаю в этом щекотливом вопросе.
Понести внезапные, неожиданные и необоснованные потери, это профессиональный риск любого военного руководителя, от сержанта, командира отделения, до маршала, командующего фронтами.
Далеко не всегда таковые потери являются «личной заслугой» этого руководителя. Это бывает как по-настоящему роковое стечение обстоятельств, так и вина вышестоящих или взаимодействующих воинских начальников.
Если бы военный руководитель, «позволивший» противнику совершить подвиг, каждый раз подробно и достоверно докладывал бы об этом своему вышестоящему начальнику, составляя соответствующие документы, то опытных командиров в армиях противников просто бы не было. Практически все были бы сняты, разжалованы или отправлены в штрафники.
Поэтому офицеры всех воюющих сторон всегда будут «заматывать» свои промахи и потери, сочиняя об этом самые необыкновенные истории. Если они, при этом, смогут продержаться достаточно долго (за исключением случаев вопиющей бездарности), то всё меньше шансов на подвиг будет оставаться у их противников.
На войне цена опыта – кровь.
Историки, же изучающие события по этим фантастическим историям, будут искренне считать себя «объективистами» и гневно обличать живых свидетелей событий «отсутствием» документального подтверждения с «противной» стороны.
Так вот ты объективист, это не когда ты безоговорочно веришь очередному шедевру немецкой «штабной культуры», а когда ты установил факты.
А за фактами, милости прошу к нам, в военную археологию. Вручим главный инструмент историка-объективиста (лопату) в руки – и вперед, за фактами.
В финальной части поговорим о противодействии всей этой милой компании.
Автор в тяжких раздумьях, лезть или не лезть. Поздно, уже залез...
Использованы фотографии из финского архива "SA-Kuva". И интернета.
С неизменным уважением,
Ваш Photonoid
