И снова про подводников. Бывшие студенты. Распределение на ПЛ.⁠⁠

После окончания мед академии нас распределили на подводную лодку  в медицинскую службу.

Бригада подводных лодок еще с тридцатых годов располагалась в бухте Малый Улисс, имевшей по берегам густые дубовые заросли. Флотские острословы, намекая на некоторую умственную неадекватность местного начальства, называли Улисс «дубовой рощей флота», мол, тут «все дубы и все шумят». Но лично я дубоватых подводников никогда не встречал и, наоборот, с тех пор преисполнился к ним величайшим уважением.

Нас радостно встретил начмед береговой базы, невысокий, аккуратненький и весь из себя интеллигентненький капитан медслужбы Захар Адольфович Лев. Несмотря на грозную фамилию, всегда вежливый и предупредительный, он был, что называется, «в авторитете» у всего местного водоплавающего люда, поскольку, ко всему прочему, еще имел и очень дефицитную кандидатскую степень по дерматовенерологии.

Специальность эта в сочетании с относительно удаленным расположением базы позволяла успешно, а главное конспиративно, помогать лицам старшего командного состава, «намотавшим на винт», пройти без отрыва от службы амбулаторный курс весьма специфического лечения с полной гарантией положительного результата.

Поэтому был он желанным гостем во всех начальственных кабинетах флота. Умный и практичный, Лев радовался не зря - заполучив сразу трех врачей для дежурств и приемов, он мог спокойно заниматься своим любимым делом.

Он сразу раскидал нас дублерами врачей по подразделениям – Славу оставил в санчасти береговой базы, Толю определил на торпедно-техническую базу, меня - на подлодку. Питались мы в офицерской столовой, жили в санчасти. А приключения начались уже на второй день.

Направившись для начала обследовать столовую, наша троица (абсолютно не похожая по внешнему виду на обычных матросов из-за животиков и намечавшихся двойных подбородков) вдруг натолкнулась на резво куда-то летящего жизнерадостного и румяного капитан-лейтенанта. Тот резко затормозил и удивленно на нас вытаращился. Мы, молча уставившись на него, на всякий случай вразнобой откозыряли.

- Откуда, бойцы? Что, уже из дома престарелых стали на флот призывать?

- Из «меда», тащщь кап-нант!

- А, студенты!

Каплей резко остыл и, вполне нормальным языком, разъяснил нам что нынче все находятся на политзанятиях, что в базе матросам и старшинам надлежит ходить в рабочей робе с боевым номером на кармане, что вместо «похабных» бескозырок у нас на головах должны быть нормальные пилотки, как у всех порядочных подводников, и что передвигаться безопаснее всего либо строем, либо тихонечко по боковой дороге. Не дай бог попасться на глаза адмиралу! Ныне он свирепствует. Не посмотрит что «партизаны»- в пыль сотрет! Матку вывернет!

Перспектива «выворачивания матки», несмотря на ее полную анатомическую и физиологическую абсурдность, серьезно нас озадачила. Делать нечего, вернулись в санчасть, достали из вещмешков и погладили синюю, колом стоящую робу, взяли из баталерки старые черные пилотки. Встал вопрос с боевыми номерами. Общий принцип нумерации на подводных лодках и последовательность цифр была понятна – боевая часть или служба – отсек – боевой пост-смена. Но как быть нам?

- А что тут думать, господа военные!- сказал сообразительный Слава. - Служба - «М» (медицинская), а далее цифрами цены на наши любимые напитки. Трафареты и краска в санчасти есть.

Мужик сказал - мужик сделал! Через час три бравых моряка в отглаженных чистых робах, черных пилотках набекрень и произвольными боевыми номерами на белых полосках на карманах уже топали начищенными «гадами» строем пеленга по боковой дороге в сторону столовой.

Старший мичман, зав. столовой, завидев нашу «нумерацию», икнул и закатился хохотом, вытирая слезы. Оценил - сразу видно понимающего человека. А как еще расценить наши номера М-2-87, М-3-62, М-4- 12?

Напомню, что в те далекие и романтичные времена 2 рубля 87 копеек стоила обычная водка, 3.62 - «Московская» и 4.12 – 45-градусная «Хмара» (с серым облачком на этикетке). Целую неделю мы спокойно ходили по базе с этими номерами, пока однажды Лев, собрав нас вместе на занятия, пристально вглядевшись, не разоблачил нашу мистификацию и, деликатно кашлянув, настоятельно не порекомендовал эту гадость убрать. А мы ничего, даже привыкли.

Настал святой день для флота - политзанятия. В этот день все моряки в наглаженной «форме № 3» чинно садились за столы в ленкомнатах, выкладывали конспекты и готовились слушать что-либо из исторических решений партийных съездов. Политико - моральному состоянию («политморсосу») личного состава на флоте уделялось огромное внимание. Ты мог чего-то не знать по боевой подготовке, но уж фамилии членов политбюро – наизусть и «от зубов».

Капитан Лев, решительно отбраковав Славу и Толю за слишком «старый» вид (им катило за «тридцатник»), послал меня на политзанятия экипажа подлодки «Б-350», к которой я был приписан. Я срочно переоделся в новую «форму- 3» одного из больных, наспех нашил старшинские погоны и почти бегом побежал в казарму. Успел вовремя. Сел в компанию со старшинами, которых уже успел узнать за несколько визитов на лодку. С удивлением увидел у них в руках книгу «На страже Родины» того же выпуска, что и на моей срочной службе семь лет назад. Те же аляповатые картинки, на которых доблестный воин, держа в руке противотанковую гранату размером с добрую кастрюлю, бесстрашно атакует дюжину скособоченных и пылающих немецких танков. Какие уж тут патриотические чувства от таких комиксов.

Началось! В кубрик вошли несколько офицеров – лодочный замполит и пара лейтенантов из политотдела - проверяющих. Для начала проверили наличие конспектов, потом стали задавать разные дурацкие вопросы, от которых меня (прошедшего полный институтский курс марксистско-ленинской философии, политэкономии и истории КПСС), просто корежило. Мне, правда, задали вполне достойный вопрос об авианосцах 7-го флота США и тут я, вспомнив самопальный стишок семилетней давности, наизусть отбарабанил:

– «Энтерпрайз» - «Тикондерога»,

– «Орискани» - «Саратога»,

– «Бон-омм-Ричард» и «Хэнкок»,

– «Мидуэй» и «Китти-Хок»!

Знай наших! В ПВО тоже чему-то научились. Неважно, что «Тикондерога» - это крейсер УРО, главное в рифму. Сошло и так!

И тут подняли матроса Шуру Подопригору! Шура был, по современным понятиям, «полный тормоз», из полтавских хохлов, этакий гарный парубок, дитя сала, цибули и горилки. Бывший сельский механизатор, на лодке он был дизелистом, хотя в основном использовался боцманом для перемещения разных грузов в горизонтальной и вертикальной плоскости, поскольку обладал очень приличной мускулатурой и лошадиной работоспособностью. Когда Шура начинал соображать, он краснел, (видать перегревался) и покрывался крупными каплями пота.

- Скажите, матрос Подопригора, кто наши враги ? – с ходу оценив Шурин интеллект, задал простейший вопрос лейтенант - политотделец.

Шура «затормозил» и начал мучительно краснеть.

- Ну, вот же они, посмотрите на плакаты на стене – дрожащим голосом подсказал замполит указывая на стену, где висели плакаты, на которых были написаны государства-члены военных блоков НАТО, СЕАТО и прочих. Матросы тоже исподтишка показывали Шуре на плакаты.

Шура, просияв ликом, понятливо кивнул и направился… к портретам членов политбюро. Все замерли, не дыша, особенно замполит, у которого буквально отвисла челюсть. Даже члены политбюро, казалось, с ужасом смотрели со стены на матроса Шуру, как члены Учредительного собрания на матроса Железняка.

Шура остановился у портретов, внимательно на них посмотрел, вытер капли пота со лба и, выпав из ступора, выдавил:

- Не-а! Вроде как не они!

И ткнул указующим перстом в сторону блока НАТО. Слава те, господи, допер…

Все облегченно вздохнули, а из замполита сразу как будто весь воздух вышел. Политзанятия быстренько свернули от греха подальше, офицеры ушли, оставив мичмана почитать нам книгу «На страже Родины». Читать, разумеется, никто ничего не стал, но поржали над Шурой здорово!

Я рассказал ребятам, как у нас в институте вел занятия по партполитработе капитан первого ранга Борис Михайлович Байбородов, мы его звали БМБ. Монологи, достойные театра!

- Товарищи студенты! Политический смысл может быть заложен в любое произведение искусства. Главное, чтоб был базис и, товарищи, надстройка. Возьмем, к примеру, обыкновенную частушку- «Как у Маньки, в ж…, гм-м, в общем кое-где, разорвалась клизма». Это и есть базис! И далее: «Ходит-бродит по Европе призрак коммунизма». А это уже, товарищи, и есть политическая надстройка!

- Или вот, товарищи, возьмем балет «Лебединое озеро». Скачут, значить, себе мирные белые лебеди у озера, как вдруг из-за кулис выскакивает буржуй в цилиндре и с атомной бомбой в руках! Вот это и есть империалистическая политика - помешать мирному сосуществованию.

Конечно, от таких лекций мы просто лежали на столах. Матросам, кстати, это тоже понравилось, и все разошлись по кубрикам вполне довольными. «Политморсос» у личного состава ПЛ «Б-350» был в порядке.

Продолжение следует.

Автор С. Сахончик.