Груз 200
Четыре вагона. Уже целых 4 вагона. Сколько еще будет течь эта ночь? Она такая же черная, как и эти мешки. Но в отличие от них она не такая тяжелая. Нет, нет, ночь сочится, как тающий лёд, сверкает холодными бликами станционных солдат-фонарей на глянцевой поверхности шуршащего груза. 4 вагона. Эта ночь так длинна. А уставшие, одетые в пыль газельки, все шныряют, вызывая новый прилив бессилия своим скорбным появлением. 4 вагона. Нужная у него работа. Что еще сказать? Деньги не важны, главное что не можешь сюда не прийти. Сколько всего изменилось. Еще недавно он переживал из-за трудности выбора - вешать на шею неподъемное ярмо кабалы, или же не связываться с ипотекой, а снимать и дальше хрущевку с советским ремонтом. Конечно, он бы там так и жил, но вот у его дражайшей благоверной были другие, более западные взгляды. Новое - лучше, старое - чмо. Не слишком изысканная в выражениях и в целом, гражданская жена считала, что всё, имеющее отношение к красному коммунизму - есть зло. А все забугорное - есть высший класс. Особенно американское. Айфон, макбук, старбакс, конверс, арахисовое масло, Хеллоуин... Список можно продолжать, но смысл? Тон задан, лад играет. Вот так и с ним. Она хлопала, он плясал. Почему? Да он даже себе в этом не признается... 4 вагона. Ценного груза. Вот так посылка. Как подарок для Киева. Объемный такой подарок, на целых 4 вагона. 4 вагона. Словно большой и кроваво-красный Санта Клаус, взял да и навалил 4 вагона подарков. Все в шуршащих свертках. Иногда становится страшно, что они и впрямь начнут шевелится. Но это из-за усталости. Только даже жаловаться не получается. Не кому и смысл? Сами позволили случится, сам и пошел расхлебывать. Кто если не я? Вот и она притихла. После всего грянувшего, вынула острые коготки из его мозгов, сидит себе в недоумение в хрущевке и ненавидит и конверсы, и айфон. Зато вереницы лун назад, чуть ли не сама выходила на Площадь Незалежности, отстаивая свое право быть у подножия стола кукловодов, ловя глупым, несмышленым ртом объедки чужого "хорошо".
Ничего. Ничего страшного. Выпрямимся, выстоим. Опомнимся, раскаемся. Признаемся, покаемся. Последнее самое сложное. И для начала нужно отправить посылочку. 4 вагона. Прямо в столицу.
А газельки все едут и едут. А в них черные, полиэтиленовые мешки. И брать их уже не страшно. И запах боле не чувствуешь. Складываются, бок о бок, в вагоне-рефрижераторе коконы ночи. 4 вагона! На лобовом стекле каждой газельки, в правом нижнем углу, табличка - "Груз 200". Это едут посылки, каждая под своим номером, спешат попасть в город на Днепре. Вот там удивятся! Целых 4 вагона. Четыре вагона мертвых людей.
Ничего. Ничего страшного. Выпрямимся, выстоим. Опомнимся, раскаемся. Признаемся, покаемся. Последнее самое сложное. И для начала нужно отправить посылочку. 4 вагона. Прямо в столицу.
А газельки все едут и едут. А в них черные, полиэтиленовые мешки. И брать их уже не страшно. И запах боле не чувствуешь. Складываются, бок о бок, в вагоне-рефрижераторе коконы ночи. 4 вагона! На лобовом стекле каждой газельки, в правом нижнем углу, табличка - "Груз 200". Это едут посылки, каждая под своим номером, спешат попасть в город на Днепре. Вот там удивятся! Целых 4 вагона. Четыре вагона мертвых людей.